Эксперт Эксперт - Эксперт № 44 (2013)

• Название: Эксперт № 44 (2013)
• Автор: Эксперт Эксперт
• Жанр: Публицистика

---

По словам Александра Галушки, такая модель не отвергает и прежних разработок, которые были отражены в соответствующей ФЦП и стратегии развития округа. В первую очередь речь идет о необходимости развития инфраструктуры, в том числе железнодорожной и портовой. Однако, посетовал министр, «целая область рецептов», выданных его предшественниками (читай: командой Ишаева), была «продиктована инерцией советской экономической географии и соответствующими стереотипами мышления». Новая модель эти стереотипы решительно отвергает, особенно в своей базовой части: обеспечивать рост экономики Дальнего Востока нужно за счет максимальной раскрутки инвестиционного маховика, а не наращивания вложений из бюджета (по известным причинам это и невозможно). Деньги государства должны стать опорой для денег частных компаний, а не главным элементом всех программ финансирования — таково ключевое отличие предложенной модели от тех «государственнических» подходов, которые исповедовал и продвигал Виктор Ишаев.

Не изобрели велосипед

Очевидная и самая острая проблема, по словам Александра Галушки, — высочайшая конкуренция с другими странами АТР. Добиваться победы в этой битве решено за счет создания сверхльготных условий для инвестирования и ведения бизнеса на Дальнем Востоке. При этом Галушка не собирается изобретать велосипед: предложено создать в ДФО сеть особых экономических зон «опережающего развития», ориентированных на экспорт. Аналогичные механизмы, по его словам, давно используются в Китае, Японии и Сингапуре. «Суть одна: особые условия работы предприятий. Скажем, 60 процентов продукции, которую мы получаем из Китая, изготовлено в таких технопарках. Их там 441», — объясняет Александр Галушка. Российские же ОЭЗ, признал глава Минвостокразвития, «не могут составить конкуренцию китайским, японским и другим зарубежным аналогам». «Берем подоходный налог, например. Наилучшее значение в Сингапуре — 10 процентов. Значит, у нас должно быть не хуже. Берем затраты на электроэнергию. В Южной Корее, например, они составляют 5,4 цента за киловатт, или 1,5 рубля. Если мы хотим быть конкурентоспособными, у нас должны быть чуть больше полутора рублей», — объяснил подходы Галушка. И подчеркнул, что «в конечном итоге эти зоны должны быть ориентированы на экспорт продукции в страны АТР».

Действовать решено молниеносно — Юрий Трутнев заявил, что на подготовку всех административных и управленческих решений Минвостокразвития отведено не более полугода. А для того, чтобы работа не стопорилась и решения не терялись в тиши правительственных кабинетов в Москве, ведомство под управлением Галушки (кстати, его головной офис останется в Хабаровске) получит все полномочия, о которых Ишаев и мечтать не мог. Поделиться придется другим федеральным органам. Больше всего власти заберут от Минрегиона, который, по словам Трутнева, «будет заниматься другой частью территории Российской Федерации»: «На Дальнем Востоке существует отдельное министерство. Вот оно будет заниматься Дальним Востоком. Это правильно и справедливо — дублирования никакого быть не должно… Ответственность должна быть там же, где функции, — в одних руках». Ряд полномочий перейдет Минвостокразвития от Минфина и Минэкономразвития, в частности управление ОЭЗ.

Планируется создать и новые институты развития: Корпорацию развития (займется девелопментом инвестиционных площадок; за основу, по словам Трутнева, взят опыт Калужской области), Агентство по привлечению инвестиций и поддержке экспорта и Агентство по развитию человеческого капитала. О госкорпорации, как видно, речи не идет, что также симптоматично, ведь ставка-то делается на привлечение частных инвестиций. Ничего страшного в возникновении конкуренции с другими институтами развития Юрий Трутнев не видит: «Мы не покушаемся на деятельность инвестиций в целом по стране. Просто, во-первых, никто не сказал, что такие функции не должны быть конкурентными, — мы просто постараемся работать лучше, это первое. Второе: мы постараемся работать непосредственно на территории Дальнего Востока. Это нормальная, здоровая конкуренция, ничего плохого в этом нет. Если в России будет создано еще полдюжины фондов, они смогут привлечь инвестиции и создать новые предприятия, — ура и да здравствует!.. Никто не сказал: вот мы создали один инвестиционный фонд и давайте тему закончим, у нас все хорошо. Да ничего подобного!»

Изменения коснутся и статуса многострадальной «дочки» ВЭБа — Фонда развития Байкальского региона и Дальнего Востока. По словам Юрия Трутнева, в правительстве все еще рассматривается два сценария, о которых Дмитрий Медведев говорил весной: акционирование фонда или превращение его в некоммерческую организацию. После этого будет принято окончательное решение о докапитализации фонда (с нынешних 15 млрд рублей как минимум до 100 млрд рублей). «Но только за счет бюджетных средств, внесенных в этот фонд, мы тоже не победим. Нам необходимо сделать так, чтобы вкладываемые средства мультиплицировались, чтобы был финансовый рычаг, чтобы можно было привлекать на каждый рубль пять, восемь, десять рублей иностранных инвестиций или инвестиций отечественных». При этом, по мнению полпреда, такой фонд должен работать независимо от ВЭба. «Фактически речь идет о том, чтобы фонд работал как фонд фондов и фокусировался прежде всего на инфраструктуре, на работе с международными инфраструктурными фондами и поддержке инвестиционных проектов», — говорит Александр Галушка. По его оценкам, «если фонд докапитализировать до 100 миллиардов рублей, то общий объем средств на развитие инфраструктуры составит не менее 1,5 триллионов рублей за счет мультипликативного эффекта».

Коммерческий подход

Ставка на максимальную интеграцию в АТР — совсем не новый подход к развитию Дальнего Востока. Академик РАН, директор Института экономических исследований ДВО РАН Павел Минакир напоминает, что еще с середины ХХ века Дальний Восток развивался именно в экспорториентированной парадигме. Достаточно вспомнить работу внешнеэкономического объединения «Дальинторг» или льготы для иностранных инвесторов, введенные в конце 1980-х еще Михаилом Горбачевым. А в 1990-е именно ориентация на внешние рынки спасла экономику округа от полного экономического и финансового краха. В последнее десятилетие, отмечает Минакир, вся инвестиционная деятельность государства и крупных компаний на Дальнем Востоке была подчинена единственной задаче: сформировать устойчивый магистральный канал для экспорта в Восточную Азию как дальневосточного, так и сибирского сырья. А потому велика опасность, что и новые ОЭЗ, которые начнет создавать в регионах округа Минвостокразвития, тоже окажутся преимущественно сырьевыми.

На первый взгляд это нормально. «Если ставить задачу ускоренного развития, то наиболее эффективна ресурсная экономика, запуск новых месторождений. Отдача на капитал — максимальная, рабочие кадры — вахта, минимум социалки. Если государство вложится в инфраструктуру, рост по сырьевой модели еще сильнее ускорится. Это рыночный подход к развитию округа, коммерческий», — отмечал в одном из интервью «Эксперту» директор Дальневосточного НИИ рынка Вадим Заусаев . «Рациональный подход к будущему экономики Дальнего Востока, самый эффективный с точки зрения национальной экономики и скорости возврата ресурсов, — сырьевые проекты и экспорт сырья», — вторит ему и Павел Минакир.

Однако все экономисты подчеркивают, что этот рациональный подход должен сопровождаться набором сложных, тонких, а в некоторых случаях и изящных управленческих инструментов. Иначе он чреват потерей суверенитета над территорией, прежде всего суверенитета экономического. «Такая экономика предполагает неоптимальную половозрастную структуру населения. Она предполагает преобладание молодого, сильного физически мужского труда. Женщины в такой экономике не нужны, взрослое население и дети — тоже. Значит, население надо перевести за Урал, а здесь оставить вахтовиков. Кстати, на новых ресурсных проектах они уже работают — там или вахты, или экспедиции, но в любом случае не постоянное население. И получается, что самый эффективный проект для России на Дальнем Востоке — сдать его в долгосрочную концессию другим странам... Но тогда эти территории уже экономически не будут нашими», — уверял нас год назад Вадим Заусаев.

Базовые задачи — локализация эффектов, выстраивание технологических цепочек, максимальное использование местных трудовых ресурсов и т. п. К сожалению, крупные сырьевые проекты очень редко автоматически становятся центрами «усложнения» местных экономик. Опыт освоения месторождения Ванкор показал это во всей красе, да и сахалинские СРП, при всей их экономической эффективности, не привели к расцвету сопутствующих производств в экономике «регионов присутствия». Сплетать промышленные связи необходимо будет вручную, кропотливо и вдумчиво. Но без этой муторной и долгой работы создать на Дальнем Востоке самовоспроизводящуюся экономическую систему не удастся. Павел Минакир в целом уверен, что приоритет нужно отдавать именно этому направлению, вообще не создавая льготных условий для притока иностранного капитала в сырьевые проекты, — и без ОЭЗ в этих отраслях все будет нормально. Кстати, в этом ключе могут пригодиться и недавно внесенные в налоговое законодательство поправки, благодаря которым инвесторы в крупные гринфилд-проекты на Дальнем Востоке могут пользоваться ставкой налога на прибыль в размере 10% на шестом-десятом годах инвестиций (первые пять лет власти региона могут снизить для них ставку с 18% до нуля, федеральная часть ставки в размере 2% также обнуляется). Тем более что пока никто на подобные условия не клюнул.