Дафни Шелдрик - Сироты Цаво

• Название: Сироты Цаво
• Автор: Дафни Шелдрик
• Издательство: Наука
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1974

Книга рассказывает о животных Национального парка Цаво в Кении. С каждым из них связана какая-либо история, каждое требовало особых забот, делая жизнь автора, большая часть которой прошла в парке Цаво, радостной и интересной.

---

Однако характер Хьюпети имел не только темные, но и светлые стороны. Временами она казалась совершенно неотразимой, особенно тогда, когда с ангельским выражением на своей прекрасной мордочке изящными шажками приближалась ко мне, просовывала голову под руку и, ласкаясь, просила прощения за все свои проказы. Она нежно тыкалась носом, лизала руку и вглядывалась мне в глаза с таким невинным видом, что сердце мое не выдерживало. Я таяла и, конечно, прощала шалунью. Я очень гордилась тем, что занимала в сердце Хьюпети такое большое, место, и только мне удавалось усмирять ее, когда зебра находилась в дурном расположении духа. К сожалению, это случалось слишком часто.

Как-то утром я пришла в контору, чтобы рассортировать почту, и увидела там Хьюпети. Она значительно «облегчила» мою задачу — поднос, куда складывали все входящие бумаги, был пуст. Пойманная с поличным, зебра прижала уши и, нахально взбрыкивая, проскакала к двери. Выскочив наружу, она тут же принялась за обследование кабины «лендровера» Питера и обнаружила на сиденье пачку еще не распечатанных писем. Через несколько минут воздух был полон проклятьями. Мой брат, красный от гнева, гонялся за преступницей в тщетной надежде спасти хоть что-нибудь из своей почты. Хьюпети спокойно бежала чуть-чуть впереди него и так продолжалось до тех пор, пока она не сжевала последнее письмо.

Когда Хьюпети исполнилось семь месяцев, мы решили, что настало время присоединить ее к другим нашим воспитанникам. Мы надеялись, что общество поможет ей избавиться от некоторых дурных привычек, частично порожденных скукой. К сожалению, Самсон отнесся к новенькой не слишком благожелательно, а Руфус просто не проявил к ней никакого интереса. Сама же Хьюпети тоже не особенно стремилась иметь друзей и упорно отказывалась oт установления более близких контактов с ними. Несколько дней мы пытались настоять на своем, но она каждый раз галопом мчалась к дому, а следом за ней спешил измученный служитель. В конце концов нам пришлось отказаться от этой затеи.

Вскоре Хьюпети стала совершать все более дальние разведывательные походы. Прошло немного времени, и она обнаружила существование рабочего поселка, где всегда сушилось множество белья. Естественно, что ее вкусы вызвали нарекания, и на нас обрушился поток жалоб.

Дом Питера стоял сразу же за рабочим поселком. Настал день, когда Хьюпети нанесла визит и ему. Здесь она познакомилась с мистером Ку, ручной антилопой бушбоком, и между ними немедленно вспыхнула горячая дружба. Мистер Ку просто обожал Хьюпети, и, став неразлучными, они постоянно паслись вокруг дома Питера. Близость эта привела, кроме всего прочего, к тому, что белью, вывешенному для сушки, угрожала постоянная опасность, и садовник оказался вынужденным, вооружившись длинной палкой, тратить все свое время на его охрану.

Ситуация стала угрожающей, когда Хьюпети сжевала обивку кресла, стоявшего на веранде, и просто опасной, когда она безнадежно испортила окраску спортивной автомашины Питера — его гордости и постоянного источника радости. Мне как приемной мамаше этого неисправимого существа приходилось выслушивать все нарекания на ее поведение; сотни раз ей сулили участь худшую, чем смерть, если я не возьму в руки Свою зебру. Одно только упоминание ее имени приводило моего брата в ярость, угрожавшую ему апоплексическим ударом. Когда же она в качестве своей постоянной резиденции избрала окрестности дома Питера и категорически отказалась уйти на ночевку в свое стойло, мне пришлось признать полное поражение и объявить о своем бессилии. Питер тотчас же в прямых и достаточно сильных выражениях объявил, что раз я не в силах справиться со своим питомцем, то за дело придется приняться ему.

Мысль о Хьюпети, бродящей по вечерам около его дома, не давала покоя Питеру, ибо он явственно представлял себе все преступления, которые она могла совершить. Не испытывал он радости и оттого, когда по утрам первым попавшимся ему на глаза живым существом оказывалась Хьюпети.

Когда пришло время появиться на свет ребенку, я должна была отправиться в Найроби. У Хьюпети же, которую пришлось оставить на попечение семейства Дженкинсов, дружба с мистером Ку как раз была в полном разгаре.

В нашем семействе появилась девочка. Мы назвали ее Анжелой. Когда я вернулась домой с Анжелой, то узнала, что Питер осуществил свою угрозу и отправил Хьюпети в Галану — места, откуда ее привезли год назад. По-видимому, она совершила что-нибудь из ряда вон выходящее, и Питер решил действовать немедленно. Сара, жена Питера, заманила Хьюпети к подножью холма, на котором стоял их дом, а затем, соблазняя ее бутылочкой молока, увела в заросли почти на три мили. Здесь она оставила Хьюпети у излюбленного зебрами водопоя, чтобы та могла завязать дружбу со своими сородичами.

Спустя несколько часов, когда Дженкинсы уже готовы были поздравить друг друга с успешным избавлением от зебры, они услышали знакомое цоканье копыт по мощеной дорожке, ведущей к их дому. Воцарилась мертвая тишина. Высунув голову в окно, Питер увидел резво мчащуюся Хьюпети. Через час она уже ехала в кузове грузовика, направлявшегося в Галану. Ее выпустили поблизости от стада зебр. На сей раз победа осталась за Питером: больше она уже не вернулась.

К тому времени Хьюпети не доросла до взрослой зебры всего лишь на четверть, могла постоять за себя, и я была уверена, что стадо ее приняло. Возможно, у нее есть теперь уже и жеребенок.

Бубал Хантера и зебра Греви

Анжела подрастала. Скоро она стала проявлять живой интерес ко всему, что ее окружало. Первыми из наших сирот ей были представлены Самсон и Руфус, и когда Анжела выросла настолько, что могла сидеть самостоятельно, то не было для нее большей радости, чем кататься верхом на Руфусе. Она совершенно не знала страха и, едва научившись ходить, уже ковыляла к Самсону, достигшему восьми футов роста, тянула к нему ручонки и хватала за ноги.

Когда Анжеле исполнилось шесть месяцев, мы поехали ненадолго в Ати и взяли ее с собой. С болью смотрела я на дерево, где появился на свет Грегори. Гнездо все еще держалось на мощных ветвях, а неподалеку находился тот холм, где стояли наши палатки во время наводнения.

Выехав ранним утром, мы вскоре стали свидетелями редкого зрелища: шесть крокодилов на мелком месте терзали останки водяного козла. Пока мы около часа наблюдали за этой процедурой, Анжела спокойно играла в камешки. Глубокий интерес проявили к крокодилам и несколько марабу[11]. Они стояли поодаль. Внешне похожие на представительных пожилых джентльменов, марабу временами выхватывали из воды проплывавшие мимо кусочки, не спуская при этом глаз с крокодилов.

Труп антилопы достался трем самым большим крокодилам. Более сильный терзал половину туловища, а два остальных довольствовались остатками. Трое более слабых пресмыкающихся в волнении суетились неподалеку, не решаясь вмешаться в пиршество, но и не упуская ни малейшей возможности ухватить уносимый течением кусочек мяса. Наконец один из крокодилов помельче, подгоняемый неуемным аппетитом, решил подобраться поближе к марабу. Мы увидели, как его несет течением все ближе и ближе к птицам. При этом он ни одним движением не выдал себя и медленно приближался к цели. К его несчастью, старый марабу оказался на высоте положения и в последний момент отклонил столь горячее предложение о знакомстве.

Временами в воде возникали молниеносные водовороты и мне удавалось заметить белое брюхо крокодила, который, чтобы оторвать кусок мяса, начинал быстро вращаться, не разжимая зубов. Выхваченный кусок он заглатывал, откидывая голову назад и помогая себе движением челюстей. Один из более слабых участников пиршества иногда терял терпение и пробовал приблизиться к жертве, по его тотчас же отгоняли.

Наблюдая за этим зрелищем, я с болью думала о несчастном водяном козле и представляла себе, какая ожесточенная борьба предшествовала нашему появлению. По-моему, для любого живого существа нет более страшного конца, чем быть сожранным крокодилом. Дэвид как-то рассказывал мне о подобной трагедии. На его глазах довольно крупный крокодил схватил на мелкой воде самку водяного козла. Примчавшийся на ее отчаянный призыв самец самозабвенно бросился на крокодила, пытаясь заставить его отпустить жертву. Но эти пресмыкающиеся никогда не оставляют свою добычу, и, глядя на самца своим холодным, безразличным взглядом, крокодил неуклонно тянул охваченную ужасом жертву в глубину. Вскоре только несколько пузырей поднялось над местом, где самка прекратила борьбу за существование. Ее мужественный супруг еще несколько минут неподвижно глядел на место, где исчезла его подруга, потом опустил голову, повернулся и, тяжело дыша, направился к берегу.

В другой раз наши егеря вспугнули на берегу громадного питона, который тут же бросился в реку. Ровно через секунду вода закипела, и они увидели, как на питона напал крокодил. Сцепившись, оба вертелись в воде, отчаянно борясь за жизнь. Змея обвилась вокруг врага, стремясь во что бы то ни стало выдавить жизнь из его холодного, покрытого слизью тела. Вскоре, однако, волнение затихло, исчезли последние пузыри и у егерей не осталось сомнений, что крокодил вышел победителем из борьбы.