Анастасия Вербицкая - Иго любви

• Название: Иго любви
• Автор: Анастасия Вербицкая
• Издательство: Фирма «Поколение», Ассоциация «Книга. Просвещение. Милосердие»
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-86088-286-6

В начале романа героине 18 лет, она служит в театре костюмершей, не смея мечтать о сцене, но ведущая актриса театра угадывает в ней талант огромной силы. И вот Наденька Шубейкина становится знаменитой провинциальной актрисой Нероновой, играет с Мочаловым и Щепкиным. Она потрясает сердца зрителей в образах Офелии, Дездемоны, Корделии, и кажется, что отсвет высокой трагедии озаряет ее собственную жизнь, жизнь ее пылкого и страдающего сердца. Совсем по-другому складывается судьба Верочки, дочери Нероновой…

«Иго любви» — один из самых популярных романов А. Вербицкой, чьими произведениями зачитывались когда-то.

---

Какие подробности?.. Что было между ними вчера, и третьего дня, неделю и месяц назад? Ничего, ничего… Какие-нибудь два-три беглые поручения, небрежно брошенные ею, — передать режиссеру то-то, кликнуть замешкавшуюся в уборной Аннушку; беглая улыбка за поднятый платок, который она случайно уронила, проходя мимо; острый мгновенный взгляд, которым они обменялись в этот миг; поклоны издали; бессознательная встреча глазами; ожидание новых встреч и новых взглядов. И постоянный трепет. И вечно взвинченные нервы. Вот и все. Но как много скрытой жизни в этих незаметных мелочах! Как все значительно! Как насыщено страстью!

Эта молодая страсть его, которую она уже не может ни отрицать, ни игнорировать, как хмель, бросается ей в голову, обессиливает ее, покоряет. Она не спрашивает себя, любит ли она его сама? Кому до этого дело?.. Это останется навсегда ее сладкой тайной. Она уверена, что ничем не выдала себя. Она уверена, что он никогда не догадается об ее смятении… Но разве можно не думать о нем растроганно и нежно? Не плакать радостными слезами? Не мечтать о несбыточном счастии?

И вдруг, как ураган, опять врываются в ее жизнь какие-то темные силы, стихийные стремления и тоска.

Она вспоминает о Бутурлине. Странно!.. Ведь он так основательно был забыт ею все эти полгода… Он нужен ей теперь. Нужен, как воздух.

Ведь он любил ее когда-то. Пусть несколько дней, несколько часов! Не в этом дело. Здесь не было расчета и обмана. Была стихийная страсть. И в эти часы их близости между ними была нежность и привязанность, и духовные элементы, и поэзия, — то, что мучительно нужно ей сейчас, одинокой, тоскующей, осиротевшей навсегда.

Весна идет! Ликует природа. Можно ли стоять в стороне от этого пира, лишней и ненужной в своем трауре, со своей печалью?

Спектаклей нет постом. И сами собою прекратились волнующие встречи. И вот тут она с ужасом чувствует ничем не заполнимую пустоту в своей жизни. Она в отчаянии сознает свое бессилие бороться с увлечением. Она ходит в церковь, молится, постится, плачет. Она готова надеть вериги, чтобы побороть бунтующую плоть. А душа? Что сделать с душой, отравленной мечтами? Куда бежать от самой себя?

Одно утешение — Лучинин. Всегда под рукой, внимательный, веселый, готовый на услуги. Привыкла она к нему. Скучает без него. Ни словом не обмолвится о том, что мучит. Но чудится, что он читает в ее душе. И она ждет его звонка. И боится его проницательных глаз… Хоть бы скорей сделал предложение Вере!.. Чего тянет? Чего ждет?

О, как давно, как бесконечно давно она не видела усталых глаз и ярких губ на бледном лице! Две недели?.. Вечность.

Она много гуляет теперь и постоянно одна. Не надо ни Веры, ни Лучинина. Необъяснимое наслаждение идти одной все дальше и дальше, чего-то ожидая, на что-то надеясь. Несравненная радость — прислушиваться к собственным неясным грезам, перебирать, как драгоценные камни, свои воспоминания.

Она гуляет по Дворянской в эти яркие весенние дни, всегда задумчивая, всегда далекая, никого не замечая, кланяясь и тотчас забывая, кто это сейчас повстречался с ней.

Но толпа раздражает. И в чем-то она обманулась…

Тогда она идет в городской сад. Аллеи еще сквозные. Дорожки еще не обсохли. Горят на солнце лужицы. Скамейки сыры. Все равно!.. Здесь нет людей, и можно отдаться своенравной мечте, можно блаженно улыбаться, не боясь нескромных взглядов и шепота. Похудевшая, помолодевшая на десять лет, она часами сидит на скамье, щурясь в сквозную даль и глядя в свою душу.

Понемногу радость уходит из ее глаз. Черты вытягиваются. Взор гаснет. Устало опускаются уголки ее рта. Она озябла. Она постарела.

Чего ждала она?

На что может надеяться женщина в сорок лет?

Медленно, разом устав, идет она к выходу. Идет домой и озирается: не встретит ли она стройную фигуру в пальто с пелериной, с мягкой шляпой на волнистых волосах? Ах, как жаждет она этой встречи! Сколько дала бы она, чтоб говорить с ним, чтоб провести хоть час наедине! Год жизни? Пять лет?.. О, всю остальную жизнь, с ее старостью, с ее ненужностью!

А дома у нее больное лицо, усталые жесты. Запершись у себя, она тихонько плачет. Смотрится в зеркало, втихомолку гадает.

Она не подозревает, что Хлудов лежит больной, простудившись еще на масленице. До последней минуты, весь в жару, он еще дежурил за кулисами, чтоб лишний раз перед долгой разлукой взглянуть на нее.

На четвертой неделе они говеют всем домом: Надежда Васильевна, Вера, Поля, Аннушка. Мать и дочь, обе в глубоком трауре, плачут, стоя рядом на коленях в полутемной церкви, — плачут о тех, кто не вернется и никогда не увидит весеннего неба, не услышит церковного звона.

Конечно, они встретились. Что за любовь была бы это, если б он не проследил, когда и где гуляет она, если б он сам не искал встреч?

И все-таки, когда она издали увидала в еще сквозной аллее городского сада его высокую фигуру в пальто с пелериной, в мягкой шляпе, с тростью, его яркие губы на бледном лице, сердце ее так заколотилось, что потемнело в глазах. Она растерялась, как девочка. Она испугалась этого человека.

«Я пропала», — подумала она.

Вся застыв и выпрямившись, неподвижно сидела она, опустив ресницы, слушая звук его шагов по влажному песку.

На миг остановился он и поклонился, приподняв шляпу, как всегда без улыбки, печально усталый, словно проживший долгую-долгую жизнь и знавший что-то, сокрытое от других.

Лицо ее дрогнуло. Оно было жалким, хотя она старалась сделать его равнодушным. Она медленно кивнула головой. И он прошел дальше.

А она все сидела и слушала, как за поворотом все глуше и глуше звучат его шаги. И ужас, и радость боролись в ее душе. И краски загорались и потухали в ее лице.

Два дня она не ходила в городской сад. Днем бродила по бульварам, а ночью плакала. Наконец пошла.

И он снова прошел мимо, скромный, молчаливый, загадочный и желанный. И сердце ее рвалось за ним. И слезы дрожали под опущенными веками.

О счастье невысказанных слов!

О радость несознанных желаний!

Да! Она счастлива теперь. Что может быть слаще этой чистой, робкой любви, без признаний, без прикосновений, где уста молчат и говорят одни глаза? Отдаться, сблизиться, подчиниться могучему голосу инстинкта — не значит ли это сдунуть пух с одуванчика?

Она этого не хочет. Нет… Ни одного шага не сделает она ему навстречу. Одним жестом она остановит его признание. Не надо переходить заветную черту, за которой ждут неизбежная пошлость, разочарование, охлаждение. Ей хочется навсегда остаться в его памяти недоступной, прекрасной, загадочной. Пусть женится, пусть сходится с другой! Лишь бы душа его принадлежала ей!

Так грезит она с открытыми глазами. А жизнь не ждет.

Пасху они с Верой встречают в соборе. Обе сняли траур, все в белом. Лучинин прислал букеты нарциссов.

Войдя в церковь, у самых дверей Надежда Васильевна видит Хлудова. Он ждал ее. Их глаза встречаются. Смущенная, покраснев, как девушка, кивнув ему головой, она идет мимо. И жизнь опять кажется прекрасной. Все полно таинственного значения.

Вера похожа на статую со своим бесстрастным мраморным лицом. Ее глаза смеются, но это обманчиво. Это такой странный разрез. Все спит в ее душе, повитой печалью.

Вдруг глаза ее темнеют. Лицо оживляется. Мимо идут губернаторша и Мерлетта в трауре. За ними Нольде.

Увидав Веру, он останавливается на миг, и волнение ясно видно в его лице. Он почтительно кланяется Вере. Она отворачивается, надменная, и щурится вдаль, как бы не замечая его упорного взгляда. Опять всколыхнулась старая обида. Нет, она не простит ему унижения! Никогда не забудет той минуты, когда, зная об ее позоре, он поджидал у крыльца ее дома эту горбоносую, некрасивую Мери.

И так они стоят, обе взволнованные, порабощенные своими чувствами: одна — радостная и полная мечты в свои сорок лет; другая — неизлечимо печальная и враждебная. Ей уже девятнадцать лет. Она чувствует себя старой, похоронившей все радости. Безотрадной пустыней кажется ей будущее.

А ликующие звуки торжественно летят под озаренные своды, обещая радость обновления, бессилие смерти, победу жизни.

В первый день Пасхи Надежда Васильевна принимает поздравления. Все перебывали: Лучинин, товарищи-актеры, поклонники. Был и Спримон.

Вера сидит у окна и бесстрастно глядит на улицу. Неотступно стоит перед нею воспоминание об этом празднике два года назад… Теперь не приедет Федя. Никогда уже не глянет на нее печальными глазами. Не подаст ей букета со стихами Ламартина. Все кончено…

Что ей до того, что комната ее утопает в цветах? Зачем ей поклонение Лучинина? Ей не нужна ничья любовь. Она твердо решила быть на сцене рано или поздно. Но замуж она не выйдет никогда.

Надежда Васильевна сидит на диване с модной горностаевой тальмой на плечах. Розы, нарциссы и гиацинты благоухают в роскошных корзинах. Это подношения Лучинина и других поклонников. Они создают какую-то опьяняющую атмосферу вокруг этой женщины. Но один ли аромат цветов так кружит головы? Смерть губернатора как бы окрылила тех робких обожателей, которым Надежда Васильевна казалась раньше недоступной. И есть в ней самой сейчас что-то волнующее и манящее, не то во взгляде, не то в улыбке, не то в движениях и звуке голоса. Что-то зовущее и грешное, перед чем трудно устоять.