Элизабет Хереш - Николай II

• Название: Николай II
• Автор: Элизабет Хереш
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998 — 416 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00445-7

Более восьмидесяти лет назад Николай II отрекся от престола. В первой четверти 20-го века перестала существовать империя, которую сейчас трудно себе представить. Автор книги рисует удивительный образ человека, который правил величайшей империей мира, исследует с привлечением ранее не известных немецких и русских документов причины, которые привели к падению империи и династии.

---

В тот же день Вильгельм отклонил не только предложение о Гаагской конференции, но и предложение английского посла созвать конференцию четырех великих держав. Итак, центральные державы не принимают посредничества Петербурга, Лондона и Парижа.

В конце дня Вильгельм телеграфирует Николаю:

«Австро-Венгрия мобилизовала часть своей армии против Сербии. Если Россия, как видно, мобилизуется против Австро-Венгрии, то посредничество, которое ты мне предложил столь дружественным образом и па которое и согласился по твоему настоятельному желанию, становится затруднительным, если не вовсе невозможным».

13 часов 20 минут. Николай отвечает Вильгельму:

«Ныне осуществляемые военные приготовления носят сугубо оборонительный характер прочив приготовлений со стороны Австро-Венгрии. От всего сердца надеюсь, что эти меры не окажут влияния на твою посредническую миссию, которая для меня в высшей степени важна».

В 15 часов царь принимает министра иностранных дел, которого встревоженный военный министр настоятельно просил убедить Николая II в необходимости продолжения мобилизации, поскольку войска Австро-Венгрии «стоят практически на пороге России». Сазонов вспоминает эту сцену:

«Не верю, что Ваше Величество будет и дальше затягивать с приказом о мобилизации. Я считаю, что война неизбежна», — сказал я. Царь побледнел и произнес сдавленным голосом: «Подумайте над ответом, прежде чем советовать мне, как поступить. Подумайте, ведь это означает послать сотни тысяч русских на верную смерть!». Когда я объяснил царю, что с нашей стороны уже сделано все возможное для предотвращения войны, но тем не менее, Австро-Венгрия решительно настроена расширить свою сферу влияния, поработить наших естественных союзников на Балканах и тем самым ослабить мощь России, царь помолчал и произнес — видно было, какая в нем происходит внутренняя борьба: «Вы правы. Нам ничего другого не остается, как готовиться к возможному нападению Передайте мой приказ о неограниченной мобилизации».

31 июля 1914 года. Телеграмма Николая Вильгельму:

«Пока будут длиться переговоры с Австрией по сербскому вопросу, мои войска не предпримут никаких враждебных действий против нее, в чем даю тебе мое слово».

14.00 часов. Кайзер Вильгельм отвечает Николаю:

«Мир в Европе еще можно спасти, если Россия решится отказаться от военных приготовлений, которые угрожают Австро-Венгрии».

1 августа 1914 года. Телеграмма от Николая Вильгельму:

«Я понимаю, что ты считаешь себя вынужденным мобилизоваться, но в то же время не теряю убеждения, которое передал тебе, что эти военные меры сами но себе еще не означают войну, и что мы будем продолжать на благо наших обеих держав переговоры, столь близкие нашим сердцам».

18.00 часов. Немецкий посол в Петербурге граф Пурталес вручает русскому министру иностранных дел Сазонову ноту об объявлении Германией войны против России. Вскоре через курьера она попадает к царю.

Несколькими часами позднее, в 1 час 46 минут ночи с 1 на 2 августа, Николай получает еще одну телеграмму от Вильгельма.

«Я вчера указал твоему правительству единственный способ, каким можно избежать войны. Я ожидал ответа сегодня до полудня, по но сей час не получил от моего посла ׳голограммы, содержащей ответ твоего правительства. Поэтому я вынужден был мобилизовать мою армию. Немедленный утвердительный, ясный и недвусмысленный ответ твоего правительства — единственный способ избежать неслыханной катастрофы. До получения указанного ответа я, увы, не в состоянии обсуждать тему твоей телеграммы. Хотел бы просить тебя немедленно приказать твоим войскам ни под каким видом не пересекать пашу границу».

Когда Николай получил эту телеграмму, уже семь часов шла объявленная Вильгельмом война. Телеграмма осталась без ответа.

Министр иностранных дел Сазонов живописует сцену, когда немецкий посол в тот исторический вечер в последний раз посетил его кабинет:

«Он был бледен и заметно нервничал. Для начала он трижды переспросил у меня патетическим тоном: «Можете ли вы заверить, что Россия прекращает мобилизацию?». Когда я трижды ответил отрицательно, дипломат продолжал: «В ׳гаком случае я уполномочен моим правительством вручить вам эту ноту. Его Величество император, мой верховный властитель, от имени империи принимает вызов и настоящим объявляет состояние войны с Россией». Мертвенно бледный Пурталес не мог более справляться со своими чувствами. Он прислонился к окну и начал часто всхлипывать. «Кто бы мог подумать, что мне придется покидать Петербург в таких обстоятельствах…» Я поддержал его, мы обнялись на прощание, и я выпроводил его».

Насколько царь как политик и как личность был поражен объявлением войны Вильгельмом — к тому же он ведь ожидал ответа на свою телеграмму, — можно судить на основании всей приведенной выше переписки. Очевидец, начальник дворцовой охраны, вспоминает тот вечер, когда доставили телеграмму с объявлением войны:

«Семья вернулась с вечерни, ужин стоял готовый. Царица с детьми уже сидели за столом, когда вошел царь, до того пребывавший в своем кабинете, и тут граф Фредерикс доложил о прибытии курьера. Это было сообщение Сазонова, что Германия объявила нам войну. Царь потрясенно застыл на месте; потом пришел в себя и вызвал министров.

Он еще стоял в дверях, когда царица послала одну из дочерей позвать его за стол. Сдавленным голосом он сказал, что произошло. Царица разрыдалась. Перепуганные девушки присоединились к ней. Николай пытался их успокоить, как мог, а потом вернулся в кабинет, не притронувшись к еде. В девять вечера прибыли Сазонов, Горемыкин и другие министры вместе с французским и английским послами, Палеологом и Бьюкененом…».

Запись в дневнике Николая в этот вечер лаконична: «По возвращении с вечерни узнали, что Германия нам объявила войну».

Гораздо откровеннее Николай высказался по этому поводу в разговоре вскоре после получения телеграммы с французским послом. Палеолог для него не просто представитель союзной державы, но и друг, завоевавший доверие и уважение личностными качествами, высокой культурой, разносторонними интересами и остроумием.

«Для Николая, — замечает Палеолог, — последняя телеграмма кайзера Вильгельма обнажила то, что уже само собой стало очевидно после объявления войны — истинное лицо германского императора, его характер и намерения.

«Вильгельм не был честен ни единой секунды, — заметил мне царь, — под конец он уже сам запутался в сетях собственного бесстыдства и лжи. Под утро 2 августа я пошел в спальню. Выпил чаю с царицей и только собрался принять ванну, потому что очень устал, как в дверь постучал слуга и сказал, что у него очень важная телеграмма от Его Величества кайзера Вильгельма. Я прочел эту телеграмму, которая должна была попасть ко мне до объявления войны, перечитал еще и еще раз, затем прочел вслух — и все равно не мог понять ровным счетом ничего. Что вообще имел в виду этот Вильгельм, думал я, когда утверждал, будто от меня зависит, начнется война или нет? Он упрашивал меня не давать моей армии переходить границу!

Неужели я внезапно сошел с ума? Неужели не мне больше шести часов назад курьер доставил известие об объявлении войны, которое перед тем немецкий посол вручил Сазонову?

Я повернулся к царице и прочел ей вслух телеграмму. Она сразу спросила: «И после этого ты еще будешь ему отвечать?» — «Нет, конечно!»

Несомненно, эта странная и бессмысленная телеграмма должна была сбить меня с толку и подтолкнуть на какой-то абсурдный и бесчестный шаг. Но она оказала лишь обратное действие. Я вышел из спальни царицы, и мне стало ясно, что между Вильгельмом и мной все кончено навсегда. Я хорошо спал, а когда проснулся в обычное время, у меня словно камень упал с души. Моя ответственность перед Богом и людьми огромна, но теперь я точно знал, что должен делать».

На следующий день — в России это было 20 июля, а в других странах 2 августа — царь подписал в Малахитовом зале Зимнего дворца манифест об объявлении Россией войны Германии. Затем он был зачитан в Николаевском зале. Царь лично составил текст своей речи, как накануне — телеграммы кайзеру Вильгельму:

«Манифест об объявлении войны

Божией милостью

Мы, Николай Второй,

Император и самодержец Всероссийский,

Царь Польский, Великий князь Финляндский,

и прочая, и прочая, и прочая

Объявляет всем верным нашим подданным:

Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ сербского правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда.