Альфред Рессел - По дорогам войны

• Название: По дорогам войны
• Автор: Альфред Рессел
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Выехали мы в восемь часов утра, достаточно поздно в этих краях. К полудню пересекли иорданско-иракскую границу. Структура пустыни изменилась. Каменистая пустыня переходила в песчано-глинистую светло-серого цвета, с маленькими камешками и с ровной, как стол, поверхностью. Во второй половине дня миновали короткий холмистый участок. В этих местах нет высоких гор с острыми вершинами. Здесь чаще встречаются плоскогорья. Проезжаем мимо нескольких верблюжьих стад. В конце дня мы разбили лагерь и приготовились к ночлегу. Это была третья ночь в пустыне. Мы проехали двести десять километров; до Багдада нам еще остается пятьсот восемнадцать километров.

18 октября. Подъем был в два часа ночи, а в четыре, еще при полной темноте, мы тронулись в путь. Перед нами равнина, бесконечная и утомительная. Средняя скорость нашего передвижения - пятьдесят километров в час. Нас бросает в кузове из стороны в сторону. Перед нами то и дело возникают миражи. Вдруг в безлюдной пустыне вы видите воду, она живет, играет светом, переливается. Вы видите и множество деревьев возле этой воды. Она разливается на большое расстояние. Вид воды нас освежает, но тут же начинает мучить усталость от ложной игры расстояний. Картина оазиса как бы шаловливо от нас убегала, и мы никак не могли достичь того озера с растительностью. "Что за чертовщина?" - думаю я, видя, что вода никак не приближается. Чертовщины здесь никакой не было, было только причудливое, отражение в пустыне. Постепенно мы начинаем понимать, что все это мираж, что природа нас надула. Картина оазиса в пустыне все появлялась и появлялась перед нашими глазами. Она была подобна акварели, нанесенной на мокрый холст: размытые края, какое-то странное сочетание темных тонов и обобщение деталей. Газели бы этой воды не напились!

Не доезжая до Эль-Фал-луджи на Евфрате, встретили верблюжий караван. Он шел откуда-то из необъятных просторов пустыни и направлялся в Багдад. Что-то есть величественное в медленном, в раскачку, движении верблюдов, которые шагают один за другим с гордо поднятыми головами, будто сознают, что без них в пустыне не обойтись. Затишье, царившее здесь тысячелетия, приучило как этих животных, так и людей, сидящих на них, к стоическому спокойствию. Караван не обратил на нас никакого внимания.

В четыре часа дня мы въехали в сказочный город "Тысячи и одной ночи". Нас встретили пыль и грязь, а также прохладительные напитки и заслуженный отдых в транзитном лагере. Из Хайфы до Багдада за четыре дня с 15 до 18 октября мы проехали тысячу двести километров, из них тысячу километров по пустыне.

19 октября. Багдад - типично восточный город. Он предстал перед нами во всей своей непривлекательности. В открытых маленьких ресторанчиках на соломенных циновках лежали мужчины. Женщины на улицах закутаны в черную паранджу. В общественных местах их совсем не видно. После семи вечера мы выехали поездом в Басру. Басра расположена в Ираке, в семистах километрах от Багдада, на узком клине, стиснутом со всех сторон территорией Ирана. Две трети пути железная дорога проходит между Евфратом и Тигром по Месопотамии, потом - по мосту через Евфрат и дальше по его правому берегу. От этой дороги у меня не осталось в памяти ничего. Большую часть пути я проспал, да и ехать здесь было мало приятного: мелкая пыль, поднимаемая поездом, проникала в вагон сквозь все щели и покрывала все внутри серым налетом. Против этого невозможно было бороться. Утром на всем и во всем мы обнаружили толстый слой пыли. Она проникла даже в часы.

В Басре, в "восточной Венеции", стояла нестерпимая жара. Мы лежали целый день в транзитном лагере, как Сольные. Вентиляторы вращались вовсю, а с нас градом катился пот. Даже местные жители в самые жаркие часы прятались в тень. Жару усугубляла большая влажность воздуха. Такая тепличная атмосфера была невыносимой. Как хорошо, что мы уехали из Багдада ночью. В Басре было еще жарче - более пятидесяти градусов! Да плюс к тому еще и большая влажность!

21 октября. В четыре часа утра трогаемся куда-то по узкоколейке. Паровозик только с третьего захода берет незначительный подъем после деревянного моста через Евфрат. Часа через два останавливаемся в поле, и английский офицер приглашает нас пересесть в другой поезд, оборудованный специально для езды по пустыне. Переход с багажом был несколько обременительным. К тому же платформа оказалась высотой около полутора метров и не имела ступенек. Наша цель - Тегеран. Местность, по которой мы проезжаем, в целом сохраняет характер пустыни, но все чаще встречаются населенные пункты с растительностью. Мы в Иране.

В Ахвазе, в ста пятидесяти километрах на восток от Басры, нас высадили в полдень из поезда и разместили в транзитном лагере. Опять жара, опять обливаемся потом в тени. Спасением для нас стал бассейн, из него мы не вылезали до вечера. Отъезжаем только завтра вечером.

23 октября. За всю свою жизнь я нигде не видел такой ужасающей бедности, как в Ахвазе, на реке Карун. Эта река соединяется с водами Евфрата и Тигра в семидесяти километрах от Персидского залива. Я смотрел с высокого моста вниз. Возле пристани для маленького колесного парохода суетились люди. Английский сержант отговаривал меня выходить в город из-за опасности, подхватить заразную болезнь, однако я все же пошел, увидел, но не победил. Меня поразила страшная нищета существ, подобных людям. В это было трудно поверить. Мужчины и женщины, не говоря уж о детях, были одеты в грязное тряпье. Люди кричат друг на друга, истерически галдят так, что не разобрать слов, и этот крик - здесь нормальный способ обращения. Кругом все покрыто испражнениями, так что просто не пройти. Я фотографировал эту людскую нищету, и мне было страшно. Потом я увидел величественных старцев в рваном тряпье и с длинными палками в руках, которыми они постукивали по краю тротуара. Трахома - метла Востока. Слепые. Один из них, высокий, стройный, волосатый - вылитый Иван Креститель. Я наблюдал с места за трехметровыми акулами и рыбой-пилой, которые заходят сюда из Персидского залива и промышляют отходами. В тот же вечер мы выехали в Тегеран.

24 октября. Утром около девяти часов мы были в Куме, в этом "святом" городе. Позолоченный купол прекрасной мечети сиял на солнце и был виден издалека. Горам, казалось, не будет конца, и они становились все выше и выше. Кругом - никакой растительности. Насколько хватает глаз - голые скалы. Восемьсот километров мертвых скал. Мертвых? А нефть, которая питает мир? Местные жители, правда, в значительно меньшей степени пользуются этим богатством. В семь часов вечера наконец добрались до Тегерана. Здесь нам придется задержаться на несколько дней, пока не сформируется автоколонна.

26 октября. Чехословацкий военный атташе полковник Липа привез нас на стадион, где в честь двадцатишестилетия шаха Мохамеда Реза Пехлеви состоялся спортивный праздник. Результаты упражнений на снарядах были неплохие. Что же касается бега, то на финише спортсмены испытывали сильную усталость: ведь Тегеран лежит на высоте тысячи двухсот метров над уровнем моря.

В городе много советских, английских и американских военнослужащих. Соединенные Штаты Америки в сотрудничестве с Советским Союзом построили в Тегеране большой центр по монтажу техники. Отсюда после сборки американские автомобили "студебеккеры", "доджы" и "виллисы" своим ходом, идут на восточный фронт.

Когда я фотографировал базар, то не заметил, как неожиданно меня окружила далеко не дружелюбная толпа. Я постарался побыстрее выбраться из окружения. Базар в Тегеране - это восточная жизнь в ее натуральном виде, без прикрас, со всеми своими неповторимыми запахами, криком, торговлей, жестикуляцией, пылью и грязью. Здесь через толпу на маленьких терпеливых осликах продираются люди в тюрбанах и верблюды, навьюченные пузатой поклажей. Здесь царит пестрая мешанина людей разных типов и оттенков кожи. Здесь увидишь прекрасную национальную одежду и тюрбаны самых необычных форм. Здесь встретишься с живым восточным темпераментом. Все это незабываемое зрелище!

1 ноября. У нас, на родине, - это день поминания усопших. Сегодня люди у нас идут на кладбище. К вечеру, как правило, уже подмораживает. Мы же здесь ходим в шортах и рубашке, и солнце печет так, как в Чехословакии в августе. Здесь деревья всегда покрыты листвой, но в самое жаркое время листья теряют свою свежесть.

Накануне отъезда нас сфотографировали - обязательное мероприятие корреспондентов перед отправкой транспорта. Фотограф уже готовился нажать на кнопку, как вдруг военный атташе неудачно пошутил, сказав, что кого-то из нас ему придется зачеркнуть на фотографии крестиком, когда придет сообщение о геройской гибели... (Кто мог знать тогда, что первыми будут чешский учитель из Каира и талантливый поэт, надпоручик Юрек. Они не знали, что им осталось жить три недели и три дня, что они погибнут на Безымянной высоте под Нижним Комарником при взятии последнего фашистского бастиона в Карпатах. Не знали и четыре других наших соотечественника, запечатленных на фотографии 1 ноября 1944 года в Тегеране, что они вскоре последуют за Юреком.)