Марина и Сергей Дяченко - Хозяин Колодцев (сборник)

• Название: Хозяин Колодцев (сборник)
• Автор: Марина и Сергей Дяченко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44371-0

Наследственный маг Хорт зи Табор знает, что магам можно играть людьми, будто куклами, - карать и миловать, предавать и лгать. Скрут, чудовище в ветвях зловещего леса, знает, что такое справедливость - это могущество, помноженное на безжалостность. Принцесса знает, что она безобразна; дракон - что он мягок сердцем. Бастард знает, что должен убить отца-князя, но никто не знает, что замышляет князь. И уж точно никто не знает, чем закончится каждая из этих историй. Марина и Сергей Дяченко - признанные мастера слова. Их миры самобытны, их герои человечны; фантазия авторов идет рука об руку с тонкой психологичностью. Этот сборник составили произведения, написанные в жанре фэнтези, которые давно завоевали любовь нескольких поколений читателей. Содержание: Хозяин Колодцев (повесть) Ритуал (роман) Бастард (повесть) Мизеракль (повесть) Скрут (роман) Магам можно все (роман)

---

– Что дальше?

– Я испугалась и сожгла их. И решила о них забыть.

– Но не получилось?

Доминика в отчаянии помотала головой:

– Я не могу объяснить… Я ходила мимо его аптеки, кивала в окошко – и понятия не имела, что… Задаром. Вы понимаете? Навсегда! Он такой… честный в этих своих письмах, острый на язык, умный, щедрый… И понимает меня лучше, чем… Но я-то, как я могла догадаться… когда он уныло пялился на меня из-за своего унылого прилавка?!

– Вы хотите сказать, что влюбились в него по уши, начитавшись романтических писем?

– Нет. – Доминика поморщилась. – Этих-то слов я и боялась. Любовь тут вообще ни при чем… А письма вовсе не были романтическими… Конечно, легче поверить в наследство.

– Уж простите мне некоторую пошлость формулировки. – Лив посмотрел на Рерта. Под его взглядом тот тяжело поднялся – хмурый, бледный, в бороде застряли сгустки крови.

– А теперь я скажу: ваш дружок – пустоцвет, и пустоцвет говорливый. Звенел своими склянками и рассказывал – мне, мне рассказывал! – что смысла нет ни в чем. Тогда я спросил его, есть ли хоть капля смысла в его собственной жизни…

– Провокация, – подбросил Лив.

– Это нечестно! – выкрикнула Доминика. – Он был в отчаянии… Он разуверился… Он страдал, в конце концов! А у того, кто страдает, не может не быть цели!

Рерт с силой вытер окровавленный рот.

– Если у него была цель – значит, где-то есть скважина для этого ключа. Надо только хорошо поискать.

– Я искала!

– Значит, у него не было цели.

– Дружище Рерт, – мягко сказал Лив. – Я не стану разубеждать тебя. Я не стану ничего тебе доказывать. Я даже не стану перекусывать тебя пополам. Но если ты откажешься помочь нам по доброй воле – поможешь по недоброй. Выбирай.

– Каким бы дураком ты ни был… – пробормотал Рерт, снова усаживаясь перед огнем.

– Ты вернешь ему человеческий облик?

– Нет.

Доминика отшатнулась: Лив метнулся в длинном, не уловимом глазом движении. По комнате прошел ветер, Доминика захлебнулась от густой вони; Рерт, все еще сидящий у камина, захрипел – и вдруг лопнул, как воздушный шарик. На месте, где он только что сидел, брякнулся о пол огромный замок с фигурной черной скаважиной.

– Быстрее! – приказал Лив. – Ключ!

Доминика опустилась на четвереньки – ноги не держали ее. По-деревенски разинув рот, она смотрела на бывшего человека, бывшего колдуна, оказавшегося теперь ржавым куском стали.

– Да отпирайте же! – раздраженно торопил Лив. – Это та самая скважина!

Доминика попятилась. Перевела взгляд с замка на ключ, с ключа на Лива, с Лива на замок.

– Вы… лгали мне. Вы умеетепревращать людей. Это отвратительно… как вы…

– Но ведь и вы мне лгали!

Доминика помотала головой:

– У меня была причина…

– Но ведь и у меня была причина! Вам не понять… Или, наоборот, понять слишком хорошо… Но я Мизеракль, и Мизераклем умру!

– И очень скоро, – сказали из камина.

Грохнули, разлетаясь во все стороны, поленья. Погнулась чугунная решетка; легко переступив через ее обломки, в комнату шагнул некто, кого Доминика узнала сразу же. На этот раз при нем не было верхового животного, похожего одновременно на пантеру и паука, и сам он выглядел почти по-человечески, если не считать третьего глаза на лбу – но не над переносицей, как можно было бы ожидать, а над левой бровью.

Все три глаза лихорадочно блестели.

– Привет, Мизеракль… Что ты сделал с моим другом Рертом?

– Привет, Соа, – сказал Лив, делая шаг по направлению к замку.

Незваный гость протянул руку:

– Стой! Зачем? Ты и без того принес моему другу слишком много зла… Ты испоганил его аллею – я видел! Ты превратил его в эту дрянь. Не удивлюсь, если узнаю, что ты съел его кролика!

– Да, я съел его кролика, – устало подтвердил Лив. – Соарен, ты пьян. Осторожнее.

Новое неуловимое движение, новая волна смрада; замок будто взорвался, разрастаясь и принимая форму человеческого тела. Мгновение – и Рерт со стоном сел, держась за голову.

– К тебе гости, – сказал ему Лив.

Рерт невидящим взглядом скользнул по Доминике. Тяжело посмотрел на Лива, потом уставился на трехглазого и тяжело задышал.

– Фу-у! – трехглазый замахал ладонью перед лицом. – Ну и смердят же в наше время добро и справедливость! Здравствуй, друг Рерт. Тебе не надоел еще Мизеракль? Мне надоел смертельно.

– Он в моем доме, – хрипло сказал Рерт.

– Я заметил, – подтвердил трехглазый. – И что он с тобой делает – в твоем-то доме! Но я – другое дело. Я пришел не зубами с ним меряться, я кое-что принес… Вот! – И он вытащил из-за пазухи две покрытых воском доски для письма, а из кармана – два острых деревянных стержня.

Безобидные эти предметы произвели странное впечатление на Рерта и в особенности на Лива; Доминика, привычно забившаяся в щель за сундуком, имела возможность видеть его лицо. В комнате было достаточно света для того, чтобы разглядеть бумажную бледность поверх несколько застывшей невозмутимости.

– Не надо, – сказал Рерт.

– Надо! – провозгласил тот, кого звали Соареном. – Я давно ждал этого дня! Там, – он ткнул пальцем в сводчатый потолок, – наконец-то сочли, что нам с Мизераклем пора выровнять чаши весов… Окончательный поединок – вот что я принес в подарок моему другу Зубастику. Сядем же и нарисуем пару формул!

– Погоди, – сказал Лив.

– Немедленно. Чистый и окончательный счет. Выбирай оружие, Мизеракль, честно говоря, мне все равно – эта доска или та…

Доминика смотрела, утратив представление о смысле происходящего. Трехглазый Соарен уселся за низкий стол перед камином – тот самый, где недавно крошил свой хлеб Лив; через всю комнату бросил одну доску, и Лив поймал ее левой рукой, а правой подхватил летящий стержень.

Рерт, которому тяжело было двигаться после превращения в замок и обратно, отошел к бассейну (ручеек, едва пришедший в себя после полного испарения, журчал теперь тихо и как-то неуверенно), сел на краю и свесил руки ниже колен.

Лив молчал. Глаза его были стеклянно-отрешенными, и Доминика вдруг поняла, что боится за него – до холодного пота.

Соарен положил вощеную доску на стол. Вольготно вытянул ноги, взял в правую руку стержень; искоса, нехорошо взглянул на Лива.

Лив слепо огляделся. Не увидел Доминику. Пододвинул к стене стол, покрытый кожаной скатертью (стол был огромный, Лив сдернул его с места, будто пушинку), сел прямо, как школьник. Взял стержень в левую руку. Уставился на свою доску, словно рассчитывая прочитать подсказку на нетронутой вощеной поверхности.

– Ты готов? – отрывисто спросил Соарен.

– Я готов, – эхом отозвался Лив, и Доминика не узнала его голоса.

– На счет «пять» начинаем, – сказал Соарен. – Рерт, посчитай.

– Раз, – глухо сказал Рерт. – Два, три, четыре… пять.

Два стержня одновременно коснулись досок. Доминика замерла; поначалу ничего не происходило.

Соарен усмехался. Его стержень постукивал о доску, выводил письмена, рождая при этом зеленоватый пар; пар вырывался с силой, струйки его шипели, как обваренные змеи.

Лив все еще сидел очень прямо. Левая рука его выводила совершеннейшие, с точки зрения Доминики, каракули; только что проведенные линии через секунду таяли на воске, будто впитываясь. На их место ложились новые; Доминика никогда бы не могла себе представить, что решающий магический поединок выглядит именно так.

Рерт сидел, сгорбившись, переводя взгляд с одного писца на другого. Иногда его глаза останавливались на Доминике, и тогда она всей кожей чувствовала исходящую от Рерта неприязнь.

Потом Соарен начал рычать – вероятно, от азарта. Третий глаз его над левой бровью сделался совершенно красным – даже маленький острый зрачок потонул в прилившей крови. Зеленый дым из-под его стержня повалил гуще.

Лив сидел, не шевелясь, не издавая ни звука. Только рука его летала и летала над доской и метались, пролагая ей путь, глаза.

– Отойди от него, – сказал Рерт.

Доминика не сразу поняла, что обращаются к ней.

– Отойди от него, разнесет. – Рерт дернул рукой, будто приглашая. Доминика подумала – и не двинулась с места; Рерт отвернулся, всем своим видом говоря: я предупреждал.

Соарен плотоядно урчал, нанося на доску линии и символы. Соарен лоснился удовольствием; казалось, он гонит добычу. Казалось, рот его полон горячей сладкой слюны; он раскачивался на стуле, его танцующий грифель плевался молниями, и там, где коленчатые стрелы попадали в столешницу, возникали горелые пятна.