Georgius - Фанфик Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая

• Название: Фанфик Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая
• Автор: Georgius
• Жанр: Романы

Категория: гет, Рейтинг: PG-13, Размер: Макси, Саммари: Это книга 8. Волдеморт побежден. Многие погибли в битве, среди них: Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом, Луна Лавгуд. И не только они. Гарри не смирился. Мало победить зло — надо победить смерть. Прошлые события не могут совпадать с теми, которые будут у Роулинг в Книге 7, потому что был осуществлен таймринг (петля времени), и все происходит визмененной истории. Зачем это было нужно — узнаете.

---

Кто знает, что он мог открыть и придумать за пятьдесят лет!

Снейп как-то упомянул, что Темный Лорд — единственный, кто до Малфоя смог проникнуть в Нурменгард — сначала всячески улещивал и уговаривал Гриндельвальда, потом начал пытать. Однако ничего не добился, даже ответа на вопрос о Старшей палочке… Вспомнилась усмешечка Снейпа: «Дамблдор считает, что он раскаялся». Как же! Старик просто очень дальновиден. Он предвидел поражение Волдеморта!

Но несколько тетрадей Волдеморт все же прихватил. И даже то, что он узнал оттуда и продемонстрировал потом, повергло его соратников в ужас.

Правда, Малфою не довелось это увидеть, но не сказать, чтобы он особо жалел об этом. Он благополучно просидел в Азкабане и подъем Волдеморта, и его падение. Потом, когда вернулся, ему, конечно, рассказали. Глядя на соратников и видя неподдельный ужас в их глазах, Малфой сочувственно кивал и думал о том, что все это не принесло Темному Лорду победы. И что он все равно погиб.

Так существовала ли тайна Темного Лорда, было ли на самом деле его великое открытие, победа над смертью? Люциусу Малфою очень не хотелось думать, что Волдеморт обманул их, обманул его… Даже о том, что Лорд мог попросту ошибаться, и то было неприятно думать.

Наверное, он просто не довел свою работу до конца, утешал себя Гроссмейстер. Победил естественную смерть, но не успел стать полностью неуязвимым.

Неважно. Как ни странно, Люциуса Малфоя бессмертие не интересовало. То есть, хорошо бы, конечно, просто он в него не верил. Можешь прожить сто лет, тысячу лет, миллион лет… и все равно Смерть в конце концов явится за тобой, и все равно покажется, что слишком рано. А вот власть…

Власть.

Больше, чем о смерти Темного Лорда, Малфой жалел о неудаче в попытке захватить Министерство. Не стоило поручать это дело Долохову! Тому удалось наложить «Империус» на Тикнесса, ставшего заместителем Министра после отсылки Амбридж в Ирландию. Казалось бы — несомненный успех, всего шаг до победы. Тикнесс мог в свою очередь заколдовать Скриджмера… если бы Долохов, ослепленный амбициями и одержимый желанием выслужиться перед Лордом, не приказал: «Убей его!» Правда, Антонину хватило ума отправить ему в подмогу Джарвиса и Малсибера. Сообразил все же, что чиновник, полжизни просидевший в кабинетах и очень соответствующий своей фамилии (Thickness — «Толстенький». Прим. G.) — не чета старому льву Скриджмеру. Но даже втроем они не смогли противостоять старому аврору. То, что осталось от них после короткого сражения, уместилось бы в коробке из-под обуви. По слухам…

Хотя Долиш подтвердил. Видел своими глазами.

«Слишком мягко обошелся с ним Темный Лорд!» — с горечью подумал Малфой.

Хотя не мог не оценить изящества наказания. Кто-то говорил, что с тех пор Долохов смотреть не может на золотые галеоны и для покупок ему приходится таскать здоровенный мешок сиклей.

Один из тех случаев, когда Малфой жалел ос своем отсутствии. Когда Темный Лорд делал такое, на это стоило посмотреть. Хотя ему и об этом рассказали — так, что он смог представить вполне, вполне зримо.

(…Темный Лорд огорошил всех: «Я не стану наказывать тебя, Антонин. Ты проявил усердие и был всего в шаге от победы. Темный Лорд умеет ценить преданность и усердие своих слуг». Он взмахнул палочкой — и перед потрясенным Долоховым возникла куча золотых монет. «Вот твоя награда — тысяча галеонов. Бери, Антонин. Ты же не оскорбишь меня отказом, верно?»

И Долохову пришлось забрать эту награду. Он собирал монеты в мешок, стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, по его лицу градом катил пот, а он собирал и собирал монеты — из настоящего золота и раскаленные почти докрасна. Пол вокруг них уже дымился.

Это был колдовской жар, и шрамы на его ладонях остались навсегда — их ничем не свести… Как не убрать и обгорелое пятно на полированном полу гостиной… но этому Малфой был рад. Он даже не стал прикрывать его ковром, решив — пусть это будет памятник утонченному искусству Темного Лорда. Да и приятно видеть, как меняется лицо Долохова каждый раз, когда на глаза попадается это пятно).

Малфой вздрогнул — кто-то из собравшихся не смог подавить чих. Звук вернул его в настоящее, и он невольно оглянулся на запертую дверь. Оттуда не доносилось ни звука. «Долго они еще?» — в раздражении подумал Гроссмейстер, уже жалея, что не изучил хотя бы бегло инструкции старика.

Вдруг все же у Долохова получится? Что еще хуже — вдруг получится не то? Опять засосало под ложечкой. Мысленно плюнув на выдержку и волю, Малфой подошел к тумбе, взял яблоко… и тут дверь распахнулась, и все синхронно вздрогнули. Бледный, с горящими глазами, Долохов вышел из зала:

— Мессир! Учитель! Мы готовы!

Малфой со вздохом положил яблоко назад.

В зал он вошел с некоторой опаской — там все должно было быть перестроено в соответствии с ритуалом, а Малфой в свое время потратил немало сил, чтобы придать ему стиль. Ему не хотелось, чтобы дизайн, в который он вложил и вкус, и душу, был испорчен и опошлен. По счастью, этого не произошло — хоть зал и изменился, но хуже не стал. Кое-что даже понравилось — например трон сейчас находился на возвышении и к нему вели три ступеньки. Как же он сам не додумался? Высота придает величия.

Правда, тут же шевельнулось опасение — кто во время ритуала должен сидеть на троне? Уступать его даже на время он не собирался. Но потом заметил в противоположном конце зала круглый подиум и, успокоившись, подумал: «Ага, ось. Понятно!»

— Я буду там стоять, — подтвердил Долохов, — и наши взгляды должны встречаться без помех, чтобы создать главную ось действия. От вас ничего не требуется, Гроссмейстер, кроме власти и контроля.

Малфой, не глядя на него, коротко кивнул и продолжил критическим взглядом осматривать зал.

Его удивила сложность изображенной на полу октограммы — четыре вписанных друг в друга восьмиконечных звезд, плюс четыре восьмигранных периметра… да такая фигура удержит целый полк демонов! Неужели Гриндельвальд считает Смерть настолько могущественной? В любом случае — похвальная предусмотрительность!

— Да уж, перестарались! — прозвучал от двери голос Гриндельвальда. Сейчас он говорил скрипуче и устало, но его живой, цепкий взгляд ощупывал каждую деталь. — Мозаикой, в мраморе и золоте, надо же! Зачем? Можно было и мелом начертить… — он искоса глянул на переменившегося в лице Долохова и усмехнулся: — Хотя красиво, красиво, Старший Мастер!

Малфой был согласен, но не подал вида. Он уже решил сохранить зал в новом виде. Возвышение, на котором покоился теперь трон, давало прекрасный обзор на весь зал и заодно подчеркивало его ранг.

Краем уха прислушиваясь к ворчанию Гриндельвальда и невнятным разъяснениям Долохова, который неотступно следовал за парящим креслом, Гроссмейстер перевел взгляд на восьмерых участников предстоящего действа. Они стояли тесной группой поодаль и вроде забыли, что в зале находится их Гроссмейстер. Малфою это было только на руку. Мягко и незаметно отойдя в сторону, он быстро поднялся по ступенькам и уселся на трон.

Вот так. Когда они вспомнят о нем и оглянутся — они увидят его, взирающего на них с высоты. Малфой всегда придавал значение таким деталям.

У власти должен быть стиль.

— …Спираль убери! — потребовал Гриндельвальд, тыча палочкой в круг у вершины октограммы. — Украшательства! Взгляд исполнителя должен быть сосредоточен, а спираль притягивает и отвлекает! Стоит ему отвлечься и глянуть под ноги — и все, считай, сорвалось!

Долохов нервно оглянулся, сделал повелительный жест, указывая на круги. Остальные поспешно достали палочки. Прошелестели заклинания, произнесенные вразнобой, и спирали в кругах начали одна за другой исчезать.

— Надеюсь, хотя бы во время ритуала будете более синхронны! — с усмешкой заметил Гриндельвальд.

Он махнул рукой и эльфы, пыхтя, потащили кресло дальше. Малфой тоже усмехнулся — знал он эти штучки. Придраться на самом деле не к чему — какое тут отвлечение внимания, если волшебник стоит в центре этой самой спирали и полы мантии закрывают ее? Однако, если учитель не будет придираться, это плохо скажется на его авторитет.

Пожиратель, оказавшийся ближе всего к трону, взмахнул палочкой, но спираль так и осталась. Он нервно оглянулся на Гроссмейстера — глаза за прорезями маски сверкнули сумасшедшим блеском — и повторил пасс, на этот раз удачно. А, ну это же Беллатрисса… Малфой сочувственно улыбнулся и демонстративно отвернул трость, чтобы серебряная змея не смотрела в ее сторону. Беллатрисса наградила его злобным взглядом и отошла. И с чего ей злиться? Он тогда осветил ее, чтобы узнать — откуда ему было знать, что Белла боится яркого света с тех пор, как Рональд Уизли чуть не ослепил ее?

Все равно сменит гнев на милость — после смерти Нарциссы и мужа у нее больше не осталось с кем поговорить. Люциус терпел ее болтливость — во-первых, ему без жены и Драко тоже бывало одиноко, во-вторых, он узнавал немало полезного. Ему единственному Беллатрисса рассказала о том, что произошло в ту ночь, когда Темный Лорд отсутствовал. Люциус выслушал ее с неподдельным сочувствием — рыжий щенок обошелся с ней действительно мерзко. Сломал ее палочку, к которой он, предатель крови, был недостоин даже прикоснуться, избил до полусмерти… Деревенщина, как и все Уизли. Сочувствие Малфоя было вполне искренним.