Торкиль Дамхауг - Смерть от воды

• Название: Смерть от воды
• Автор: Торкиль Дамхауг
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Триллер
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-02173-0

Торкиль Дамхауг, по образованию врач-психиатр, дебютировал в литературе в 1996 году и сразу же привлек к себе внимание. Критики не скупятся на похвалы Дамхаугу, единодушно считая его ведущим норвежским писателем детективного жанра. В настоящее время он автор шести романов, признанный мастер психологического триллера, его книги издаются на разных европейских языках.

Красавица-фотомодель Лисс живет в Амстердаме, но, узнав, что ее сестра, самый близкий ей человек на свете, бесследно исчезла, мчится в Осло и пытается, не дожидаясь результатов официального расследования, выяснить, кому могла перейти дорогу благополучная женщина, врач-психиатр, у которой в ближайших планах замужество и защита диссертации по подростковым психическим травмам. Много неожиданных и страшных открытий предстоит сделать Лисс, прежде чем она приблизится к разгадке и поймет, какую роль в этой трагической истории сыграл увековеченный в поэме Т. С. Элиота финикиец, которому Сивилла предрекла «смерть от воды».

---

«Зако — сука, — пронеслось в голове у Лисс. — Он не мог так поступить. Я его убью».

— Чем я могу помочь? — выдавила она из себя. — Я на расстоянии больше тысячи километров.

Она стала судорожно нажимать на кнопки, чтобы разорвать соединение, ей срочно надо было найти укромное место.

Парень сестры тяжело дышал в трубку.

— Мы ночью звонили в полицию. Я сейчас туда поеду. Хотел сперва поговорить с тобой. Она же говорила, что собиралась…

Свет в крошечной каморке изменился, стал проникать внутрь вещей, в раковину, зеркало, удаляться от нее.

— Если исчезнет Майлин, исчезну и я, — пробормотала она.

Когда она вошла, Вим говорил по телефону. Он показал куда-то под окном в крыше, очевидно, хотел, чтобы она там встала. Она же стояла в дверях туалета и вертела в руках свой телефон. Никаких звонков от Майлин не было. Только три от матери, на которые она не ответила. Она сползла вниз по стене, шершавой, царапавшей спину. Села и принялась мусолить сигарету. Еще два сообщения от матери. На голосовую почту Первое: «Привет, Лисс, это мама. Сейчас четверг, двадцать три часа сорок три минуты. Пожалуйста, позвони мне, когда получишь это сообщение. Это важно». По-деловому, как всегда. Но голос нетвердый. Лисс была не в состоянии слушать второе сообщение, но все-таки не удержалась. Оно было отправлено утром: «Лисс, снова мама. Позвони мне. Это касается Майлин».

Она была в полном смятении. Вим стоял над ней и что-то говорил. Что время уходит, что такса тикает, что он не дешевый фотограф, а она сидит тут и тратит его время впустую, будто он какой-то кастрированный негр. Она оделась и пробормотала что-то про несчастный случай. Очевидно, он ей поверил, потому что вдруг замолчал и только покачал головой.

— Завтра придешь готовой, — крикнул он ей вслед.

Декабрьский ранний день был до краев полон холодной влаги, набрасывавшейся на нее вдоль Лайнбаансграхт и морозившей ее текучим льдом, слой за слоем. Дорога вдоль канала была скользкой, но она крутила педали изо всех сил. Какая-то женщина в пальто и широкополой шляпе стояла у перил дома-кораблика и курила. Обернувшись, она помахала Лисс. Девушка прибавила скорость. Два старика ловили рыбу с моста. Один был в кепи и плевал в воду. Она тут же остановилась. Прислонила велосипед к перилам и взяла трубку.

— Это я. Лисс.

Какой-то звук на том конце. Сначала она не поняла, что это.

Мать плакала. Лисс никогда не слышала, как она плачет. Она могла бы положить трубку. Уже узнала, что хотела. Что с Майлин что-то случилось. Все изменилось, и больше никогда не будет как прежде. И во всей этой прогорклости, к которой она не смела притронуться, было что-то похожее на облегчение.

— Как долго ее уже нет? — услышала она собственный голос.

Из несвязных слов Лисс поняла, что уже почти сутки. То же говорил и Вильям.

— Что нам делать, Лисс?

Мать никогда не задавала таких вопросов. Уж точно не ей, Лисс. Она сама отвечала на такие вопросы. Говорила, что делать. Всегда на шаг впереди, подготовленная от и до. А теперь она не может даже внятно говорить и только без конца повторяет эти слова: «Что нам делать? Что нам делать?»

— Я перезвоню, — сказала Лисс и прервала разговор. Но это был не разговор, а дырка посреди бела дня.

Пришла в себя от сигналящей машины. Она ехала вдоль Марниксстраат, движение немного сгустилось. Похолодало, она выдыхала облачка пара, вдыхая только минимум необходимого воздуха. Мыслей в голове не было, следовала схеме, разработанной раньше, но некоторое время ненужной. Купила мороженое. Полтора литра. Ванильное. Никаких орешков или шоколада. Схватила еще пепси-макс и пластиковую ложку. Стало темнеть. Она каталась кругами. Была в Вондельпарке. Не знала, куда делся день. Знала только, что он для чего-то последний. Первый для чего-то другого. С мороженым и пепси в мешке она катилась вдоль Марникскаде. И вдруг оказалась перед квартирой, где жила с Рикке. Мелькнула неясная мысль заглянуть к ней, заставить ее навестить Зако, обмануть его, чтобы он себя выдал. Выдавить из него признание, что в пропаже Майлин виноват он. Но Рикке не годилась ни на что подобное.

Она проехала асфальтовую площадку, где несколько парней играли в темноте в баскетбол. Они окликнули ее. Стали приставать. Но она поехала дальше, к скверу со скамейкой, и опустилась на нее в слабом свете фонаря. Раньше она не раз здесь сидела. Скамейка была покрыта слоем льда. Холод поднимался по спине. От мороза становилось полегче. Он сковывал мысли. Из оцепенения она выходила, только когда какая-нибудь машина с грохотом проезжала стык на мосту на другой стороне канала. Можно было следить взглядом за поездами вдалеке, когда они приближались или удалялись от Центрального вокзала.

И тут снова всплыла картинка. Майлин в голубой пижаме. Она оборачивается и закрывает дверь. Забирается в кровать, обнимает ее. Еще есть звук, который относится к воспоминанию. Шаги того, кто стоит снаружи. Задвижка, дергающаяся на двери. Кто-то стучит, сильнее и сильнее, начинает колотить, и Майлин крепче прижимает ее к себе: «Никогда-никогда с тобой не случится ничего плохого, Лисс».

Она выхватила банку из пакета, открыла крышку. Мороженое так промерзло, что ложка ломается. Черенком ложки она отковыривала мороженое, пихала в рот куски. Холод забрался в желудок. Она достала зажигалку и провела несколько раз под дном коробки. Вскоре удалось отковырять большие куски ванильной массы. Голод усиливался во время еды. Всего несколько минут прошло, а она уже все доела. Она раздавила пустую коробку и сунула в урну на другой стороне дорожки. Нырнула в кусты и опустошила желудок. Вкус ванили все еще крепко держался во рту. Из нее вышло не все, какой-то кусочек еще оставался в глубине желудка. Она стояла, прислонившись лбом к дереву. Наверное, дубу, потому что кора была вся в острых трещинах, к которым она могла прижаться.

Мысли уже больше не метались беспорядочно. Они собрались в кучку. Могли отделиться друг от друга, одна за другой. Майлин пропала. Найти Майлин, пока не поздно. Зако попросил кого-то снять ее… Лисс забралась на велосипед. Холод, струившийся из живота, не давал мыслям сбиваться. Она поехала обратно вдоль Лайнбаансграхт. Времени было больше полуночи. Темные дома-кораблики. Несколько лебедей плавали в черном канале.

В окнах его кухни тоже было темно, они выходили на Блёмстраат. Можно было бы ему позвонить или послать СМС. Решила подождать. Встала у дверей с другой стороны. Замерзла еще сильнее. Мысль, что Майлин исчезла, все время ускользала. Оставляла после себя только отпечаток. Голос матери, готовый вот-вот рассыпаться. Исчезнуть должна была она, Лисс. С ней могло случиться что угодно. Она ходила по краю, готовая в любой момент сорваться. Она жила там, где люди исчезали. Они скрывались или сбегали. Если бы кто-то позвонил матери и сказал, что пропала ее дочь Лисс, ей было бы тяжело, но горе было бы ожидаемым. Уже наполовину пережитым. Случись что с Майлин, это разорвало бы ей сердце.

Прошло больше часа, когда она услышала, как с моста у Принсенграхт сворачивает мотоцикл. Через несколько секунд он остановился у входа. Он был один. Она удержалась, чтобы не рвануть через улицу и не вцепиться ему в куртку. Дождалась, когда он исчез. Дождалась, когда на кухне зажегся свет. Подождала еще чуть-чуть и позвонила.

— Что тебе надо? — спросил он, не поздоровавшись.

— Я поблизости. Иду домой. Решила заскочить.

Зако хрюкнул и положил трубку. Через две с половиной минуты она позвонила в дверь. Он ее впустил. Дверь на третьем этаже была приоткрыта. В прихожей пахло свежевымытым полом. К нему всегда приходили убираться девчонки, совершенно бесплатно.

Она остановилась посреди гостиной. Он сидел на диване с банкой «Амстеля» в руке, не отрывая глаз от экрана, где несколько футболистов носились туда-сюда, переругиваясь друг с другом. Не дожидаясь приглашения, она села. Он не смел спросить, что ее привело к нему. Видимо, воспринял ее появление как нечто само собой разумеющееся.

— Я здесь потому, что ты мне должен кое-что рассказать. Неделю назад ты мне показал фотку, в кафе «Альто». Моей сестры.

Он откинулся на спинку дивана, положил ноги на стол. Нехотя перевел взгляд на нее. Узкие губы поморщились, будто он удерживал улыбку.

— Твоей сестры, — повторил он небрежно.

Она могла бы рвануть на кухню, схватить хлебный нож, приставить к его горлу и угрозами выдавить признание. Силой она успокоила себя благодаря все еще сидевшему в животе холоду. Не дать ему сейчас взять верх. Если Зако возьмет верх, он ее уже никогда не отпустит.

— А у тебя есть… еще ее фотографии?

— Естественно, — оскалился он.

— Кто это снимал?

Он присвистнул:

— Этого ты не узнаешь, Лисс. Ты не узнаешь ничего.