Дмитрий Громов - Сборник "Один плюс один"

• Название: Сборник "Один плюс один"
• Автор: Дмитрий Громов
• Жанр: Научная Фантастика

Жестокие и обаятельные исчадия ночи, вампиры Влад и Эльвира. Иные планеты, корабли, движимые силой мысли и силой любви. Загадочные убийства на лунной станции - и пришельцы из Космоса, навстречу которым встает последний Воин Земли. Это рассказы и повести Дмитрия Громова. Касыды из "Я возьму сам", баллады из "Песен Петера Сьлядека", лирика "Мага в Законе", сатиры "Ордена Святого Бестселлера", хокку, танка и рубай, эпиграммы и пародии, стилизации под Бернса и Вийона, поэмы "Одиссей, сын Лаэрта" и "Иже с ними". Это поэзия Олега Ладыженского. В книге "Один плюс один", впервые под одной обложкой, собрано сольное творчество "половинок" знаменитого дуэта Олди, включая не издававшиеся ранее рассказы Д.Громова и стихи О.Ладыженского.

---

* * *

Нелепо из штанов выпрыгивать,

Из кожи лезть – наружу! вон!

Нелепо шелуху отрыгивать –

Ради чего?!

Ради кого?!

Перелистай блокноты заново –

Сезон гореть черновикам!

От Казановы до Хазанова

Прошелся с бритвою Оккам!

Смешно, лежа во гробе цинковом,

Скрипеть, как флюгер на ветру,

Смешно не-быть вралем и циником.

Ты скажешь, вру?

Конечно, вру!

СОБОР

Когда, фрезой вгрызаясь в небо,

Передо мною встал собор,

Я понял, что собою не был

И лишь сегодня стал собой.

Усталый, веря и не веря,

С любою ересью на ты,

Отмеченный Печатью Зверя,

Сын поколенья суеты,

Я замер на брусчатке спуска,

Где утром ветрено и пусто.

Собор был дик и эклектичен,

Надрывен и аляповат,

И нимбом в тыщу киловатт

Над ним светился гомон птичий.

Скучая в городе убогом,

Заложник повседневных бед,

Он был Собором и Со-Богом,

Сам по себе и сам в себе.

Быль перекраивая в небыль,

Переплавляя дни в века,

Кресты закрещивали небо,

Как рот, открытый для зевка.

ОСЕНЬ

Заплатили

за любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел.

Отстрелялись –

от мишеней лишь обрывки по углам.

Это осень.

Облетает наша память, наши мысли,

наши смыслы,

наши листья и другой ненужный хлам.

В одну кучу

все проблемы, все находки, все потери,

чиркнуть спичкой,

надышаться горьким дымом и уйти.

Все, что было

не по нам, не по душе и не по теме,

не по росту,

не по сердцу и совсем не по пути…

* * *

Пустая комната и темное окно.

В пустую комнату вхожу, как входят в реку,

и все мне чудится – остановилось время,

а я иду, и время дышит за спиной.

Пустая комната и лампа в сто свечей,

и темнота, как стая птиц с осенних веток,

Но матерьяльность электрического света

Бессильна против метафизики ночей.

Пустая комната – знакомые черты.

Еще три дня, как ты придешь ее заполнить,

еще три дня отведено мне, чтоб запомнить

привычки ночи и улыбку пустоты.

ПЕТЕРГОФ

Мы здесь ходили. Я, как пленник,

Молчал и слушал.

Фонтаны, лестницы, аллеи,

Покой нарушен.

И в память болью отраженной

Свежо и сильно

Врезалась крона листьев желтых

На небе синем.

Мы здесь ходили. Город мокнет,

В нем ты осталась.

Сменился неба цвет глубокий

Холодной сталью.

Картину, как бы ни просили,

Нельзя продолжить.

Тускнеет желтое на синем,

Ушел художник.

Мы здесь ходили. Листьев росчерк,

Пустая полночь.

Остановись, мгновенье! Впрочем,

Я все запомнил.

И неожиданным мессией

В ночи всесильной

Приходит желтое на синем.

За все – спасибо.

МОРОК

На небесных манжетах звездные запонки

Как-то неуверенно, робко светят.

Стрелки часов переваливают за полночь,

Время привидений, влюбленных и ветра.

Стекла дребезжат от далеких трамваев

Струной, сорвавшейся с колков гитарных,

Тени оживают и, оживая,

Начинают делиться на молодых и старых.

Покосившийся стол обступают стены,

Через плечо заглядывают по-соседски.

Садитесь к столу, не стесняйтесь, тени,

Мы так давно с вами не беседовали.

Луна дробится стеклянными призмами,

За каждым стеклом огорожен уют свой,

А вы постоянны, как, впрочем, все призраки,

Которые приходят и остаются.

Мебель громоздится размытыми валунами,

Ветки деревьев на ветер ропщут,

Когда привыкаешь встречаться с тенями –

С людьми становится значительно проще.

ИСХОД

Дождь пробежался по перилам

И простучал по кирпичам.

Того, что ты наговорила,

Дождю за ночь не настучать.

А я молчу. Я, как свеча, привык молчать.

Нет мест в осеннем дилижансе,

Напрасно мухой в стекла бьюсь,

Ты навсегда переезжаешь,

А я, как мебель остаюсь.

И не пою, и не смеюсь – один стою.

Перечеркнув окно собою,

Я заслоню ночную дрожь,

И нет ни ревности, ни боли –

Есть только ты, и ночь, и дождь…

Уйдешь? Ну что ж… Чего ты ждешь?

Уже идешь?

ВАЛЬСОК

Я вспоминаю о вас,

Прежних печалей аванс,

И на гитаре,

Разбитой и старенькой,

Тренькаю медленный вальс.

Кружится все – раз-два-три!

Тихо и пусто внутри.

Необнаружено

То, что, снаружи, но

Даже свеча не горит.

Гаснет ее фитилек,

Я от всего отдален,

В лапах безверия

В прошлого двери я

Бьюсь, как в стекло мотылек.

С пальца сорвалась струна,

Плакать не хочет она,

Я и гитара – мы

Кажемся старыми,

В этом не наша вина.

ВОКЗАЛЬНОЕ

Я не знаю, что будет после,

Я не помню, что было раньше,

Но уходит все дальше поезд,

Но и я ухожу все дальше.

Ах, как я бы хотел остаться,

Не глядеть на каркасы станций,

Не метаться меж поездами,

Не тянуться за проводами…

Но стук глухих колес,

Но звон далеких рельс,

Как шепот тихих слез,

Сопровождают рейс.

До встречи! Не скучай!

Пиши и не грусти!

…а слышится: "Прощай!"

…а слышится: "Прости…"

Мы себя за проколы судим

В вечной битве любви и долга.

Расстаемся едва на сутки –

Ах, как долго, как это долго!

Горизонт изогнулся луком

И простых поездов движенье

Вырастает уже в разлуку

На просторах воображенья.

И бьется о стекло

Замерзшая листва,

Я к Богу на поклон

Иду просить слова.

Чтоб все оборвалось

Комком забытых строк

Под маятник колес

На циферблат дорог.

…а слышится: "В свой срок…"

ТРИ БЕЛЫЕ СТУПЕНЬКИ

I.

Говорят, что женщины взрослеют

Раньше, чем мужчины. Может быть,

Именно поэтому они

Из кокетства или же от скуки

Нас, юнцов, одергивают – будто

К яме подошедшего ребенка.

Иногда ребенок протестует,

Плачет, лезет драться, возражает

И ломает хрупкую игрушку

Под смешным названием "Любовь".

Говорят, от этого взрослеют…

Кто из нас игрушек не ломал?

II.

Расставаться, в общем-то, не страшно:

Ты уходишь, от тебя уходят,

Все достойно, просто, современно, –

За последних полторы недели

Ты с ней о любви не говорил,

А теперь сказать и не успеешь,

Потому что не было любви –

Так, намек, мерцанье, полушепот…

Словно ты вертел в руках игрушку,

Надоевшую, в пыли лохматой,

А она упала и разбилась.

И теперь игрушку стало жалко –

То ли оттого, что свыкся с нею,

То ли наиграться не успел.

Кто из нас игрушек не ломал?

III.

Кто посмел сказать: "Ломать – не строить!",

Не умел ни строить, ни ломать!

Он не знал, как горло пересохнет,

И в виски ударит кровь, и сердце –

Бунтовщик! – не подчинится воле.

Но, зажав в кулак и пульс, и сердце,

Ты сведешь трясущиеся руки,

Ты сожмешь оплавленные пальцы,

И сломаешь все-таки игрушку,

Как бы там ее ни называли,

Преднамеренно и неслучайно,

Да еще, чтоб не хотелось склеить,

Хрустнут черепки под каблуком…

Пусть ребенок плачем протестует,

Пусть юнец уходит, чтоб вернуться,

Пусть они однажды вырастают –

Кто из нас игрушек не ломал?

ПРОВОЖУ НОЧЬ У МОНИТОРА, РАЗМЫШЛЯЯ О ЛЮБВИ

Миледи, мы немы –