Сергей Толстой - Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах). Т.1

• Название: Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах). Т.1
• Автор: Сергей Толстой
• Издательство: Алгоритм-Книга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7781-0034-5

Настоящее собрание сочинений Сергея Николаевича Толстого (1908–1977) — прозаика, поэта, философа, драматурга, эссеиста, литературоведа, переводчика — публикуется впервые. Собрание открывает повесть «Осужденный жить», написанная в конце сороковых годов и являющаяся ключом к жизни и творчеству писателя. Эта книга — исторический документ, роман-эпопея русской жизни XVIII–XX веков — написана в жанре автобиографической художественной прозы.

---

В то же время автор хочет сказать, что то, что происходило в этой войне, не было типичным; если раньше во время войны могла быть и неподготовленность, и безалаберность, то сейчас процветало «предательство» и «измена». Россия всегда долго раскачивалась, но в итоге обязательно побеждала. В этой войне, при всем героизме, так присущем русским, ей не дали победить, когда победа русского оружия была близка и очевидна. Революция, вместе с ее вождем — предателем, помешала этой победе.

Перечисляя имена погибших на войне, на всю жизнь запечатленные в его детской памяти, Толстой подчеркивает, что страна теряла цвет своей нации. Воскрешая их забытые имена, он ниспровергает все аргументы и доводы об офицерах, стрелявших в народ, одной короткой, но очень значимой и сильной сценой разговора Вани с отцом: «…если бы мне приказали завтра идти усмирять, стрелять по восставшим рабочим, народу — команду такую не смог бы и дать…» В ней — и благородство, и сущность русской нации, ее соборность, единение и в Боге, и в беде. И единственное, чем можно было ее победить, так это чудовищным обманом. Что и было сделано. «Конец» Державы, который должен был неминуемо наступить при такой ситуации, не заставил себя ждать. Но в результате — что автор воочию мог наблюдать в последующие годы — хорошо не стало никому: ни крестьянам, ни рабочим, ни дворянам, ни купцам, ни священникам. А кому же стало хорошо?..

Описывая «исключительно на фактическом материале» жизнь до переворота и после него, Толстой приводит убедительные доказательства того, что, как бы ни были тяжелы жизнь и быт русских людей до 1917 года и как бы ни был «плох» монархический строй, который так упорно хотели уничтожить, НИКОГДА в ее истории не было такого правительства, которое допустило бы предательство национальных интересов страны, уничтожение интеллектуальной и трудовой элиты, веры и собственной культуры. Он приводит факты, свидетельствующие о том, что инициатива бунта всегда исходила не от крестьян, которые якобы хотели непременно — и в 1905, и в 1917 году — сжечь и разорить своего барина; возмутителями и агитаторами были люди пришлые, которых никто не знал, и именно они диктовали свою волю не разбирающимся в этом и необразованным крестьянам, которые в своем патриархальном укладе жизни знали только честный труд. Именно эти люди сеяли смуту в России с начала века, это они стояли под окнами дома, где они жили в 1918 году, и это по их повестке ушли его отец с матерью и больше «не вернулись».

На фоне русской литературы XIX века, вечно критикующей, обличающей, вечно демонстрирующей самые негативные стороны жизни России, С. Н. Толстой на примере одной семьи показал, что такое настоящее дворянство, в чем была его сила, и залогом чего было это сословие. Не унижая его достоинства и не выпячивая самых темных сторон его жизни, не иронизируя и не издеваясь, он объяснил, что оно было стержнем, основой, на которой держалось русское государство. Именно дворянство, опирающееся в своей жизни на православие, христианские заповеди, чувство долга перед народом и государем, понимало, к чему приведет нарушение сложившегося веками уклада русского государства. Уничтожение дворянства было обезглавливанием России, что, в свою очередь, привело к физическому уничтожению и всех остальных сословий.

«Осужденный жить» — конечно, не повесть (автор явно поскромничал в определении жанра), это роман-эпопея, в котором описана русская жизнь, ее красота, устоявшийся уклад, ее радость, трепетность и наивность. И то, что России не надо было искать от добра добра, прозвучит в простых, но емких фразах отца, произнесенных перед тем, как он покинет родное гнездо: «Жили, да еще как жили! Всего-то бывало, а все-таки жили, да еще как прожили!» Любой персонаж повести может стать хрестоматийным: и Николай Толстой (Кока), гордость семьи, и мать Мария Алексеевна, сознательно подчинившая свою жизнь мужу и добровольно покинувшая этот мир вместе с ним, и, конечно, он сам, Н. А. Толстой. В повести нет отсталой России — есть ее честный и добрый народ, его трудолюбие, великий его интеллект, который медленно, поколениями, выкристаллизовывался, создавая элиту.

Культура дворянских гнезд — огромные библиотеки, произведения искусства, мебель, картины, фарфор, архитектура усадеб — все это хранилось, ценилось, оберегалось; парки, сады, гроты, костюмы и обустроенный крестьянский быт у настоящих хозяев — все это имело свой уклад и свой мир. Все жило в гармонии и было частью огромного целого, начиная с няни и кончая кучером. И о распоясавшихся «салтычихах» Толстой не умолчал, но не утрировал, не смаковал: «отношение к ней молчаливо-неодобрительное… Никто не зовет ее бабушкой. Она Алевтина Ивановна. Вот и все». Он знал, что наказывались в старые времена такие барыни, и за решетку их сажали, а в обществе к ним было определенное отношение, недаром их имена становились нарицательными… Но все-таки это были исключения из правил, и именно из дворянских гнезд выходили Тургеневы, Тютчевы, Пушкины и Толстые. И если бы любой наш признанный классик пожил, как Сергей Николаевич, в обществе «развитого социализма» с его лагерями и расстрелами миллионов людей, он наверняка бы пересмотрел многие свои взгляды на «угнетение» и, наверное, понял бы ту роль, которую сыграла наша русская литература, когда, обличая, хотела, чтобы стало лучше… С. Н. Толстой все обдумал, перепроверил, перестрадал, перечувствовал за три десятилетия новой власти. И все то светлое, о чем он с такой любовью рассказывает в первой части своей повести, никак не вязалось с «социалистическим раем», в котором он оказался, с той жизнью, ради которой надо было все разрушить «до основанья».

Повесть не является гимном дворянству, но несомненно является памятником, возвращающим ему доброе имя, оклеветанное новой властью. И если на этом памятнике нужно было бы что-то написать, то смысл этой надписи вместился бы в одно слово: «Зачем?!» «Для чего столько жертв и страданий?» — этот вопрос писатель будет задавать себе всю свою жизнь, и всем повествованием ответит здесь на него. А в 1967 году, когда страна, как всегда бурно, праздновала 50-летие трагических событий 1917 года, Толстой очень спокойно, беззлобно, здраво и без обид, с высоты прожитых лет сделает один только вывод: не стоило все это таких жертв.

Жизнь, которая была в России до 1917 года, приносила удовлетворение и бедному, и богатому. Людей сплачивала церковь, православная вера, которая помогала, учила не ломать и рушить все, от семьи до государства, а любить и прощать врагов своих. И никогда не видели дворяне и их дети врагов в своих крестьянах, и наоборот. И разве это было только в семье Толстых? Сколько дворянских детей выняньчили крестьянские женщины! Взять хотя бы Аксюшу, которая прожила всю жизнь в этой семье, сжилась с ней и жизнь отдала бы за любого из них, если бы это потребовалось. А крестьяне Степана Егоровича Кроткова, которые готовы были принять смерть от Пугачева, но не выдать барина, а Аксинья и многие другие, которые помогли семье выжить в голодные годы! Ведь все это не художественный вымысел, это живые, реальные люди!

Показав русскую жизнь на протяжении нескольких веков, С. Н. Толстой создал широкое литературно-художественное полотно, являющееся документом, который помогает понять, откуда в России столько знаменитых писателей и поэтов, живописцев и композиторов, воинов и героев, хлебопашцев и уникальных русских мастеров, и почему у нее за спиной оказался такой бесценный культурный багаж и неисчерпаемый потенциал. Все было естественно и взаимосвязано. Имения были своего рода небольшими культурными центрами России, и это хорошо показано в повести. Сколько людей приезжало в Новинки: историографы и декабристы, литераторы и политические деятели. И сколько было подобных имений… А как крестьянский поэт-самоучка Спиридон Дрожжин дорожил дружбой с соседом-помещиком, понимая, какой кладезь культуры нашел он в этом доме, где и самобытность, и христианская мораль, и строго религиозные взгляды. А немецкий поэт P. M. Рильке, влюбленный в Россию и ее религию, который приезжал в Новинки со своей постоянной спутницей Л. А. Саломе, разве не понимал, что он здесь нашел? А церковь, всегда олицетворяющая русскую культуру, — как тесно она была связана и с дворянством, и с народом! Духовником в семье Толстых был Гефсиманский старец отец Варнава (ныне причисленный к лику Святых). В 1905 году к старцу приезжал Николай II; о. Варнава был духовником знаменитого философа Владимира Соловьева, а в начале века обратил в православие француженку Марию Гамель (Мадмуазель).

Толстой в повести развенчивает бытовавшее мнение, что русский народ давно потерял веру, отказался от нее добровольно. Несколько сцен повести, когда народ встречается со священниками, говорят об обратном: о том, как вера была сильна и уважаема в народе, потому что никто не мог оспорить очевидное, что христианские заповеди учили жить по-божески, а это было самым главным для миропонимания русского человека.