Мэри Рено - Божественное пламя

• Название: Божественное пламя
• Автор: Мэри Рено
• Жанр: История

---

- Наверно, кто-нибудь из софистов в чём-нибудь с ним не согласен?

Александр сдержался и отошёл. Потом рассказал Гефестиону:

- Я спросил, в чём дело, не могу ли помочь, - он сказал нет; сам всё расскажет, когда успокоится... И благородным друзьям не подобает вести себя по-женски. Так я ушёл, чтобы дать ему выплакаться.

В Мьезе зимнее солнце уже спряталось за гору, а вершины Халкидики на востоке ещё светились. Сумерки вокруг дома подбелены снегом... Время ужинать ещё не подошло. В большой гостиной с облупленными розово-голубыми фресками на очаге горел огонь в металлической корзине. Молодые люди собрались вокруг, болтая о лошадях, о женщинах, о своих делах... Лампы ещё не зажигали, потому Александр с Гефестионом сидели возле окна, укрывшись плащом из волчьего меха, что прислала Олимпия. Читали "Киропедию". Эта книга Ксенофонта была теперь у Александра любимой, сразу после Гомера.

"...Было видно также, как струились у нее слезы, стекая вниз по платью и падая даже на ноги. Тут самый старший из нас сказал: "Успокойся, женщина. Конечно, твой муж - мы об этом слышали - прекрасный и благородный человек. Знай, однако, что тот, кому мы предназначаем тебя теперь, ни красотой, ни умом не хуже его, и могуществом располагает не меньшим. По крайней мере, на наш взгляд, если кто вообще и достоин восхищения, так это Кир, которому отныне ты будешь принадлежать." Когда женщина услышала это, она разодрала своё платье и разразилась жалобными воплями. Вместе с ней подняли крик и её невольницы. Теперь взору явилась большая часть её лица, стали видны шея и руки. Знай, Кир, что и по моему мнению и по мнению всех других, кто видел её, не было ещё и не рождалось от смертных подобной женщины в Азии. Поэтому непременно приди сам полюбоваться на неё.

"Нет, клянусь Зевсом, - сказал Кир, - и не подумаю, если только она такова, какой ты её описываешь."

"Но почему?"- спросил юноша.

"Потому, - отвечал Кир, - что если теперь, услышав от тебя о её красоте, я послушаюсь и пойду любоваться ею, когда у меня и времени-то свободного нет, то боюсь, как бы она ещё скорее, чем ты, не убедила меня ещё раз прийти полюбоваться ею. А тогда, забросив всё, чем мне надо заниматься, я пожалуй только и буду, что сидеть и любоваться ею."

Гефестион поднял глаза от книги:

- Меня всё время спрашивают, почему Кассандр не приехал.

- Я сказал Аристотелю, что он полюбил войну и отошёл от философии. Как он отцу своему объяснил - не знаю. Но с нами-то вернуться он не мог, она ему два ребра сломала... - Александр вытащил из-под плаща следующий свиток. Вот это место я люблю, слушай.

- "Ты должен знать, что полководец и рядовой воин, обладая одинаковой силой, по-разному сделают одно и то же дело. Сознание уважения, оказываемого ему, а также то, что на него обращены взоры всех воинов, значительно облегчают полководцу даже самый тяжёлый труд". До чего верно сказано! Это надо помнить всегда.

- Неужели Кир был на самом деле так похож на Ксенофона?

- Наши персы-изгнанники говорили, что он был великий воин и благородный государь.

Гефестион заглянул в свиток.

- "Он учил своих гвардейцев не плеваться и не сморкаться на людях, не оборачиваться и не глазеть..."

- Ну да, персы в то время были горцы неотёсанные... Мидянам они, наверно, казались такими же, как, скажем, Клейт показался бы афинянину... Мнe нравится, что когда повара подавали ему что-нибудь особенное - он посылал по куску всем друзьям.

- Скорей бы ужин, а то у меня живот к спине прилип.

Александр, вспомнив, что по ночам Гефестион всегда прижимается, чтобы согреться, подтянул плащ, прикрывая его потеплее.

- Надеюсь, Аристотель спустится к нам. Наверху должно быть совсем как в леднике. Надо бы и ему поесть чего-нибудь.

Вошёл раб с переносной лампой и с трутом на палке, засветил высокие стоячие лампы и подвесную люстру. Неопытный молодой фракиец, которого он обучал, закрыл ставни и аккуратно задёрнул плотные шерстяные шторы.

- "Правитель, - читал Александр, - должен быть не только лучше тех, кем он правит. Он должен очаровывать их..."

На лестнице раздались шаги. Потом стихли, пока рабы не вышли... Аристотель появился в их вечернем уюте, словно ходячий мертвец. Глаза его ввалились; казалось, что из-под сжатых губ проглядывает зловещая улыбка черепа.

Александр сбросил с себя плащ, рассыпав свитки, и пошёл ему навстречу.

- Иди к огню. Принесите стул, кто-нибудь!... Иди согрейся. И, пожалуйста, скажи нам правду. Кто умер?

- Мой гостеприимец, Гермей Атарнейский.

Услышав прямой вопрос, требовавший ответа, он смог заговорить. Александр крикнул в дверь, чтобы подогрели вина... Все собрались вокруг своего учителя, вдруг постаревшего разом; а тот сидел, глядя в огонь. Потом, на момент, протянул руки к жаровне - погреть, - но тотчас убрал их назад, словно это движение разбудило в нём какую-то ужасную мысль.

- Это Ментор с Родоса, генерал царя Окия... - начал он, и снова умолк.

- Брат Мемнона, который снова Египет покорил, - подсказал Александр остальным.

- Он хорошо послужил хозяину своему... - Голос тоже стал старым, тонким. - Варвары такими родятся, они в своей подлости не виноваты... Но эллин, который опускается до того, чтобы служить им... Гераклит сказал: "Испорченный лучший становится худшим". Он предаёт саму природу. И потому становится даже подлее хозяев своих.

Лицо у него пожелтело; те кто был рядом - видели, что он дрожит. Чтобы дать ему время прийти в себя, Александр сказал:

- Мы никогда Мемнона не любили. Верно, Птолемей?

- Гермей принёс тем землям, где правил, справедливость и лучшую жизнь. Царь Окий жаждал тех земель, и ненавидел пример его... Какой-то враг, - я подозреваю, что сам Ментор, - принёс царю кляузу, а тот рад был поверить... Тогда Ментор, прикинувшись другом, предупредил Гермея об опасности и пригласил к себе, посоветоваться. Тот поверил и поехал. В своём городе, за стенами, он мог бы продержаться долго, ему мог бы помочь... какой-нибудь сильный союзник, с кем у него уговор был...

Гефестион глянул на Александра, но тот был поглощён рассказом,

- Он приехал к Ментору как гость-гостеприимец; а тот послал его Великому Царю, в цепях.

Молодёжь зашумела возмущённо, но все почти сразу притихли: не терпелось узнать, что дальше.

- Ментор забрал у него печать; и разослал приказы, открывшие его людям все атарнейские крепости. Теперь эти крепости принадлежат царю 0кию; и все греки, кто там живёт, - тоже... А самого Гермея...

Из жаровни выпала головешка, Гарпал схватил совок и закинул её обратно. Аристотель облизнул пересохшие губы. Руки его были неподвижны, только костяшки побелели.

- Смерть его с самого начала была предопределена. Но этого им было мало. Царь Окий захотел узнать, не заключил ли он каких-нибудь тайных договоров с другими правителями. Так что послал за людьми, искусными в этих делах, и велел им, чтобы он у них заговорил...

Он стал рассказывать им, что делали с Гермеем. Старался говорить бесстрастно, как на занятиях по анатомии, - плохо это у него получалось. Ученики слушали, не произнося ни слова; только слышно было, как свистит воздух при вдохе через стиснутые зубы.

- Написал мне об этом мой ученик Каллимах-афинянин, вы его знаете. Он говорит, когда Демосфен объявил в Собрании, что Гермея взяли, - он назвал это подарком судьбы. Сказал: "Теперь Великий Царь узнает о заговорах царя Филиппа не из наших жалоб, а из уст человека, который сам их составлял". Уж он-то знает, как это делается в Персии!... Но слишком рано он радовался, Гермей не сказал им ничего. Под конец, - он ещё жив был после всего, что с ним вытворяли, - его повесили на крест. И он сказал, тем кто мог услышать: "Передайте моим друзьям - я не проявил никакой слабости, и не сделал ничего, недостойного философии".

Раздался тихий ропот. Александр стоял не шевелясь. Потом, когда все смолкли, сказал:

- Мне очень жаль, что заставил тебя говорить об этом. Прости.

Он подошёл к Аристотелю, обнял его за плечи и поцеловал в щёку. Аристотель по-прежнему смотрел в огонь.

Слуга принёс подогретое вино. Он отхлебнул глоток, качнул головой и отставил чашу. Потом вдруг выпрямился и повернулся к ним. В свете огня снизу казалось, что черты лица его изваяны в глине, готовы к отливке в бронзу.

- Многие из вас будут командовать на войне. Многие будут править землями, которые вы покорите. Помните: как тело ничего не стоит без разума управляющего им, - поскольку функция его только в том, чтобы обеспечить жизнь этого разума, - так же и варвар ничего не стоит в естественном порядке, предписанном богами. Этих людей можно улучшить, как коней, приручив и приспособив к полезному делу. Как растения или животные, они могут служить целям, лежащим за пределами того, на что способна их собственная натура. Но по натуре они - рабы!... У всего в мире есть своя функция, - так их функция быть рабами. Запомните это.

Он встал с кресла и начал поворачиваться к выходу, но не отрывал затравленного взгляда от жаровни, где прутья корзины раскалились докрасна.