Роман Сенчин - Чего вы хотите? (сборник)

• Название: Чего вы хотите? (сборник)
• Автор: Роман Сенчин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62860-5

В новой книге известного прозаика Романа Сенчина собраны три повести – одна из них, самая яркая и лиричная, написана от лица старшей дочери автора, по горячим следам событий на Болотной площади. В героях этой повести любопытный читатель без труда узнает оппозиционера Сергея Удальцова, скандального публициста Сергея Шаргунова и заглянет за кулисы повседневной жизни Сенчина – в его компьютер и даже холодильник.

Героями двух других повестей стали диаметрально противоположные по духу мужчины: житель курортного городка без профессии, охваченный печоринской тоской и энтропией, и оренбургский летчик, исполненный гайдаровского героизма.

В этом триптихе Сенчин фиксирует ближайшую по времени действительность, не приукрашивая и не замалчивая ничего. Он старается передать само дыхание жизни – для одних воскрешающее, для других мертвящее. И так создает образ сегодняшнего дня во всей его полноте.

---

– Ну давай.

– Ты вообще хочешь есть?

– Так…

Даша на самом деле не знает, хочет или нет. Хотелось оказаться в своей комнатке-лоджии, открыть ноутбук, спрятаться в лабиринте интернета…

– Вам курящий зал или… – встретила в самых дверях девушка с бейджиком.

– Конечно, некурящий! – мгновенно раздражилась, а может, испугалась резкого вопроса мама. – Вы же видите, я с ребенком!

– Извините, всяко бывает… Пожалуйста. – Девушка указала направо. – У нас здесь сегодня день рождения, но места свободные есть.

Да, в пиццерии было шумно и весело. За длинным, почти через весь зал, столом сидели взрослые, у некоторых на головах были маленькие яркие колпачки из картона… Клоуны делали из длинных шариков зверюшек, цветы, мечи, играли с детьми; одна клоунесса рисовала на детских лицах бабочек, кошечек, разные узоры…

Мама и Даша повыбирали пиццу. Сошлись на ветчинной.

– Она не острая? – уточнила мама у официантки.

– Нет-нет, эта – нет. Большую, среднюю, маленькую?

– Среднюю… Так, и пить… – Мама снова залистала меню. – Мне американо.

– А мне сок апельсиновый, – добавила Даша.

– Свежевыжатый или простой?

– Простой. – Свежевыжатый, она знала, намного дороже.

Официантка записала, забрала меню и ушла.

Молча ждали, когда принесут заказ… Дашу злила чужая веселость, дети казались все глупыми, а взрослые выглядели какими-то, как из мультиков.

Тут еще мама подбавила – заметила, видимо, что она поглядывает на праздник, и предложила:

– Иди, Даш, поиграй. Вон девочка твоего возраста… Или пусть сову на щеке нарисуют. Я заплачу, если что… Тебе же нравятся совы.

– Мама, детство кончилось.

– Да перестань! – Мамины губы дрогнули и изогнулись в жалкую улыбку. – Всего две недели как четырнадцать лет, и уже кончилось…

– Слышала же, что профессор говорил?

– Мало ли что он говорил! – И тут же спохватилась: – Но в целом он прав. Только упорным трудом чего-то можно достичь… К тому же у него и личное. Я ведь рассказывала? Нет?..

Даша пожала плечами. Мало ли что мама ей рассказывала и не рассказывала.

– Его отец был известным трубачом и был уверен, что у Андрея Викторовича нет таланта. И сказал: «Ты никогда не станешь большим музыкантом». Андрей Викторович перешел с трубы на фагот, который в сто раз сложнее, и стал самым известным. Его во всем мире знают. Видела же, сколько на него ссылок в интернете, статья какая в «Википедии»…

Принесли пиццу – еще шипящую, ароматную, – напитки.

– Приятного аппетита! – пожелала официантка.

– И счет, пожалуйста. Нам сразу бежать… Даш, что сегодня на сольфеджио?

– Триоли.

Домой вернулись в четвертом часу. Еле дотащились. Занятия, переезды, сама Москва вытянули все силы.

В прихожей скандированием встретила Настя, младшая сестра:

– Рас-си-я! Рас-си-я!

– Что, опять биатлона насмотрелась? – не особенно радостно отреагировала мама.

Папа ответил:

– Глянули повтор вчерашней гонки.

– Там Зайка победила! – уверенно стала рассказывать Настя. – Она российская…

– Ладно, зайка, дай нам отдышаться.

Настя тут же насупилась:

– Я не зайка. Я – Настя. Я буду чемпионка танцев!.. Ладно, мне надо мультики… – И убежала в свою комнату.

Иногда пятилетняя сестра кажется Даше уже взрослой, всё понимающей. Но чаще – пребывающей и как-то специально заставляющей себя пребывать в том периоде детства, когда еще можно многого не понимать, позволительно капризничать и не слушаться. И от этого Даше становится как-то завидно, и она вопреки здравому смыслу злится на сестру.

– Есть хотите? – спрашивает папа.

– Я – нет, – ответила Даша и тут же автоматически поинтересовалась: – А что есть?

– Курица по-ростикски и рис.

– О, тогда курицу буду!

«По-ростикски» папа называет куски курицы, обвалянные в муке со специями и зажаренные на сковородке в большом количестве масла. Мама эту еду считает вредной – «поэтому и такие пухлые все, кроме тебя, курильщика!» – но иногда готовить не запрещает: действительно вкусно.

Переоделись в домашнее, умыли руки, прошли на кухню.

– А вы с Настей будете? – спрашивает мама папу.

– Мы недавно… Не дождались. Я с вами чай попью.

Сначала Даша, а потом мама накладывают себе еды на тарелки. Садятся за обеденный стол. Не верится, что еще три месяца назад здесь, на кухне, был папин кабинет: письменный стол, полка с книгами, даже маленький диванчик. Ели за столиком, который каждый раз приходилось раздвигать, а чаще всего в комнате, перед телевизором… Но в начале сентября папа получил второй в своей жизни крупный гонорар, и его хватило, чтобы застеклить и утеплить лоджию. С тех пор кухня, впервые на Дашиной памяти, снова стала полноценной кухней. И всё равно на ней тесно – повсюду посуда, разные миксеры, мясорубки, пароварки, которыми очень редко пользуются. Была бы Дашина воля, она бы вообще выбросила из квартиры почти всё. Почти все вещи. Они давят, мешаются, лезут в руки.

– Что там в мире происходит? – интересуется мама.

Папа задумался.

– Да так… В Охотском море буровая платформа затонула. Буксировали, а на ней куча людей, и неизвестно, что с ними… Удальцов в реанимации…

– Ур-роды, – сочно произносит мама. – Убивают человека просто!

Вбежала Настя.

– Мам, а вы чего-нибудь купили вкусного?

– Мы не были нигде – с занятия на занятие… А, пицца осталась! Даш, достань.

Даша сдерживает фырк – «почему я, когда ей нужно?!» – поднимается, идет в прихожую, находит в маминой сумке пластиковый контейнер. Куски пиццы были сморщенные, сыр ядовито желтеет, куски ветчины ярко-красные, словно сырые. Сейчас Даша не понимает, как это вообще можно есть.

– Разогреть? – спрашивает мама Настю. – Или так будешь?

– Лучше так.

– Даш, еще тарелку ей дай…

Схватив тарелку с куском пиццы, Настя бежит к себе. Даша посылает ей вслед:

– А спасибо сказать!

– Пасиб!

Продолжается обед.

– И что там Сережа, – говорит мама, – совсем плох?

– Удальцов-то? Ну, видимо, – папа вздыхает. – Если действительно столько дней на сухой голодовке, то это – необратимые изменения организма. Легкие ссыхаются, почки, печень…

– Гады! Если он умрет, то этой власти такое устроят!

– Да ладно… Кто устроит…

– Общество!

– А, обществу плевать. Ворчат, конечно, но это сытое ворчание безобидно. Так можно всю жизнь… Ворчи-ворчи хоть четверть века…

– Нет, Роман, – голос мамы начинает дрожать. – Нет, ты не прав! Люди кипят и только ждут повода, чтобы взорваться. Посмотри комменты к моим постам…

Мама часто говорит, что она суперблогер, и считает, что активность в интернете – это реальная сила.

– Вот увидишь, люди поднимутся!.. И я, конечно, желаю Удальцову здоровья, но если с ним что-то случится, то для власти это будет концом.

Папа усмехается.

– Да, да! – продолжает горячиться мама.

– Посмотрим… Кстати, другой Сергей звонил, хочет приехать вечером. Сейчас на каком-то митинге…

– Шаргунов, что ли?.. Пусть приезжает, естественно, хоть всё обсудим…

Настя приносит ощипанную корку.

– Это невкусное.

– Ну и не ешь. Брось в ведро. И руки помой с мылом, а то жирные… Пусть приезжает, – повторяет мама, обращаясь к папе, – позвони, скажи, ждем.

– А кто приезжает? – тут же подключается к разговору Настя.

– Дядя Сережа. Твой крестный.

– А-а, крё-остный… А он привезет чего-нибудь?

– Может быть… Иди руки помой и наведи у себя порядок.

«Крестный», – хмыкает про себя Даша. Да, сначала он хотел участвовать в крещении, но в назначенный день оказался где-то в поездке. На какой-то книжной выставке – он, как и папа, писатель, – и Даше пришлось носить годовалую, но уже тяжеленную сестру по крестильне. Даше было тогда девять лет. Она стала крестной мамой Насти, а отцом записали дядю Сережу, заочно…

– Даш, поела? – вспоминает о ней мама. – Отдохни сейчас, а потом не забудь пьесы проиграть. И уроки доделай.

– Угу…

Даша встает, бурчит «спасибо», направляется к себе.

– Тарелку убери в раковину, – останавливает папа. – Масло в холодильник сунь.

Лоджия узкая, и по ней просто так не походишь. Сантиметров хотя бы на десять шире – было бы хорошо. По крайней мере, не боком двигаться… Но и так – ничего. Трудно теперь представить, как она жила в одной комнате с сестрой. Спали на двухэтажной кровати… Письменный стол и пианино на лоджию, конечно, не влезли, и часа два за ними, когда рядом шевелится еще человек, а тем более иногда пристает, находиться почти невозможно. А когда постоянно кто-то возле тебя…

Папа несколько лет на кухне писал, под мамину готовку, под шуршание пакетами, шум воды. И Настя к нему постоянно лезла, да и Даша, когда была маленькой. Хотя папа не жаловался, наоборот, говорил, что поэтому у него и получаются всем понятные рассказы и повести: «Умствовать некогда, стараюсь фиксировать только главное…»