Марина и Сергей Дяченко - Хозяин Колодцев (сборник)

• Название: Хозяин Колодцев (сборник)
• Автор: Марина и Сергей Дяченко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44371-0

Наследственный маг Хорт зи Табор знает, что магам можно играть людьми, будто куклами, - карать и миловать, предавать и лгать. Скрут, чудовище в ветвях зловещего леса, знает, что такое справедливость - это могущество, помноженное на безжалостность. Принцесса знает, что она безобразна; дракон - что он мягок сердцем. Бастард знает, что должен убить отца-князя, но никто не знает, что замышляет князь. И уж точно никто не знает, чем закончится каждая из этих историй. Марина и Сергей Дяченко - признанные мастера слова. Их миры самобытны, их герои человечны; фантазия авторов идет рука об руку с тонкой психологичностью. Этот сборник составили произведения, написанные в жанре фэнтези, которые давно завоевали любовь нескольких поколений читателей. Содержание: Хозяин Колодцев (повесть) Ритуал (роман) Бастард (повесть) Мизеракль (повесть) Скрут (роман) Магам можно все (роман)

---

— Сова поживает прекрасно, благодарю вас…

Моя сова околела пять лет назад, но я ответил, как велела мне вежливость. Говорят, современный ритуал обмена любезностями берет корни из давно забытого наречия; в старину приветствие примерно так и звучало: «Ком сава?»

Гость кивнул так удовлетворенно, будто здоровье моей совы действительно вызывало у него живейший интерес. Откинулся на спинку замечательно неудобного кресла; вздохнул, разглядывая меня из-под насупленных редких бровей.

Для своих пятидесяти девяти он выглядел не так уж плохо. Я знал, что маг он не наследственный, а назначенный, что магическое звание он получил, будучи уже деревенским комиссаром, и что на аттестации ему завысили степень — дали третью вместо четвертой.

И еще я знал, как он ко мне относится.

— А как здоровье вашей совы, господин комиссар?

— Благодарю вас, — ответил он медленно. — Превосходно.

Я знал, что в тот же день, как комиссар был назначен магом, все окрестные охотники получили заказ на совенка. Немало совьих семейств понесло тогда тяжелую утрату; из нескольких десятков птенцов свежеиспеченный маг выбрал одного — и теперь мой вопрос и его ответ наполнены были живейшим смыслом, потому что отобранная комиссаром сова оказалась хилой и все время болела.

Или он неверно за ней ухаживал?..

Молчание затягивалось. Наконец, комиссар вздохнул повторно:

— Господин наследственный маг. От имени комиссариата и поселян я рад передать вам приглашение на праздник урожая, который состоится в последний день жатвы.

Я вежливо наклонил голову. Комиссар смотрел на меня устало и как-то болезненно. Видит сова, он не хотел идти ко мне на поклон; он сам изо всех сил пытался поправить дело — последние три дня на небе то и дело случались тучки, бессильные, бесплодные, холостые. Он стоял посреди двора, он бормотал заученные заклинания, он даже плакал, наверное, от бессилия… А потом преодолел отвращение и страх, сел в двуколку и поехал ко мне. По дороге разворачивал оглобли не раз и не два, и возвращался, и разворачивался снова — и вот сидит теперь, смотрит, щурясь, мне в глаза. Чего-то ждет, наивный.

— Весьма благодарен, — сказал я проникновенно. — Обязательно приду.

Комиссар проглотил слюну; ему предстояло сформулировать просьбу, и я с удовольствием смотрел, как он мучится.

— Господин наследственный маг… — выговорил он наконец. — Позвольте обратить ваше внимание на засуху.

— Как-как? — переспросил я с ласковой улыбкой.

— На засуху, — через силу повторил комиссар. — Вот уже почти месяц не было дождя… между тем состояние всходов… внушает опасение. Поселяне боятся, что праздник урожая будет… омрачен.

Он замолчал и уставился мне в переносицу; я улыбнулся шире:

— Надеюсь, меняникто ни в чем не подозревает?

Комиссар пожевал губами:

— Что вы, что вы… Никоим образом. Безусловно, это стихийное бедствие имеет естественную… немагическую природу. Однако еще немного — и нас ожидает неурожай, сравнимый с бедствием тридцатилетней давности, вы, наверное, не помните…

В последних словах обнаружились тонкие заискивающие нотки. Еще немного — и он скажет мне «сынок»… или, чего доброго, «внучек»!

— Не помню такой древности, — признался я со смехом. — И, если честно, я никогда не интересовался сельским хозяйством. До недавних пор мне верилось, что брюква растет на деревьях!

Комиссар смотрел на меня с тоской; дать бы тебе мотыгу, явственно читалось в его взгляде. Выгнать бы на поле, под палящее солнце, и тогда поглядеть бы на тебя, здоровенного сытого лентяя. Поглядеть бы хоть раз на твой поединок со свекольной грядкой!..

В следующую секунду комиссар шумно вздохнул и прикрыл глаза. Видимо, картина, представлявшаяся ему, оказалась слишком яркой.

Я оборвал смех. Помолчал, любуясь бессильной злостью визитера; сплел пальцы, потянулся, разминая суставы:

— Если вы, господин маг третьей степени, не в состоянии организовать маленькую тучку — обратитесь к бабушкам в деревнях. Народные средства не всегда заслуживают осмеяния…

Он поднялся. Наверное, у него в запасе остались еще аргументы — деньги, почести, обращения к моей совести — но презрение оказалось сильнее.

— Прощайте, господин наследственный маг… Здоровья и процветания вашей сове!

Слово «наследственный» он произнес с нескрываемым презрением. Гордые мы, гордые, ничего не поделаешь, наша гордость бежит впереди и распихивает всех локтями…

— Осторожнее, — сказал я заботливо. — Глядите под ноги.

Комиссар вздрогнул.

Про мой дом ходило в округе множество легенд: говаривали, например, о бездонных колодцах, куда в изобилии валятся жертвы потайных люков, о крючьях, клочьях, удушающих тюлем занавесках и прочих опасностях, подстерегающих нежелательного гостя…

Я любил свой дом.

Я никогда не был уверен, что знаю его до конца. Вот, например, не исключено, что где-то среди книжного хлама до сих пор обитает настоящая сабая,которую мне не поймать, как ни старайся. Но поведай я сплетникам о сабае— они не впечатлятся, другое дело свирепый камин, перемалывающий гостя каменными челюстями, или, скажем, бездонный ночной горшок, хранящий в круглом фарфоровом чреве смертоносные шторма…

— Здоровья вашей сове! — запоздало крикнул я вослед уходящему комиссару.

Из приоткрытого окна тянуло зноем. Я представил, как назначенный маг третьей степени (на самом деле четвертой) выходит на крыльцо — из прохладного полумрака прихожей вываливается в раскаленное марево этого сумасшедшего лета. Как натягивает на глаза шляпу, как бранится сквозь зубы и бредет под солнцем к своей двуколке…

Почему он меня не любит — понятно. Но почему я его не люблю?

* * *

ЗАДАЧА № 46: Назначенный маг третьей степени заговорил от медведки огород площадью 2 га. Поле какой площади он может заговорить от саранчи, если известно, что энергоемкость заклинания от саранчи в 1,75 раза больше?

* * *

Спустя полчаса после ухода комиссара колокольчик у входной двери издал негромкое, сдавленное «динь-динь». По-видимому, визитер находился в смятенных чувствах; некоторое время я раздумывал, что бы это могло так смутить моего друга и соседа, и, так и не предположив ничего, пошел открывать.

Гость вломился, отодвинув меня в глубь прихожей — высокородный Ил де Ятер имел свойство заполнять собой любое помещение, и заполнять плотно. В первый момент — пока не притерпишься — мне всегда становилось тесно в его присутствии.

— Проклятье, с утра такая жарища… А у тебя прохладно будто в погребе, устроился, колдун, как вошь в кармане, даже завидно…

За привычным напором и привычной спесью визитера пряталось смятение, то самое, что заставило хрипеть мой звонкий дверной колокольчик. Что-то случилось. Большое. Неприятное.

— Мои приветствия, барон, — сказал я смиренно. — Желаете выпить?

— Пиво есть? — отрывисто спросил высокородный Ятер.

И через несколько секунд, опуская на стол опустевшую кружку:

— Значит так, Хорт. Папаша вернулся.

Я налил ему еще — не рассчитал, пена хлестнула через край.

— Вернулся, — повторил барон удивленно, будто не веря своим словам. — Вот такой, преблагая лягушка, номер.

Я молчал. Гость опрокинул вторую кружку, вытер пену с жестких усов, дохнул мне в лицо пивным духом:

— Э-эх… На рассвете. Слугу, что ему открывал, я запер в подвале, там устройство хитренькое, знаешь, можно воду пустить — так труп потом во рву всплывает… Или не всплывает — по желанию.

— Раскисаешь, наследник, — сказал я с сожалением.

Барон вскинулся:

— Я?! Слуга-то живехонек пока. Просто привычка у меня такая, как у крысы, чтобы всегда второй выход был…

Я вздохнул.

Папаша Ила де Ятера, самодур шестидесяти двух лет, пропал без вести год и восемь месяцев тому назад. Отправился в путешествие с молоденькой невестой — и сгинул; предполагалась смерть от руки неведомых разбойников. Через полгода, согласно закону, наследство и титул перешли к старшему сыну Илу, тому самому, что хлестал сейчас мое пиво.

Впрочем, если старый барон вернулся… пивом такую новость не зальешь. Потребуется напиток покрепче; Ил-то, выходит, самозванец. Негодный сын, получивший наследство при живом отце.

В самом лучшем случае моего дружка ждет удаленная обитель. В худшем — труп всплывает во рву. Или не всплывает. По желанию. О нраве старика Ятера в этих краях наслышаны даже те, кто от рожденья глух…

— Сядь, — предложил я.