Мила Светлова - Лаборатория

• Название: Лаборатория
• Автор: Мила Светлова
• Жанр: Научная Фантастика

Третья Мировая ядерная война в начале 21 века погубила человеческую цивилизацию. Немногим удалось избежать смерти, благодаря гению ученого, сумевшего задолго предвидеть Катастрофу и предпринять всё необходимое для спасения рода людского и главных достижений его культуры и науки. Два острова, максимально отдалённых от зараженных радиацией материков, стали приютом для выживших. Но даже эта малая горстка людей не смогла существовать в мире и согласии и потому разделилась, образовав два враждующих между собой города-государства. С тех пор прошло 200 лет.

Героиня романа, Мэй Линд, живёт на Демократическом острове. Ей 30 лет, у неё нет семьи, друзей и удачной карьеры, она невысокого мнения о своей внешности и талантах и ведёт себя «ниже травы, тише воды». В один прекрасный день Мэй просыпается, но обнаруживает себя не дома в уютной постельке, а в больнице. К тому же, выясняется, что она страдает амнезией, так как ничего не помнит о последних 6 месяцах своей жизни. За это время её внешность и характер кардинально изменились: она уже не серая мышка, а привлекательная молодая женщина, способная на неординарные поступки. Эти новоприобретенные качества оказались как нельзя кстати, потому что власти всерьёз обвиняют её в предательстве Демократического государства и в пособничестве коварному, но неуловимому террористу со странным прозвищем Прометей, призывающему к сотрудничеству между островами. За эти преступления ей грозит ужасная смертная казнь на электрическом стуле. Но она уже не та, которая, склонив голову, подчиняется обстоятельствам.

В поисках истины главной героине предстоит решить ряд головоломок, основанных на красочных античных сказаниях, победить мифических чудовищ в экспериментальном виртуальном мире, найти человека, которого одни считают великим Злодеем, а другие — великим Учителем, свести воедино противоборствующие политические силы, чтобы поднять восстание, раскрыть грандиозный обман, длящийся уже 200 лет и ответить на самый главный вопрос: если жизнь — театр, а люди в нём актёры, то кто тогда режиссёр? Боль, страх, унижение, ненависть, любовь, предательство — всё это должна испытать Мэй, чтобы сыграть в этом спектакле от начала до конца.

---

Не помня себя от паники, с трудом сдерживая подкатывающуюся к горлу дурноту, я бросилась вон из Цирка. Весь последующий день я провела в своей комнате, объясняя это плохим самочувствием. Соседки, напуганные моим бледным потерянным видом, вызвали врача. Чтобы отделаться от доктора, я сослалась на обычное женское недомогание. Слава Богу, врач разрешил мне не выходить на уроки.

Вечером, когда девочки готовились ко сну, а я лежала, не шевелясь и уставившись в потолок, кто-то постучал в дверь. Одна из моих товарок, ее звали, кажется, Кэти, отправилась открывать дверь.

— Мне нужно поговорить с Мэй, — услышала я голос Сол.

— Она болеет и не может никого видеть, — авторитетно заявила Кэти.

Послышался слабый писк и звук закрываемой двери, и в комнату вошел Нортон. Он был необычайно бледен, глаза лихорадочно блестели, пальцы рук нервно теребили молнию на куртке.

Он посмотрел на меня, и меня бросило в дрожь от его взгляда. После продолжительной паузы, он повернулся к девочкам, наблюдавшим за всем происходящим с открытыми от удивлении ртами, и процедил сквозь зубы.

— Пошли вон.

Что-то в его тоне заставило их повиноваться. Сол проводил их до выхода, запер дверь на ключ и вернулся ко мне.

— Не подходи, — крикнула я, вжимаясь всем телом в стену.

— Не бойся, я тебя не трону, — глухо сказал он. Он сел на мою постель, низко наклонив голову.

— Ты все видела, — утвердительно проговорил он через некоторое время. — Впрочем, этого следовало ожидать.

— Я ничего никому не скажу, только уйди отсюда, — взмолилась я. Я была уверена, что он пришел, чтобы расправиться со мной.

— Я не трону тебя. Мне надо только с тобой поговорить.

— Нам не о чем говорить. Ты чудовище, маньяк, ненормальный, мне плохо от одного твоего вида. Убирайся, сейчас же, — последние слова я выкрикнула, задыхаясь от рыданий.

Сол дернулся, как от пощечины, и побледнел еще больше.

— Я не знал …

— Убирайся прочь!!!

— Умоляю, выслушай меня. Я знаю, ты поймешь меня…

— Я все давно поняла. Ты бесчеловечный и расчетливый ублюдок. Ты специально подстроил все это, чтобы покончить с Берни раз и навсегда.

Бледность моего собеседника достигла апогея.

— Откуда ты знаешь? — хриплым шепотом спросил он.

— Я умею делать выводы, — с горечью произнесла я. — Ты даже не заинтересовался подробностями, когда я пыталась тебя предупредить. Ты дал возможность Бену взломать своего пользователя, ты подбросил ему информацию о том, как открыть Ви-Зал и запустить Ви-Игру. О, ты все хорошо продумал. Никто не будет тебя ни в чем винить, потому что это они напали на тебя, а ты лишь защищался. Поэтому ты и угрожал мне, чтобы я не нарушила твои столь изощренные планы.

— Я не мог знать, что останусь в живых после часового пребывания в ускоренном режиме, — возразил Сол дрожащим голосом. На этот раз его рекордная бледность сменилась красными пятнами, покрывшими лицо и шею.

Я засмеялась, правда смех больше походил на карканье подбитой вороны.

— Если я скажу, что знаю, как ты избежал этой печальной участи, то ты меня убьешь? Интересно, как ты это сделаешь? Треснешь головой об стену или сломаешь шейные позвонки? А может…

— Прекрати! — визгливо крикнул Сол, вскочив на ноги. — Я не убийца, я не хотел ни кого убивать.

Я многозначительно промолчала.

— Я обещаю, что пальцем тебя не трону, — проронил Сол, садясь обратно на кровать и закрывая лицо руками: — Расскажи, почему я не умер и не сошел с ума в Ви-Зале?

— Концентрация, медитация, йога, просветление и прочее, означающее полное отключение сознания от внешних раздражителей. Я не раз видела, как ты это делаешь.

— Откуда ты знаешь про медитацию?

— Встречала упоминания в книгах.

— Тебе никто не поверит. Современная наука считает все это сказками.

— Может, поэтому ты меня сейчас и не пристукнешь, — согласилась я. — А про тебя скажут, что у тебя было временное помутнение рассудка. Ты не владел собой, когда со звериной жестокостью избивал Берни. И еще, тебе невероятно повезло, что последствия этой ви-игры не были необратимы для твоего разума.

— Просто фантастическая проницательность, — пробормотал он. — Как бы мне хотелось ей обладать.

— Моя фантастическая проницательность приносит мне одни несчастья, — устало проговорила я. — Уходи, прошу тебя.

— Берни умер не сразу, — тихо сказал он, опять побледнев. — Его могли бы спасти, если бы вовремя вызвали врача.

— Откуда ты знаешь, — пролепетала я, холодея от ужаса.

— Я чувствовал его агонию, его боль, его страх. Это… невыносимо. Мне, кажется, я схожу с ума. Мне надо с кем-нибудь поделиться…

Я снова рассмеялась, на этот раз от облегчения.

— И ты для этой цели выбрал меня, ты, больной идиот. Дудки, найди другую жилетку и рассказывай ей про свои галлюцинации, сколько тебе влезет, а меня оставь в покое. Выметайся отсюда, пока я не позвала на помощь.

— Мэй, прошу тебя, — в его глазах было столько боли и тоски, что в сердце шевельнулась жалость, но воспоминания о событиях прошедшей ночи заглушали любые положительные чувства к этому мальчишке.

Я молча указала пальцем на дверь. Он встал и, опустив голову и плечи, как побитая собака, пошел к выходу, шатаясь и еле переставляя ноги.

— Больше я его не видела, — резюмировала я свой несколько затянувшийся рассказ.

— Вы знаете, что Берни действительно не сразу умер? — спросил меня Черный Ангел, как всегда бесстрастным тоном. Я даже потихоньку начала привыкать к его манере разговаривать.

— Да, — рассеяно ответила я. — Когда стали известны все подробности, выяснилось, что он умер по дороге в больницу. Это значит, он был еще жив как минимум два часа после того, как я покинула место преступления.

— Вы могли бы предотвратить трагедию и спасти человека в любое время, с того момента, как узнали о плане Бена Гертца. Почему вы этого не сделали?

— Пошли вы к черту! — я вскочила со стула, рассвирепев: — С тех самых пор я не знала покоя. Я мучилась сознанием того, что побоявшись вмешаться, стала косвенно виновной в смерти Клауса. Как же! Ведь нас воспитывали на идее, что человеческая жизнь — священна. И мне, несчастной дуре, ни разу не приходила в голову мысль, что такие, как Берни заслуживают наказание. И Сол поступил правильно со своим врагом. Смертельным врагом, который сам пытался его убить. Он сделал все верно, да так чтобы другим неповадно было.

— Значит теперь вы одобряете поступок своего школьного товарища?

— Господи, — я плюхнулась обратно на стул, пораженная этим простым, в общем-то, выводом. Что произошло со мной за последние полгода?

— Господин следователь, — обратилась я к Ангелу. — Вы и сами видите, что я в полном замешательстве и неведении. Ваши намеки и угрозы — пустая трата времени, так как все дело в моей памяти, верите вы мне или нет. Как нейрогенетик, заявляю вам, что современная наука обладает технологиями для стимуляции памяти. Вы в любой момент можете прибегнуть к ним. Удивляюсь почему вы до сих пор этого не сделали. Но самый простой способ — напомнить человеку с амнезией забытые эпизоды. Ваша единственная улика против меня — дневники моего отца. Так разрешите мне с ними ознакомиться — они помогут пролить свет на интересующие нас обоих события.

— К стимуляции памяти мы прибегнем, если ничего не добьемся другими способами. Кстати, как нейрогенетик, вы может знаете, что некоторые из упомянутых вами технологий слишком агрессивные и могут, как бы это помягче выразиться, сильно сказаться на ваших умственных способностях. Поэтому в ваших же интересах быть с нами более откровенной. Что касается дневников, то не думаю что это хоть как-то может повредить.

Дневник Истона Линда

Что для отца, у которого единственное близкое существо на свете — его дочь, пропажа дочери. Вначале это волны гнева, чувства потери, вины, разочарования и надежды. Эти волны накатывают на тебя, сбивают с ног, вертят и крутят тобой, а потом тихо отходят, и ты остаешься лежать на пустынном берегу, не в силах встать и продолжать жить. Со временем волны становятся все меньше и меньше, превращаются в легкую рябь, а потом и вовсе исчезают. Остаются только воспоминания, сопутствующая им тоска и надежда, что когда-нибудь я обниму мою Мэй. Единственное что помогало мне держаться в рамках — это моя работа. Я работал как проклятый, днем и ночью, не замечая ничего вокруг, доводил себя до полного изнеможения, лишь бы изгнать из сердца противную, сосущую боль. Частенько случалось, что я засыпал прямо в своем офисе, в моем рабочем кресле, и, просыпаясь, снова с головой уходил в работу.

Однажды, проснувшись, как уже не раз бывало, за своим рабочим столом, с тяжелой головой и противной сухостью во рту, я первым делом нащупал Ключ, валяющийся рядом, и вошел в сеть: вдруг появятся какие-нибудь новости о Мэй или о чем-нибудь, что ее хоть как-то касается. Меня ждало одно сообщение от моего коллеги и бывшего ученика, который в настоящее время преподавал азы криптографии в университете.