Мила Светлова - Лаборатория

• Название: Лаборатория
• Автор: Мила Светлова
• Жанр: Научная Фантастика

Третья Мировая ядерная война в начале 21 века погубила человеческую цивилизацию. Немногим удалось избежать смерти, благодаря гению ученого, сумевшего задолго предвидеть Катастрофу и предпринять всё необходимое для спасения рода людского и главных достижений его культуры и науки. Два острова, максимально отдалённых от зараженных радиацией материков, стали приютом для выживших. Но даже эта малая горстка людей не смогла существовать в мире и согласии и потому разделилась, образовав два враждующих между собой города-государства. С тех пор прошло 200 лет.

Героиня романа, Мэй Линд, живёт на Демократическом острове. Ей 30 лет, у неё нет семьи, друзей и удачной карьеры, она невысокого мнения о своей внешности и талантах и ведёт себя «ниже травы, тише воды». В один прекрасный день Мэй просыпается, но обнаруживает себя не дома в уютной постельке, а в больнице. К тому же, выясняется, что она страдает амнезией, так как ничего не помнит о последних 6 месяцах своей жизни. За это время её внешность и характер кардинально изменились: она уже не серая мышка, а привлекательная молодая женщина, способная на неординарные поступки. Эти новоприобретенные качества оказались как нельзя кстати, потому что власти всерьёз обвиняют её в предательстве Демократического государства и в пособничестве коварному, но неуловимому террористу со странным прозвищем Прометей, призывающему к сотрудничеству между островами. За эти преступления ей грозит ужасная смертная казнь на электрическом стуле. Но она уже не та, которая, склонив голову, подчиняется обстоятельствам.

В поисках истины главной героине предстоит решить ряд головоломок, основанных на красочных античных сказаниях, победить мифических чудовищ в экспериментальном виртуальном мире, найти человека, которого одни считают великим Злодеем, а другие — великим Учителем, свести воедино противоборствующие политические силы, чтобы поднять восстание, раскрыть грандиозный обман, длящийся уже 200 лет и ответить на самый главный вопрос: если жизнь — театр, а люди в нём актёры, то кто тогда режиссёр? Боль, страх, унижение, ненависть, любовь, предательство — всё это должна испытать Мэй, чтобы сыграть в этом спектакле от начала до конца.

---

Вопрос: Что это значит — воспринимать чужие эмоции?

Ответ: Сопереживание, но не силой воображения, а ощущением того же, что ощущает другой человек. Он счастлив — и вы счастливы. У него болит живот и у вас болит живот. Он любит — и вы любите. Он ненавидит — и вы ненавидите. Он излучатель эмоциональных волн, а вы — их приёмник.

Вопрос: Как вы настраиваете себя на определенного человека?

Ответ: В самом начале только один, а вернее только одна, могла передавать мне свои чувства. Это была маленькая девочка, которая больше всего на свете любила читать истории, напечатанные на бумаге ещё до Катастрофы. У неё был богатый внутренний мир, и я получал огромное удовольствие, исследуя его. Постепенно, знакомясь поближе с разными людьми, я научился ловить их волны и контролировать этот процесс. Со временем, я стал большим знатоком человеческой души, и теперь каждый из вас — открытая книга для меня. Книга вашего прошлого, настоящего и даже будущего.

Вопрос (с сарказмом): Не хотите ли вы сказать, что вы ясновидящий.

Ответ: Именно это я и хочу сказать (ропот недоверия в зале). Вы себе даже не представляете, насколько вы все — предсказуемы.

А потом в каморке появилась Луиза.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, и я снова удивилась несоответствию ее голоса к внешности.

— Хорошо, спасибо.

— Тогда идем, — с этими словами Луиза развернулась и вышла, а я, с тоской подумав, что моему спокойствию пришел конец, последовала за ней. Пройдя через множество дверей и коридоров, мы оказались в темном помещение. Через несколько минут после того, как дверь за мной закрылась, а я простояла в кромешной тьме, боясь шевельнуться, неожиданно вспыхнувший яркий свет ослепил меня. Когда к моим глазам вернулась способность нормально воспринимать окружающее, я поняла, что свет направлен на меня и что моя видимость ограничена пятачком радиусом в два шага, зато я сама видна очень хорошо любому, кто находится в этой комнате.

— Ваше имя! — требовательный строгий голос прогремел со всех сторон, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

— Мэй Линд, — робко ответила я, безуспешно пытаясь сообразить, что здесь происходит.

— Ваш возраст!

— 30 лет.

— Имя вашего отца!

— Истон Линд.

— Имя вашей матери!

— Шейла Линд.

— Встаньте на колени и приложите правую руку к левой стороне груди.

Моим первым желанием было послать незримого наглеца к черту, но решив, что гонору сейчас не место, я выполнила несуразное приказание.

— Повторяйте за мной. Я, Мэй Линд, вступая в Братство Священнослужителей, с сердцем, наполненным любовью и верой во Всевышнего, при свидетельстве членов Совета Братства.

— Клянусь никогда не отступать и не предавать свою веру, дабы своей праведной жизнью и смертью являть пример для других, как являл своей жизнью и смертью пример пророк Иисус.

— Клянусь, что отныне все мои действия и помыслы будут направлены на достижение благородной цели спасения человечества, прямой путь к которой есть обращение человечества в веру во Всевышнего.

— Клянусь, что буду беспрекословно подчиняться Совету Братства.

— Клянусь, что без одобрения Совета ни один человек не узнает о Братстве.

— Клянусь, что без одобрения Совета ни один человек не узнает о том, что я состою в Братстве…

Я механически повторяла слова клятвы, недоумевая, как меня угораздило попасть в тайное общество, о котором 5 минут назад я ничего не знала.

— Приложите ладонь правой руки к панели точно по рисунку, — вновь приказал голос, и возле меня прямо из пола вырос столбик с плоским экраном на конце. Я положила ладонь на экран и тут же шесть ремешков обвили мои запястье и пальцы, плотно прижимая руку к поверхности экрана. Раздалось слабое жужжание, и я почувствовала легкое покалывание в ладони. Вскоре жужжание прекратилось, ремешки отпустили мою руку, и столбик с панелью плавно и бесшумно ушел вниз.

— Вы приняты в Братство Священнослужителей, — торжественно объявил голос, где-то в темноте раздался шорох одежды, шаги, скрип открываемой двери, хлопок закрывшейся двери, и свет, наконец-то, явил моему взору помещение, где я впервые в своей жизни давала клятву. Я стояла на коленях в… театральном зале: с несколько десятков рядов скамеек для зрителей, сцена, закрытая пурпурным бархатным занавесом, высокие потолки и стены, создающие должную акустику. Перед сценой стоял длинный узкий стол, накрытый блестящей скатертью с бахромой по краям, к столу вела красная ковровая дорожка, проходящая через весь зал, а за столом восседала красавица Луиза, с усмешкой наблюдавшая за моей изумленной физиономией.

— Поздравляю тебя, сестра, — насмешливо сказала она. — Ты можешь встать с колен и подойти ко мне.

— Что это такое? — спросила я, поднимаясь и обводя рукой вокруг.

— Отсюда ведутся все дела Братства, а также проводятся богослужения.

— Богослужения?! — поразилась я.

— Смотри.

Под торжественные звуки органа, льющихся со всех сторон, занавес раздвинулся, открывая за собой полукруглую нишу, в глубине которой располагалась обширная скульптурная композиция, изображающая смертные муки Иисуса Христа. Огромные размеры этого произведения, художественное мастерство его автора (я уверена, что это копия какого-то шедевра), сумевшего настолько реально передать человеческую боль и тоску в глазах, смотрящих прямо в глаза присутствующего, музыка, которая, казалось, отражалась от стен и потолков и обрушивалась на тебя, как сбивающая с ног волна — все это пробирало до костей, захватывало дыхание, вызывало головокружение. Занавес стал медленно закрываться, а я все еще пребывала в оцепенении от увиденного.

— Очнись, — Луиза незаметно подошла ко мне и дернула меня за рукав. — Мне тоже всякий раз становится не по себе, когда я смотрю ему в глаза.

— Как выглядят эти богослужения? — спросила я, пытаясь справиться с наваждением.

— Ну, богослужения — это сильно сказано. Скорее, это просто собрания с определенными ритуалами, — неопределенно ответила Луиза. — Пошли отсюда.

Мы прошли вдоль сцены и Луиза, проведя ладонью, открыла незаметную дверь. Мы оказались в небольшой жилой комнате, достопримечательностью которой являлась огромная кровать, занимавшая собой чуть ли не половину всего пространства.

— Я здесь живу. Присаживайся, — моя новоиспеченная сестра кивнула на кровать, а сама направилась к крошечной кухоньке и принялась возиться с бокалами и бутылками: — Надо отметить твое вступление в Братство.

— Вы пытаетесь возродить Христианство? — полюбопытствовала я.

— Можешь говорить мне ты. Мы же сёстры как-никак. Я не возрождаю Христианство. Христианство — это культ человека, а для нас Иисус — пророк, учитель, пример, но никак не Бог.

— Учитель? Также как и Сол Нортон?

— Так точно, сестрёнка.

— Читая твои книги, мне показалось, что твои взгляды кардинально расходятся с взглядами Лиэя. Ты утверждаешь, что искренняя вера в Божественное спасёт человечество. А, по мнению Лиэя, Шестое Чувство — путь к возрождению жизни на земле.

— Сол ошибался, — тихо произнесла Жрица.

— Вот как?

— Он сам признался мне в этом незадолго до своего исчезновения, около 4 лет назад. О тех же ошибках он говорил и с мистером Линдом.

— И что же он сказал 4 года назад?

— Он сказал мне примерно следующее: «Общаясь с тобой, с Марком и с другими, я все чаще думаю о том, что человеческий гений не нуждается в Шестом Чувстве, потому что у него есть своей, природный механизм для подпитки. Я говорю о страсти, такой как любовь или пламенная вера во что-нибудь — этого достаточно, чтобы человек стал совершеннее, чем он есть на самом деле. А кто я? Я — холодный, равнодушный, пустой уродец, ловящий отголоски чужих чувств, но не способный на свои собственные переживания. Люди не должны быть такими, как я. Люди должны быть такими, как ты».

— Не ожидала от Нортона такой справедливой самокритики, — фыркнула я.

— Перестань ёрничать! Неужели не ясно, как сильно он страдал! Неужели не понятно, что его дар — это проклятье для него лично! Все, кто его окружал, были просто паразитами, жирующими на его душевной боли.

— А ты, конечно же, была другой? — подколола я.

— Я любила его, — с болью прошептала Луиза, не замечая насмешки. — Но что значит сердце обычной женщины для человека, считающего себя Богом?

— Как бы то ни было, — продолжала она уже более спокойным тоном. — Его слова открыли мне глаза на две простые истины. Первое, Лиэй никогда не полюбит меня. Второе, Лиэй и его дар нужны, чтобы возродить утраченную веру в Господа и любовь ко всему сущему, что в конечном итоге одно и то же. Иисус говорил, что рай на Земле наступит тогда, когда люди научатся любить друг друга.