Марк Валентайн - Невероятные расследования Шерлока Холмса

• Название: Невероятные расследования Шерлока Холмса
• Автор: Марк Валентайн
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-04401-2

Шерлок Холмс, первый в истории — и самый знаменитый — частный детектив, предстал перед читателями более ста двадцати лет назад. Но далеко не все приключения великого сыщика успел описать его гениальный «отец» сэр Артур Конан Дойл.

В этой антологии собраны лучшие произведения холмсианы, созданные за последние тридцать лет. И каждое из них — это встреча с невероятным, то есть с тем, во что Холмс всегда категорически отказывался верить. Призраки, проклятия, динозавры, пришельцы и даже злые боги — что ни расследование, то дерзкий вызов его знаменитому профессиональному рационализму.

---

— Я польщен вашим предположением, мистер Мэклсуорт. Можете ли вы сообщить мне дату последнего письма сэра Джеффри?

— Оно было без даты, но я помню почтовую марку. На ней стояло пятнадцатое июня этого года.

— Понятно. А когда умер сэр Джеффри?

— Тринадцатого. Полагаю, он отправил письмо до своей смерти, но его забрали только на следующий день.

— Разумная догадка. И, судя по вашим словам, вы хорошо знакомы с почерком кузена?

— Мы переписывались несколько лет, мистер Холмс. Ни один фальсификатор, каким бы умным он ни был, не смог бы сложить все особенности и непредсказуемые описки в едва читаемые слова. Обычно рука у кузена была верной и писала очень характерным почерком. Это не подделка, мистер Холмс. Как и записка, которую он оставил экономке.

— Но вы никогда не видели сэра Джеффри?

— К сожалению, нет. Он упоминал, что хотел приехать на ранчо в Техас, но, полагаю, обстоятельства сложились иначе.

— Я видел его несколько лет назад, когда мы состояли в одном клубе. Он был человеком художественного склада, увлечен японскими гравюрами и шотландской мебелью. Любезный, рассеянный, довольно застенчивый. Явно благородного нрава. Как говорится, слишком хорош для этого мира.

— И когда это было, мистер Холмс? — Наш посетитель наклонился вперед, выказывая немалое любопытство.

— О, лет двадцать назад, когда я только начинал практику. Я нашел улики в деле, по которому обвинялся его молодой приятель. Сэр Джеффри оказался достаточно любезен и поверил в мою способность вернуть этого славного человека на правильный путь. Он искренне переживал за судьбу друзей и, насколько я понимаю, остался убежденным холостяком. Мне было неприятно услышать об ограблении. А затем несчастный покончил с собой. Я несколько удивился, но никаких подозрений насчет убийства не возникло; мое внимание тогда занимали другие проблемы. Сэр Джеффри был доброжелательным и отзывчивым, старомодным джентльменом. Покровителем бедных художников. Именно увлечение искусством, по моему разумению, стоило ему состояния.

— Он мало говорил со мной о живописи, мистер Холмс. Боюсь, кузен сильно изменился за прошедшие годы. Человек, которого знал я, стал очень нервным и подверженным иррациональным волнениям. Я согласился исполнить просьбу, чтобы успокоить его. В конце концов, я последний из Мэклсуортов, а потому вынужден взять на себя определенную ответственность. Счел за честь принять ее, мистер Холмс, но забеспокоился, узнав, что от меня требуется.

— Безусловно, вы человек чести, мистер Мэклсуорт, и притом очень здравомыслящий. Я искренне сочувствую вашему затруднительному положению. Вы правильно поступили, придя к нам, и мы сделаем все возможное, чтобы вам помочь!

На лице американца отразилось облегчение.

— Спасибо, мистер Холмс. Спасибо, доктор Ватсон. Чувствую, теперь я смогу действовать с большей основательностью.

— Я так понимаю, сэр Джеффри упоминал о своей экономке?

— Да, сэр, причем исключительно в возвышенных тонах. Миссис Галлибаста пришла к нему лет пять назад, она много работала, стараясь привести дела в порядок. Родственник писал, что без ее помощи он гораздо раньше предстал бы перед судом по делу о банкротстве. Сэр Джеффри столь тепло говорил о ней… Признаюсь, у меня мелькнула мысль о том… ну, сэр, что они…

— Я понимаю вас, мистер Мэклсуорт. Это может объяснить, почему ваш кузен так и не женился. Несомненно, классовые различия оказались непреодолимы — если то, о чем мы подозреваем, произошло на самом деле.

— Я не желаю бросать тень на имя родственника, мистер Холмс.

— Тем не менее, думаю, нужно смотреть на проблему рационально. — Холмс взмахнул своей длинной рукой. — Вы можете показать нам статую, которую забрали сегодня из Уиллесдена?

— Конечно, сэр. Боюсь, газета, в которую она была завернута, порвалась в нескольких местах…

— Вот так и я узнал работу Челлини, — сказал Холмс.

На его лице читалось нечто вроде восторга, когда американец доставал из сумки выдающееся произведение искусства. Шерлок протянул руку и осторожно дотронулся до серебряной мускулатуры, в своем совершенстве казавшейся живой плотью. Статуя трепетала от некой внутренней энергии, и все — золотая инкрустация, драгоценные камни — служило лишь одной цели: создать прекрасное подобие Персея. На локте у него висел щит, в одной руке он держал окровавленный меч, в другой — увенчанную змеями голову, которая смотрела на нас сапфировыми глазами и грозила обратить в камень.

— Понятно, почему сэр Джеффри, отличавшийся тонким вкусом, желал сохранить работу Челлини в семье, — сказал я. — И очевидна причина его одержимости на закате жизни. Хотя странно: он мог отдать статую в музей при жизни или по завещанию, а не пускаться в хитроумные авантюры. Подобный шедевр заслуживает того, чтобы находиться на виду.

— Полностью с вами согласен, сэр, и поэтому намереваюсь построить для него специальный выставочный зал в Галвестоне. Но сэр Джеффри и миссис Галлибаста предупреждали меня, что новости о местонахождении «Персея» могут стать причиной огромных проблем — не столько из-за полиции, сколько из-за воров, желающих заполучить, пожалуй, самый изящный образец серебряного литья эпохи флорентийского Возрождения. Должно быть, он стоит сумасшедших денег! Когда доберусь домой, застрахую статую на миллион долларов, — сообщил техасец.

— Вы можете доверить нам скульптуру до завтрашнего вечера? — спросил Холмс.

— Господа, как вы знаете, я должен взойти на борт «Аркадии», чтобы возвратиться в Нью-Йорк. Корабль отправляется завтра вечером из Тилбери. Этот пароход — один из немногих кораблей своего класса, что отходят из Лондона. Если я задержусь, мне придется ехать в Ливерпуль.

— Но вы готовы это сделать, если понадобится?

— Я не могу уехать без статуи, мистер Холмс. Так что пока она в вашем распоряжении, я вынужден находиться здесь. — Джеймс еле заметно улыбнулся и вроде даже подмигнул нам. — К тому же тайна смерти кузена представляет для меня куда больший интерес, чем загадка его последней воли.

— Превосходно, мистер Мэклсуорт. Вижу, наши мысли идут в одном направлении. Я с немалым удовольствием предоставлю в ваше распоряжение таланты, которыми обладаю. Насколько помню, сэр Джеффри жил в Оксфордшире?

— По его словам, милях в десяти от Оксфорда. Рядом с Уитни, славным торговым городком. Поместье называется «Коггс-Олд»; когда-то оно было центром значительных владений, включая ферму. Но землю продали, остались только дом и сад. Естественно, они тоже выставлены на торг кредиторами кузена. Миссис Галлибаста полагает, что покупатели найдутся достаточно быстро. Ближайшая деревня — Хай-Коггс. Железнодорожная станция Саут-Ли расположена примерно в миле. Я знаю это место, как родное, мистер Холмс, — описания сэра Джеффри отличались изрядной красочностью.

— В самом деле? Между прочим, вы сами связались с ним?

— Нет, сэр! Кузен интересовался геральдикой и своей родословной. Пытаясь проследить судьбу потомков сэра Роберта Мэклсуорта, нашего общего прапрадеда, он наткнулся на мое имя и написал мне. До этого я понятия не имел, что связан с английской аристократией. Какое-то время сэр Джеффри уговаривал меня наследовать титул, но я убежденный республиканец. Мы в Техасе не слишком дорожим званиями, если, конечно, они не заслужены.

— Вы сказали ему, что не заинтересованы в наследовании титула?

— Я вообще не желал говорить о наследстве, сэр. — Джеймс поднялся, собираясь уйти. — Мне просто нравилось с ним переписываться, и я заволновался, когда письма стали нервными и бессвязными и речь в них пошла о самоубийстве.

— Тем не менее вы по-прежнему подозреваете, что смерть сэра Джеффри — дело чужих рук?

— Да, сэр. У меня чутье на правду. Или воображение слишком буйное. На ваше усмотрение!

— Я подозреваю первое, мистер Мэклсуорт. Увидимся завтра вечером, а до тех пор — спокойной ночи.

Мы пожали друг другу руки.

— Доброй ночи, джентльмены. Сегодня я буду спать спокойно — впервые за несколько месяцев.

С этими словами наш техасский гость вышел из комнаты.

— Что вы об этом думаете, Ватсон? — спросил Холмс, потянувшись за глиняной трубкой с длинным мундштуком и набив ее табаком из персидской туфли. — По-вашему, мистер Мэклсуорт честный малый, как сказали бы его соотечественники?

— Американец произвел на меня крайне благоприятное впечатление. Но, по-моему, его провели и втянули в авантюру, о которой он никогда бы не помыслил, если бы прислушался к собственному чутью на правду. А в искренность сэра Джеффри я не верю. Возможно, когда вы его знали, он был другим, но с тех пор явно деградировал: держал любовницу-мулатку, по уши залез в долги, планировал украсть собственное сокровище, чтобы скрыться от кредиторов. И вовлек в это дело нашего приличного техасского друга, выдав себя за его родственника и зная, как серьезно южане относятся к таким вещам. Полагаю, затем с помощью экономки он инсценировал собственную смерть.