Рэй Олдридж - Наркоманы красоты

• Название: Наркоманы красоты
• Автор: Рэй Олдридж
• Жанр: Разная фантастика

Повесть номинировалась на премию Небьюла в 1993 году (Nebula Award for Best Novella).

---

В конечном счёте я вставил пластину с сообщением в прикроватный считыватель. Небольшой плоский экран показал статичное изображение на фоне бледно-фиолетового тумана — гирлянда, сделанная из элегантных белых псевдо-цветков растения, которое свободно плавает на поверхности Опалового Ока.

Голос, который я припомнил, мягко сказал: «Гражданин Хендер, я — та особа, с которой вы говорили вчера — в сумерках у вдовьего загона. Вы были довольно любезны и показали мне свою работу, и я рассказала о нашей встрече мужу. Он хотел бы обсудить возможность заказа. Если полагаете, что можете заинтересоваться, пожалуйста, приходите в наш дом этим вечером после того, как поужинаете».

Сообщение закончилось. В центре гирлянды появилась элегантная плавная подпись: Мэделен д'Осимри, а потом — адрес.

Мэделен жила на первой улице прямо над морской стеной, где располагались самые изящные дворцы.

Естественно я был взволнован этим приглашением. Однако образ сильфиды, как она появляется из Ока, был ещё слишком свеж в моей памяти — и это воспоминание охладило мой энтузиазм, совсем немного.

Я заснул.

В сумерках я, в конце концов, проснулся, замерзнув от ветра, который задувал через окно. Я встал закрыть его, ещё пошатываясь, пытаясь вспомнить сон.

Красноволосая сильфида, которую я видел из автобуса, пыталась подать мне блюдо из ханоса с карри, от которого я отказывался, говоря: «Нет, нет, я бы хотел его попробовать, но оно отравит меня. Правда».

Она была обнажена; она сбросила вермильоновый пояс с груди. Её прелесть была сокрыта только блюдом с ханосом, которое она соблазнительно протягивала мне.

Мои чресла по-прежнему болели. Было что-то ещё, но детали ускользнули, когда я стряхнул сонное похмелье. Сон этот был настолько очевиден и банален в своём значении, что должен был почти смутить того, кто его видел.

Я спустился к ужину, но поужинал, не замечая, что ел, настолько я был заинтригован перспективой встретиться с сильфидой в социальном окружении — это было необычно. Обычно муж не испытывал побуждения поделиться красотой своей сильфиды с кем-либо.

Я подумал о Гае Ронделло и его закадычных друзьях. Он уверял меня, что у сильфид нет друзей. Интересно, не описывал ли он вместо них себя и других мужей.

По возвращению в свой номер, я принял душ и оделся с необычной тщательностью. Мой старый учитель, Анабэйд Младший, как-то сказал мне: «Все настоящие художники тщеславны. Художникам, которые заявляют, что их не заботит их внешность, доверять нельзя. Они, весьма вероятно, лгут и в другом».

В два часа после заката я объявился по адресу, который дала мне Мэделен д'Осимри — у узких бронзовых ворот в высокой базальтовой стене. Синяя лампа освещала уличный номер, а цветочный аромат долетал из-за стены.

Прежде чем я успел нажать звонок, из динамика раздался мягкий голос. «Добрый вечер, гражданин Хендер. Слуга проводит вас к нам».

Ворота распахнулись и за ними показалась необыкновенно простая Крондиэмская женщина. Она, без выражения, внимательно меня осмотрела. «Сюда, сэр».

Я последовал за ней по мшистой вымощенной кирпичом дорожке, через когда-то прекрасный сад. Теперь сад был запущен, клумбы разрослись и поросли сорняками. Самые колючие растения, по-видимому, сохранили больше всего силы; пока мы взбирались к террасе, стилетная лоза порвала мне рукав куртки.

Я пробормотал что-то раздражённо, служанка повернулась ко мне и обдала меня взглядом злобного веселья. «Осторожно, сэр», — сказала она со смаком. Мне стало интересно, что она думает обо мне — без сомнения женщины Крондиэма имели нелестное мнение о мужчинах, особенно чужаках, которые приехали сюда умирать. Она приняла меня за одного из них? Я покачал головой, чувствуя неловкость.

На вершине широких ступеней террасы я повернулся и посмотрел назад. Вид на бледную поверхность Ока был великолепен — в темноте Око был как огромная снежная равнина, а огни других городов мерцали вдоль чёрной зубчатой ленты кольцевой стены.

Я снова повернулся к дворцу. Позади линии стеклянных дверей, которые образовывали переднюю часть террасы, кто-то ждал, вырисовываясь силуэтом на фоне идущего изнутри света. Я не мог её чётко видеть через фасочные стёкла дверей, но в её позе было безошибочное изящество.

На мгновение я остановился, без движения, испуганный. «Идёмте, сэр», — сказала Крондиэмка. «Хозяйка ждёт».

В конце концов я двинулся вперёд, однако меня переполняла смесь предвкушения и, как ни странно, сожаления… словно сейчас в своей жизни я проходил по дороге, по которой я никогда больше не смогу пройти.

Служанка придержала для меня дверь и я прошёл внутрь.

И тогда я в первый раз увидел Мэделен отчётливо.

Есть некоторые вещи, которые не поддаются описанию, и всё же производят на нас такое сильное впечатление, что мы вынуждены описывать их снова и снова — не только другим, но даже самим себе. Солдаты пытаются описать вызывающее галлюцинации ощущение войны. Матери пытаются описать, каково это — приложить к груди новорожденного. Возлюбленные пытаются описать потерю своих любимых. Святые пытаются описать понимание своих особенных божеств.

Я могу попытаться описать Мэделен… хотя я уверен, что даже моё неистово удерживаемое воспоминание не возвратит мне её адекватного образа.

Её кожа была настолько бледно-фиолетовой, что была почти белой. Её волосы — стремительный поток просвечивающего аметиста, ниспадающий сияющими волнами почти до талии. Её глаза были огромные и пурпурные, её губы — тёмно-тёмно малиновые. В это мгновение её расцветка показалась мне самой прекрасной из мыслимых… а любая другая женщина во вселенной — грязным комом по сравнению с ней.

Широкие скулы, нестреловидные брови, узкий подбородок под большим ртом — всё это были детали в цельности той обескураживающей живости, на которую я должен был смотреть.

На ней было простое белое платье без рукавов, длинной до бёдер, с высоким воротником из серебряной парчи, и никаких драгоценностей. У неё был пурпурно-розовый цветок ночной лозы и веточка серовато-розового алиссума приколотая, чтобы сосборить ткань у её правого бедра. Любое другое украшение приуменьшило бы её совершенство. С левой стороны на платье был разрез до талии, открывающий её гладкое мускулистое бедро.

Её тело казалось совсем человеческим в его характерных признаках: узкая упругая талия, бёдра, немного более широкие, чем теперь было модно, небольшие округлые груди, широкие плечи, изящные руки, длинная грациозная шея. Подобная бесстрастная опись не может дать ни малейшего представления о том эффекте, который она на меня произвела.

Мне вдруг пришло в голову, что её муж, должно быть, очень близок к смерти.

Она использовала тот же самый аромат, на который я обратил внимание у загона, и мне стало любопытно, был ли он продуктом парфюмерного искусства или просто запахом её тела.

В пангалактических мирах, где любой с небольшим количеством денег мог быть красивым, все попривыкли к обычной красоте. Её же красота была настолько экстраординарна, что, когда она сказала: «Привет, Гражданин Хендер», — в ответ я смог только раскрыть рот в немом удивлении.

Тем не менее я немного собрался и сказал: «Простите; думаю, я слегка замёрз».

Она приняла это извинение без следа насмешки. «Мне жаль… в это время года наш климат не очень приятен. Вам следует посетить наш город весной; это гораздо приятнее». Она улыбнулась, чуть задумчиво.

Это показалось настолько нелепым человеческим замечанием, что я не смог придумать ответ, поэтому, просто кивнул.

«Итак», сказала она всё ещё улыбаясь. «Байрон хотел бы встретиться с вами немедленно». Она повернулась и я понял, что должен следовать за ней.

Она пошла к освещенной прихожей. Её грациозность в облегающем платье была ещё более завораживающая, чем у вдовьего загона, и я споткнулся о край ковра и громко затопал, пытаясь восстановить равновесие. Она не обернулась.

Из нашего прохода по дворцу я ничего не могу вспомнить. Обычно я чрезвычайно заинтересован в деталях меблировки, декора, предметов искусства — меня всегда очаровывают очень состоятельные люди и их специфические вульгарности.

С таким же успехом я мог идти за ней через невыразительный белый тоннель; всё, что я мог видеть, была Мэделен.

Но мало-помалу другие ощущения просачивались, становились сильнее. Было зловоние: резких химикалий и болезни. Лампы потускнели. Мэделен двигалась более медленно и в её грациозной походке появилась странная неуверенность.

Наконец она остановилась, остановился и я — после того, как поравнялся с ней, отчаянно желая хотя бы мельком увидеть её профиль. Она бросила на меня двусмысленный взгляд, а потом заговорила. «Гражданин Хендер, мой муж, Байрон Осимри Барраматта».