Эйтан Финкельштейн - Пастухи фараона

• Название: Пастухи фараона
• Автор: Эйтан Финкельштейн
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-86793-469-1

Описываемые в этой книге события начинаются в первый день девятнадцатого века, а заканчиваются — в последний двадцатого. Исторические главы в ней перемежаются жизнеописанием главного героя, родившегося в России, жившего в Литве и Польше, участвовавшего во всех войнах Израиля, объездившего весь свет, но в конечном счете заблудившегося где-то в небесных коридорах. Все это происходит на фоне русской и еврейской истории, где действуют политики (от Екатерины Великой и сенатора Державина до Бен Гуриона, Хрущева и Ельцина), а также раввины, революционеры, жандармы, ученые, адвокаты, чекисты, аферисты и разные прочие персонажи.

---

Иоффе вспомнил.

— Присаживайтесь, Борис Абрамович. Поздравляю, наслышан о вашей защите. Сам прийти, к сожалению, не мог. Ну-с, так каковы же наши планы?

— Еще не определились, Абрам Федорович. Сначала хочу навестить родителей, а когда вернусь, попробую устроиться учителем физики на рабфаке. Работа там вечерняя, днем можно заниматься. Буду читать корифеев, займусь математическими методами в теорфизике — у меня ведь столько пробелов!

— Ах, Боря, Боря, ну, что ж это вы так вцепились в теорию. Вы же от Бога экспериментатор. О вас слава ходит, будто вы из утюга умеете радиоприемник сделать. Теория — это прекрасно, но, поверьте, мой друг, физикой движет эксперимент.

Абрам Федорович откашлялся и перешел к делу.

— Я вам предлагаю заняться физической радиотехникой. Это прямо для вас. Прямо! Сам я давно увлечен идеей радиоэха. Представьте себе, какой-то источник посылает электромагнитный импульс, который, встречая на своем пути отражающий объект, эхом возвращается назад и принимается специальным индикатором. А уж потом при помощи особых приборов можно вычислить местонахождение этого объекта. Американцы называют это радиолокацией, но у них другой принцип. Я сделал предварительные расчеты, в общем и целом концы сходятся, но я не радиотехник, в тонкостях не разбираюсь. Короче, мы создаем лабораторию радиолокации. Возглавит ее Дмитрий Аполлинарьевич Рожанский. Вам я предлагаю место научного аспиранта. Поверьте, вы там будете как рыба в воде. И поучиться есть у кого, Рожанского я знаю еще по Германии — прекрасный физик!

Предложение Иоффе папа, разумеется, принял, в работу ушел с головой, и хотя под руководством Рожанского долго поработать ему не пришлось — Дмитрий Аполлинариевич вскоре скончался, — идею радиоэха сумел проверить экспериментально. Через пять лет он уже защищал докторскую диссертацию.

Защищал, защитил, но работой своей остался не доволен.

— Понимаете, Абрам Федорович, точность измерения зависит от стабильности генератора. Можно было бы добиться потрясающих результатов, но ведь лампы-то мы делаем вручную, разбросы от экземпляра к экземпляру огромные.

Иоффе, напротив, был очень доволен.

— Все понимаю, друг мой, но не забывайте — вы добились главного: доказали возможность создания импульсного радиолокатора. А что касается ламп и всего прочего — эта наша вечная проблема. Надо бы купить импортные. Впрочем, наверняка денег не дадут… Вот что, — Иоффе на минуту задумался, — пошлю-ка я вас за границу. А когда вернетесь, пойдем к «ним» и скажем: за рубежом усиленно занимаются радиолокацией, а у нас отставание. Это срабатывает, в таких случаях деньги дают.

Через месяц, папа случайно встретил Иоффе в коридоре. Абрам Федорович широко улыбнулся:

— На ловца и зверь бежит. Только что получил ответ из Эйндховена. В лаборатории Филипса вас готовы принять на год. Зарплата двести пятьдесят гульденов. Это немного, но прожить можно. Готовьте бумаги.

Еще через месяц Иоффе пригласил папу к себе. Встретил, тепло пожал руку, усадил в кресло и плотно закрыл дверь. Начал издалека.

— Вы знаете, я всегда старался пропустить через заграничные храмы науки как можно больше своих учеников и всегда это было трудно. Вначале не было денег, да и визы советским ученым никто давать не хотел. Если бы вы знали, скольких трудов стоило отправить Капицу в Англию! Потом удалось выхлопотать визу для Френкеля, потом добыл денег для Ландау и Обреимова. Двадцать наших сотрудников побывали за границей!

Иоффе замолчал, опустил голову.

— Первым подвел Синельников. Вернулся, знаете ли, из Кембриджа с женой-англичанкой. Тогда обследователи решили, что посылать можно только женатых. Ну, вы понимаете, — хитро подмигнул Иоффе, — чтобы не обижать наших невест. Но это были только цветочки.

Иоффе задумался и, понизив голос, словно кто-то подслушивал, спросил:

— Вы кому-то рассказывали о той статье из Zeitschrift für Physik?

— Кажется, нет, но точно не помню. Вообще-то самого журнала я даже не видел, в нашей библиотеке этого номера нет.

— Знаю, знаю, я забыл этот номер у себя, — Иоффе показал пальцем в сторону шкафа, — но кто-то все-таки видел. Или слышал.

Папа понял, в чем дело, и, по всей видимости, так сник, что Иоффе поспешил его успокоить:

— Нет, нет, вы не должны огорчаться. Заграница от вас не уйдет. Я, собственно, другое хотел вам сказать. Вы уже совсем оперились, а в области импульсной радиолокации стали главным авторитетом. Так что пора вам, Борис Абрамович, выходить на самостоятельную стезю.

К чему это шеф клонит?

— Когда мы организовали Физтех в Харькове, то возглавлять его послали Обреимова, Синельникова и Вальтера. Кафедру теоретической физики занял Ландау, хотя было-то ему всего двадцать пять! А уральский Физтех? Я предложил туда директором Мишу Михеева. Он был простым аспирантом. В Наркомате, помню, запротестовали — молод еще, неопытен. Но я настоял. И ведь справился! Вам я предлагаю Томск. Там уже сложилась школа радиофизики, они мечтают открыть лабораторию радиолокации и заполучить вас. Между прочим, дают отдельную квартиру. Это немаловажно, поверьте мне, молодой человек.

Иоффе сделал так, что огорчаться по поводу несостоявшейся командировки за границу не пришлось; предложение возглавить лабораторию интриговало, будоражило воображение. Конечно, не хотелось расставаться с Физтехом, страшно было утратить чувство уверенности и защищенности, которое создавало само присутствие Иоффе, но была и еще одна причина, по которой папа не хотел уезжать из Ленинграда. Он уже давно был знаком с моей мамой, настойчиво предлагал ей руку и сердце, она же без согласия родителей решиться не могла.

Родители ее были далеко, далеко…

Угроза разлуки, однако, сделала свое дело — мама сдалась. На скорую руку расписавшись в загсе, молодожены отбыли в Томск, а уже ранним февральским утром 1939 года тряслись в пролетке по заснеженным мостовым города. Подъехав к «высотному» — пять этажей! — дому, они расплатились с извозчиком, поднялись на третий этаж и отперли дверь. Их потрясенному взору предстали три большие комнаты с паровым отоплением и — ванна!

Начать папе пришлось с нуля. Целыми днями он бегал по заводам, воинским частям, по всевозможным складам и конторам. Каждый день в его лаборатории появлялись новые приборы, инструменты, материалы. По вечерам он читал журналы, писал письма, обсуждал планы с коллегами и беседовал со студентами местного университета. А когда все расходились, приступал к главному — к расчетам принципиально нового излучателя электромагнитных волн.

В конце декабря 40-го года он доложил на ученом совете о результатах теоретической разработки и обязался не позже, чем через год, продемонстрировать работу сверхмощного генератора нового типа. Сомневающихся нашлось немало, вопросами его засыпали со всех сторон, но Иоффе оказался прав: папа уже был зрелым ученым, запутать себя не дал, в результате получил «добро» и обещание всяческого содействия.

Свое слово папа сдержал — осенью 40-го он уже демонстрировал коллегам модель сверхмощного генератора радиоимпульсов. Расчеты оказались правильными — путь к созданию радиолокатора, способного обнаруживать самолеты на расстоянии в сотни километров, был открыт. Папа написал статью и вместе с обстоятельным письмом отправил ее Иоффе. В письме он писал, что идея радиоэха скоро воплотиться в сверхмощный радиолокатор, статью же просил пристроить в солидный журнал. Сам, между тем, с головой ушел в работу: к концу следующего, 1941 года, прототип радиолокатора дальнего обнаружения должен быть готов!

Закончить работу папе не удалось, в июле 41-го его призвали в армию.

Призвали в одночасье. Вызвали в военкомат, пропустили через медкомиссию, на сборы дали три часа. Одна, с трехмесячной дочерью на руках, осталась мама в чужом для нее городе. Она не могла даже плакать, ей казалось, что все это сон, что папа вот-вот вернется. Папа не возвращался, от него не было даже весточки. Мама впала в отчаяние, у нее пропало молоко, ночами она бродила по пустой квартире и тихо плакала.

Впрочем, пустой квартира оставалась недолго. Сначала маме подселили семью эвакуированных из Москвы, а затем еще одного жильца с Украины. Квартира наполнилась шумом, детскими криками, копотью керосинок, незнакомыми, режущими нос запахами. Ванная комната в мгновение ока превратилась в дровяной склад, коридор оказался забит разными вещами, и лишь на кухне маме остался маленький закуток, где она кипятила воду и варила кашки — крохотное существо постоянно чего-то требовало, и его требования возвращали маму к жизни.

Между тем наступила зима, морозы перевалили за сорок. Мама уже выменяла на хлеб и молоко все свои кольца и сережки; в ход пошли платья, туфли, на очереди было последнее — шуба. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы однажды утром на пороге не появился человек в огромном тулупе, валенках, с сосульками в бороде. Мама не сразу поняла, что перед ней свекр Абрам Борисович. Она смутилась, провела его в комнату, помогла стащить тулуп и валенки.