Ник Перумов - Сборник "Похитители душ"

• Название: Сборник "Похитители душ"
• Автор: Ник Перумов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32279-4

Иллюстрация на обложке Лео Хао. Действие трилогии "Похитители душ" разворачивается сразу в нескольких мирах. Врач Игорь Поплавский создает аппарат, способный на время освобождать ментально-психологическую субстанцию человека, иначе говоря, душу от тела, и отправлять ее в путешествие по реальностям, рожденным сознанием. Для многих пациентов Поплавского цена за такое освобождение - жизнь. Начинается следствие, которое приводит к самым неожиданным результатам. Замешанными в трагические события оказываются враждебные Земле космические силы, желающие лишить человечество бессмертия... Содержание: Посредник (роман) Один на один (роман) Операция «Антиирод» (роман)

---

– Лешка, проснись, Лешка, – Лешке нельзя спать, у него же травма головы, как он мог забыть. Зина, наш санинструктор, или Нина-санинструктор? – и не вспомнить уже – всегда твердила нам, болтунам и раздолбаям: «При мозговой травме главное – не давать пострадавшему спать!» А нам было до чертиков смешно: мозговая травма. Лешка, пострадавший – это ты. Лешка, не спи, Лешка…

При свете занимающегося утра Савелий разглядел привалившегося к стене товарища. Почему он сидит в такой странной позе? Где его рюкзак? Ах да, Лешкин рюкзак они потеряли еще во время камнепада. Но второй рюкзак цел. Там, в боковом кармане, должен лежать шоколад и курага в маленьком пакете. Тетка Сима присылала маме курагу из Ферганы. Надо достать шоколад и поесть. Надо идти. Савелий начал суетливо шарить вокруг себя руками, попытался двинуть ногой. Колено, как ни странно, сгибалось, и даже почти безболезненно. А вот дальше – как будто кто-то привязал ему пониже колена кусок бетонной сваи.

– Порядок, Леха, сейчас завтракать будем. – Отчаянная попытка придать охрипшему голосу малость бодрости.

В пещере было почти светло. Откуда-то снизу, с ледяного пола, наверное, начал подниматься, затапливая все вокруг, бесформенный, дикий ужас. Савка впервые понял, почему иногда говорят: липкий. Он действительно лип к рукам и щекам. Невыносимо страшно было повернуть голову и посмотреть в угол, туда, где сидел Лешка. Мигом занемевшая шея не позволяла голове двигаться. Чтобы хоть немного отвлечься, пришлось старательно, сантиметр за сантиметром, рассматривать свою замотанную ногу, одновременно отгоняя панические мысли о том, что на высоте 5000 метров над уровнем моря дорог для таких ног, вообще говоря, нет. Искать нас, наверное, ищут… Об этом думать можно. И даже в розовых тонах. Но и не забывать некоторых подробностей. О том, что мы с Лешкой собираемся идти южным траверсом, не знал никто. У Милки четвертого – день рождения. Мы хотели посвятить ей подвиг. Эх, Милка, не плясать нам с тобой столь любимый нами и гонимый родным комсомолом шейк… Брось, брось, у нас в стране – отличные хирурги, починят ногу, как миленькие… Зачем же они все-таки пошли на южный склон? Это был их собственный экспромт, их риск, их непруха… их могила?… Лешка… Не смей туда смотреть, не надо… Окостеневшие шейные позвонки крепко удерживали голову, но вот глаза… Одно мимолетное движение, один только взгляд… Сердце бешено заколотилось, безрассудно требуя дефицитного на такой высоте кислорода. Савка закричал отчаянно, как ребенок, которому внезапно в темноте сказали: «Гав!» Минуту, не меньше, он орал на одной ноте, рискуя порвать голосовые связки. Наверное, где-то в подсознании он уже давно поверил, что Лешка мертв и все Савкино ночное бдение было простым человеческим самообманом: страшно, ей-богу, страшно просидеть целую ночь наедине с покойником… Но ужас-то был не в этом.

Мертвый Лешка сидел у стены, засунув руку за пазуху. И улыбался.

Савелию оставалось полшага до безумия. Там, снаружи, вовсю синел день. Хотелось доползти до оскаленной пасти выхода и, оттолкнувшись хорошенько, махнуть в равнодушную синеву, чтобы не видеть, НЕ ВИДЕТЬ этих широко раскрытых серых глаз и этой мертвой, такой живой Лешкиной улыбки… О! Он даже пополз, пополз и выглянул наружу. И увидел своих убийц. Они стояли вокруг, покрытые снегом, изрезанные черно-синими тенями, с редкими клочьями ленивых облаков. А еще, трезвея от хрусткого морозного воздуха, Савка увидел Путь. Не самый простой и для человека со здоровыми ногами. Но вполне проходимый.

Небольшая скальная полочка тянулась влево метров на пятнадцать, а потом обрывалась как раз над хорошим, пологим склоном. Пушистый, свеженький снежок смягчит падение. Там невысоко, метра два. Зато потом можно ползти…

Стараясь не оборачиваться, он подтянул к себе рюкзак. Достал и аккуратно, не торопясь, привязал к ботинкам «кошки». Нашел шоколад и, не чувствуя вкуса, сжевал две дольки. Низкий потолок пещеры не позволял выпрямиться, поэтому Савелий еще не знал, сумеет ли стоять на ногах. Хорошо, что цел ледоруб. Хорошо, что у него крепкие руки. Если вдруг откажут ноги, он будет цепляться руками… Последние сомнения еще грызли его. Там, позади, остается Лешка. Не могло быть и речи, чтобы тащить его за собой. Тогда что? Запомнить хорошенько эту ледяную пещеру, прийти сюда со спасателями, забрать, обязательно забрать его отсюда. Нельзя, чтобы он навечно остался сидеть здесь и улыбаться…

– Прощай, Лешка, – прохрипел он и устыдился собственного голоса.

Все. Пора.

Савка аккуратно оббил все тонкие ледяные корки у выхода, сел на край, свесив ноги в пропасть. Оставалось придумать, как попасть на заветную полочку. Для крепкого парня с целыми тренированными ногами, каким он был сутки назад, это было бы запросто. Но не сейчас.

Сзади послышался шорох.

Цепенея от ужаса, он собрал все силы и прыгнул влево…

…Шестаков появился в конторе буквально через пять минут после сердитого звонка СССР. Смущенный и испуганный Мухин все еще топтался около телефона.

– Хорошо, что ты пришел, а то я тебе уже домой звоню.

– Зачем? Я же сказал: буду в девять тридцать. – Не обращая внимания на взволнованного Толика, Миша снял куртку, что-то напевая, прошел в комнату, мельком глянув на себя в зеркало. После недоразумения с Юрой стало традицией – каждое утро проверять, как заживают синяки, полученные в процессе общения с петуховскими инициативными сотрудниками.

Заняв центральную выемку на диване, Шестаков с удовольствием закурил и лишь после этого соизволил заметить:

– Проблемы, Муха?

– СССР только что звонил. Ужасно сердился на нас из-за газеты.

– Какой газеты?

– Ну этой, которую Носатая нам сосватала…

– «Носатая – сосватала». Муха, да ты просто – поэт-новатор! – У Шестакова было хорошее настроение.

– Мишка, он очень просил тебя позвонить, как только придешь.

– Просил – позвоню, – покладисто согласился Миша и, приговаривая про себя: «…утром деньги – днем стулья…», вышел в коридор. – Алло! Здрассьте, девушка! Академика Струмова-Рылеева, будьте добры, к аппарату! – Прикрыв рукой трубку, подмигнул Мухину: – Танечка твоя подошла.

– Почему это моя? – покраснел Толик.

– Да! – Лицо Мишки вдруг закаменело. – Нет, Шестаков. Что? Сейчас будем! – Он резко бросил трубку, задумался на долю секунды, скривился, как от зубной боли, и кинулся к входной двери, на ходу приказав Мухину: – Живо за мной. Там с Профессором какая-то фигня.

– Какая? – В первый момент Толик испугался не за СССР, а тому, как быстро и страшно изменилось Мишино лицо.

– Я сказал: живо давай.

Наверное, так бывает только в кино.

Выскочив из конторы и забежав за угол точно такой же обшарпанной пятиэтажки, Толик автоматически поднял голову. Окна СССР на четвертом этаже института выходили как раз сюда, на проспект.

– Мишка, смотри! – неестественным шепотом заорал Мухин.

Но Шестаков все уже увидел сам.

Савелий Сергеевич сидел на своем окне, свесив ноги на улицу.

Женщина на вахте привстала и попыталась было вякнуть: «Пропуск!», но грозное Мишкино: «Милиция!» живо усадило ее на место.

Перепрыгивая через две ступеньки, Толик несся по лестнице вслед за Шестаковым и больше всего боялся, что сейчас в лаборатории они увидят пустое окно.

У комнаты Профессора, почти в дверях, стоял мэнээс Малинин с пробиркой в руках и открытым ртом. Рядом привалилась к косяку Таня. Глаза у нее были такие же, как у мэнээса Малинина, но рот она закрывала ладошкой.

Шестакову пришлось довольно сильно пихнуть Малинина, который загораживал вход. СССР сидел на окне. Таня убрала руки от лица и явно собиралась закричать.

– Тихо! – таким же страшным шепотом, как недавно Мухин, крикнул Миша, схватил девушку за плечи, мягко, но сильно толкнул в сторону Толика. Таня покорно уткнулась Мухину в грудь, отчего тот моментально растерялся.

Раздумывать было некогда. В несколько бесшумных прыжков Миша преодолел комнату, моля только о том, чтобы не задеть ненароком какую-нибудь стекляшку. Профессор на окне опасно качнулся, когда Шестаков был буквально в двух метрах от него. Ни на какие профессиональные захваты времени не оставалось.

Миша прыгнул, тривиальнейшим образом рванув Савелия Сергеевича за шкирку.

Послышался треск. Профессор что-то сдавленно крикнул, взмахнул руками и рухнул навзничь на Шестакова. Несколько секунд никто не мог пошевелиться. В наступившей тишине было слышно, как долго-долго катится куда-то оторванная пуговица.

Объективно говоря, все могло кончиться не так уж и мило. Удар затылком при падении даже с высоты подоконника грозит серьезной травмой позвоночника. Слава Богу, Шестаков прекрасно самортизировал полет Профессора, сильно при этом ударившись копчиком об пол.