Мануэль Пуиг - Любовь в Буэнос-Айресе

• Название: Любовь в Буэнос-Айресе
• Автор: Мануэль Пуиг
• Издательство: ПОЛИНА
• Жанр: Эротика
• Год: 1993
• ISBN: 5-89942-244-5

Мануэль Пуиг создает мозаичную картину латиноамериканской современности в виде тонко стилизованного коллажа из стереотипов популярной словесности — песенок в жанре танго, мелодраматических кинороманов, литературной и кинематографической фантастики, бытовых радиопьес, модных и женских журналов, образцов рекламы, что сближает его повествовательную технику с принципами поп-арта. Обо всём этом и не только в книге «Любовь в Буэнос-Айресе».

---

Второе сексуальное переживание выпало ей на следующий год, после одного разговора с Фанни. Той было уже шестнадцать, и как-то раз, когда учитель поставил ей ноль за невыученный урок, она разрыдалась, чем удивила Гладис, знавшую, что Фанни никогда не придавала значения отметкам. На перемене Гладис поинтересовалась, что с тою происходит, и подруга поведала, что ее домашние противятся ее помолвке с юношей-католиком, а она уже не может расстаться с ним, потому что весь минувший год каждую субботу отдавалась ему после кино. Гладис почудилось, будто плиты школьного двора у них под ногами превращаются в паркет студии Института Леонардо да Винчи, накреняются, затем совсем исчезают, и они обе летят куда-то в черную бездну. Гладис представилась глубокая рана на теле Фанни — единственное, что различалось в этой беспроглядной тьме, была бледно-розовая, поросячьего оттенка рана, и где-то далеко внизу, неразличимая глазу, шумела река — вероятно, кровь. Когда Гладис затем, в свой черед, исполнилось шестнадцать, она заключила, что теперь ее девственность тоже в опасности, так как именно в этом возрасте ее лишилась Фанни, и боялась возвращаться домой одна по темным улицам, которые ей приходилось пересекать по дороге из Института.

В скором времени случилось и третье переживание: одна из подруг по Институту предложила ей провести вечер с ее ухажером и его приятелем. Гладис с готовностью согласилась, поскольку подруга эта внушала ей доверие. Внешность же предназначавшегося ей кавалера окончательно ее успокоила: это был худой и слабый юнец, подобный ей самой. Они попили чаю в одной из центральных кондитерских и отправились гулять по скверам в районе Ретиро. Гладис предложила отдохнуть в освещенном месте, где стояли каменные скамьи. В ответ подруга высказала встречное предложение: чтобы Гладис со своим кавалером оставались здесь, а они отправятся дальше, в безлюдные окрестности порта. Гладис не хотелось оставаться наедине со своим кавалером, к тому же она не могла покинуть подругу — и посему решила следовать за этой парой из надежного круга света в неосвещенные места. Подруга, шедшая со своим юношей в нескольких шагах впереди, вдруг остановилась и, повернувшись, попросила их немного отстать. Долговязый юнец взял Гладис за руку — она ее не отняла. Они прошли несколько шагов в обратном направлении, но не слишком далеко, чтобы совсем не потерять из виду другую пару. И тут совершенно неожиданно кавалер поцеловал Гладис. Гладис не разжала губ — и лишь покосилась в ту сторону, где осталась подруга. В следующее мгновение юноша так же внезапно обнял ее и привлек к себе. Гладис ощутила сквозь одежду его напрягшийся член, ее пробрала мерзкая нервная дрожь, и она рывком высвободилась из объятий юнца. После получасовых уговоров и пререканий она позволила ему поцеловать себя — при условии, что тот не будет ее обнимать. Во время этой процедуры Гладис, косясь, не сводила глаз с подруги и ее ухажера и, к своему облегчению, констатировала, что подол той ни разу не задирался, хотя те и стояли, крепко обнявшись и вырисовываясь единой, слитной тенью на фоне светившего фонаря. Посягательств со стороны ее кавалера в дальнейшем не последовало: он больше не приглашал ее на свидание.

Взаимное соглашение с родителями

По обоюдному соглашению с родителями, завершив среднюю школу, Гладис поступила в государственное учебное заведение пластических искусств, чтобы продолжить занятия скульптурой. Одновременно она записалась на курсы английского языка и решила давать частные уроки рисования. Таким образом, день у нее бывал целиком занят. В новом институте она вскоре сошлась с одной из студенток, Алисией Бонелли. Той шел тридцать второй год, и она работала преподавательницей начальных классов. Алисия отважилась возобновить занятия ваянием, несмотря на стеснение, причиняемое сознанием, что она намного старше остальных студентов.

Последующие четыре года прошли для Гладис спокойно. Проблема с кем бы сходить куда-нибудь в выходные, которая мучительно переживалась ею из-за отсутствия ухажеров, разрешилась сама собой благодаря Алисии, которая неизменно составляла ей компанию в ее походах в театры и кино. Тем для общения им хватало, поскольку обе были одержимы любыми проявлениями искусства. Как-то, при удобном случае новая подруга рассказала Гладис — откровенно, хотя и с должной целомудренностью — историю своей связи с одним женатым мужчиной, с которым она перестала встречаться несколько месяцев назад, когда решила вернуться к творчеству.

Политическое сознание

15 сентября 1955 года произошла революция, свергнувшая режим Хуана Доминго Перона. В тот день Гладис не пошла на занятия, опасаясь уличных беспорядков, встала поздно и попросила домработницу, которая служила у них в доме всего несколько месяцев (в последнее время прислуга менялась часто, из-за того, что Клара Эвелия экономила на питании), чтобы та приготовила ей кофе. Домработница налила чашку и, не в силах далее сдерживать слез, выбежала в подсобное помещение. Гладис, наполнившись состраданием к девушке, отправилась за нею вслед и, не видя другой причины, принялась утешать ее, говоря, что новое правительство не бросит на произвол судьбы трудящихся и что, наоборот, обеспечит стране прогресс и благосостояние. Однако та продолжала плакать, ничего не отвечая. Гладис спросила себя саму, почему ей доставляет такое удовлетворение крах Перона. Потому, что его режим был фашистским, ответила она на собственный вопрос, а нельзя забывать, на что оказались способны Гитлер и Муссолини, очутившись у власти. Кроме того, с уходом Перона больше не приходилось опасаться запрета на ввоз журналов мод и иностранных фильмов. И, наконец, у матери не будет больше возникать проблем с прислугой. И удастся остановить инфляцию.

Профессиональное формирование

Что касается ее профессионального формирования, Гладис продолжала совершенствовать технику лепки, однако не скрывавшееся ею стремление соблюдать классические каноны, и даже неосознанная тенденция колировать великих мастеров снижали ее способность к самовыражению. По мнению ее хулителей именно этот конформизм и подражательность позволили ей в 1959 году получить единственную присуждавшуюся ежегодно государственную стипендию, которая давала право на пятнадцатимесячную стажировку в Соединенных Штатах. К тому времени ей исполнилось двадцать четыре. Поданная заявка и надежда на присуждение стипендии составляли смысл ее жизни на протяжении двух лет по окончании художественного Института. Гладис была уверена, что стажировка разрешит все ее проблемы: в Соединенных Штатах ее, как иностранку, будет окружать ореол таинственности и привлекательности, и на каком-нибудь светском рауте она познакомится с экстравагантным дирижером симфонического оркестра — венгром или австралийцем — и, возможно, в придачу, с английским романистом, что положит начало классическому любовному треугольнику. В воображении она всегда отдавала предпочтение европейцам, как правило, изгнанникам — жертвам какого-либо трагического конфликта, подобного Второй мировой войне.

Алисия Бонелли никогда не симпатизировала США, однако воздержалась от каких-либо критических замечаний по поводу проекта Гладис, покуда тот не начал принимать реальные очертания. Когда же это случилось, она осудила Гладис, заявив, что США — спрут, душащий Латинскую Америку, и поехать туда учиться значит предать свою родину. Гладис возразила, что по ее убеждению, наоборот, эта страна — колыбель демократии. На что Алисия запальчиво отвечала, что будь Гладис негритянкой, она бы так не считала. Гладис решила не продолжать дискуссию, подивившись лишь про себя, как может Алисия симпатизировать СССР вопреки свидетельствам таких книг, как «Ночь миновала» Яна Валтина и «Я выбрал свободу» Виктора Кравченко, а также фильма «Железный занавес» с Джин Тирни и Дэной Эндрюс.

На чужбине

К ее приезду Вашингтон был заметен снегом и в таком виде казался идеальной рамой для тех картин, которые рисовались Гладис в воображении. Дом, где она поселилась, представлял собой чудесное двухэтажное шале. Окна ее комнаты выходили в маленький дворик, где резвились внуки хозяев дома, когда приезжали в гости к дедушке с бабушкой на выходные. В остальное время мистера и миссис Эллисон почти никто не навещал, и тишину дома нарушал лишь слабый звук голосов, доносившихся из телевизора. Гладис не стала ничего менять в интерьере своей комнаты, ибо ей нравился обезличенный характер ее обстановки, типичной для отелей тридцатых годов: гладкие поверхности и строгая отделка. Пришлось ей по вкусу и радушное, хотя и несколько отстраненное обращение стариков: ей ни разу не пришлось давать объяснений, если какую-нибудь субботу или воскресенье она просиживала одна в своей комнате.