Губина Всеволодовна - Кузя, Мишка, Верочка

• Название: Кузя, Мишка, Верочка
• Автор: Губина Всеволодовна
• Издательство: КомпасГид
• Жанр: Детская психология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905876-42-4

У каждого человека, который, затаив дыхание, звонит в детский дом, своя история: кто-то, однажды проснувшись, понимает, что нестерпимо хочет помочь, что эти дети ни в чем не виноваты и имеют право на счастье, кто-то зреет годами и в день «икс» дрожащей рукой снимает телефонную трубку. Жизнь каждого из этих людей, будущих мам и пап, от этого первого звонка меняется моментально. Конечно сложно, конечно страшно, конечно не каждому этот экзамен удастся сдать. Книга Татьяны Губиной — откровение, исповедь сотрудника детского дома. Того, кто — по ту сторону реки — решает чужие судьбы, взвешивая все «против» и «за».

Эта книга наполняет как болью, так и радостью, до самых краев души. За этими приливами и отливами проглядывает живое, нервно бьющееся сердце ребенка, который мечтает, что однажды, уже за забором детского дома, начнется его настоящая жизнь. Он снова родится, в совершенно другой семье, и начнет все сначала, пусть если не с чистого листа, то хотя бы с красной строки.

— Алло… Здравствуйте… Мы хотим взять ребенка…

— Алло… Здравствуйте… А у вас есть дети?..

— Алло… А где находится ваш детский дом?..

---

Андрей и Люба радовались. Им нравилось все — и дом в потеках, и темноватый подъезд, и то, что эта местность была практически отрезана от «большого мира». «Зато красота кругом какая, — искренне восхищался Андрей, — и воздух!» Однажды Андрей сказал Ане: «Понимаете, это наша с Любой первая квартира. У нас ведь никогда не было ничего своего. Сначала у мамы жили, потом — по общежитиям, потом — у детей. А это — наше жилье. Наше собственное». Андрей помолчал, потом задумчиво прибавил: «И у Верочки свое жилье будет…»

Пока шел ремонт, Верочка с Любой жили то здесь, то там — то в общежитии, то у мамы Андрея, а то и в новой квартире удавалось переночевать. Ремонт шел все лето, и Андрей торопился. Ведь в сентябре Верочка должна была пойти в школу.

В школе Андрей побывал, предупредил директора, что первого сентября к ним придет новая ученица. Этим летом Верочке исполнялось уже восемь лет, и шла она во второй класс. Школа была совсем маленькая, в ней учились дети из окрестных домов. Собственно, у семьи не было выбора, куда определять ребенка. Единственная школа. Единственный второй класс. «А учительницу вы видели? — волновалась Аня. — Как она — хорошая?» Андрей в ответ вздыхал: «Будем надеяться, что хорошая. Другой-то нету».

Учебный год начался спокойно. Верочка начала заниматься. Школа была совсем рядом с домом, нужно было просто перейти через двор. Люба все равно выходила вместе с Верочкой и провожала ее прямо до школьных дверей. Потом сама уходила на работу. Верочка в школе обедала, а потом ее забирал кто-то из родителей. У Андрея график работы был сменный, и ему удавалось много времени проводить с ребенком.

— Как дела в школе? — спрашивала Аня по телефону.

— Да не пойму я пока, — отвечал Андрей. — Хожу туда каждую неделю, но что-то не получается с учительницей контакт установить.

Хотя Андрей не торопился с выводами и упорно «устанавливал контакт», но становилось уже понятно, что новая учительница не очень-то рада, что в ее классе появилась Верочка. Похоже, что она была не очень высокого мнения о детях из детского дома. И Верочка в ее глазах была ярким представителем этого «племени». «Эти сироты», — говорила учительница, не считая нужным скрывать свое отношение от окружающих. Она была уверена в своей правоте, а кто не согласен, пусть придет на урок и посмотрит, как ведет себя «эта детдомовская».

Верочке нелегко дался переезд на новое место. Жизнь снова оторвала ее от всего, к чему она только-только успела привыкнуть и что успела полюбить. Да и стресс от недавних событий еще не прошел, воспоминания о пожаре и ночном бегстве из горящего дома еще не изгладились из памяти ребенка. Потом общежитие, и новые люди, и новая попытка привыкнуть, успокоиться — и снова тревога, снова бегство. От тех, кто хотел разлучить ее с мамой и папой. И вот опять — новое место, новые люди. Верочка нервничала. Она снова стала хохотать, закидывая голову. Кривлялась и с кривой улыбочкой старательно выговаривала все «слова», которые знала и которые почему-то так и норовили сорваться с кончика языка.

Во время урока Верочка вставала и ходила по классу. Учительница была в ярости. Пожилой педагог, она много лет проработала в школе, и на ее памяти никто не позволял себе так нагло попирать все школьные правила, так бесцеремонно нарушать дисциплину. «Понимаете, — пытался объяснить Андрей, — в том классе, где она училась раньше, учительница разрешала ей вставать и ходить по классу. Верочка подвижный ребенок, ей трудно сидеть без движения целый урок». «Вот и пусть отправляется в тот класс, где училась раньше. А тут у нас — другие порядки. И вообще, — отворачивалась учительница, давая понять, что разговор окончен, — и вообще, я вам не верю. Не может быть, чтобы ей такое разрешали!»

Заслуженный педагог величественно удалялась, а Андрей брел к директору, пытаясь объяснить, что Верочка, пусть временно, но нуждается в особом отношении, к ней нельзя применять общие мерки дисциплины. Директор выслушивала огорченного отца с сочувствием и вниманием. Она ничего не имела против Верочки, и усилия Андрея вызывали в ней уважение. Но она была директором маленькой школы, стоящей на отшибе, и кадровая проблема занимала не последнее место в ее многочисленных заботах. «Поймите меня правильно, — говорила она Андрею, — я же не могу пойти на конфликт с учителем, проработавшим в школе не один десяток лет. Она заслуженный человек, и никто не станет сомневаться в ее педагогическом авторитете. Попробуйте найти с ней общий язык».

Не задался этот учебный год. Однажды у Ани зазвонил телефон. «У нас беда, — сказал Андрей, — Верочка в больнице, у нее травма головы». Верочку толкнул старший мальчик. Дети на перемене бегали. «Если бы она просто стояла, то все было бы не так страшно, — говорил Андрей, — но он ее толкнул, когда она бежала». Верочка как раз разбегалась, и в этот момент одиннадцати летний мальчик сильно толкнул ее в спину. Она со всей набранной скоростью врезалась лицом прямо в бетонную стену. Пока было известно, что у нее сотрясение мозга и сломан нос.

Верочке пришлось несколько дней провести в больнице. Нос ей быстро «починили», и хирург сказал, что никаких особых последствий не должно быть. И «красота» не пострадает — после того как снимут швы, следов не останется. Сотрясение мозга было сильным. Верочке предстояло несколько недель сидеть дома и заниматься ей было нельзя. «Ни бегать ей нельзя, ни телевизор смотреть, ни читать-писать. Что ж мы с ней делать будем?» — растерянно спрашивал Андрей. «Гулять, — пыталась подсказать Аня, стараясь не думать об отдаленных последствиях черепно-мозговой травмы, — дышать свежим воздухом, играть в куклы, клеить аппликации». Травма головы — это плохо. Душевная травма — еще хуже. Хуже всего Ане казалось, что Верочке рано или поздно придется идти в эту школу, и встречаться с этим мальчиком, и снова оказаться под презрительным взглядом «заслуженного учителя»…

Верочка так и не смогла выполнять требования учительницы и неподвижно сидеть сорок минут, аккуратно сложив руки на парте. Она съезжала под парту и сидела там, пока грозный окрик не возвращал ее на место. Андрей подолгу занимался с ней дома, но это мало помогало. Теперь Верочка просто не хотела учиться.

«Слишком рано мы ее в школу отдали, — сокрушался Андрей, — ей бы сейчас в первом классе — в самый раз было». И учительница, та, что вела занятия в первом классе, нравилась Любе и Андрею гораздо больше. Она не кричала на детей, а встречая Верочку в коридоре школы, ласково с ней здоровалась. Андрей думал о том, что, попади Верочка в класс к этой учительнице, дела с учебой шли бы не так трудно.

Когда выпал снег, Андрей с Верочкой стали ездить на лыжах. В выходные дни они вставали пораньше и подолгу скользили вдоль берега озера, а за поворотом останавливались и смотрели на снежную равнину и на лесок вдали, из-за которого в хорошую солнечную погоду виднелась колокольня. Потом бежали наперегонки, и Верочка, конечно, обгоняла папу. Дома замерзших лыжников ждала мама Люба. Все садились обедать, а после обеда Верочка устраивалась на диване в обнимку со «своей кошкой», и жизнь текла, и кошка мурлыкала, телевизор тихо бубнил, а в мире царили гармония и согласие.

Три года уже Верочка была дочкой Андрея и Любы, младшей сестрой Алексея, Коли и Лены. В семье каждый год отмечали это событие как праздник — день, когда Верочка стала членом семьи. Однажды она спросила: «Папа, а почему у меня другая фамилия?» Андрей честно объяснял ребенку, почему фамилия — другая. Говорить на эту тему было тяжело. Приходилось вспоминать о том, что ребенок родился в другой семье. Появлялись мысли — а где сейчас могут быть родственники Верочки, живы ли они и нужно ли что-то делать, чтобы рано или поздно дочка смогла узнать о своих «корнях».

Как говорится, «в каждом дому по кому». В каждой семье бывают ссоры, и даже самые любящие люди иногда говорят друг другу всякое. А уж в процессе «воспитания» ребенка редко кому удается не перегнуть палку и не отчитать излишне строго, особенно если есть за что. Иногда и ребенок в ответ может сказать такое, от чего у родителей перехватывает дыхание. «Вы мне не настоящие папа и мама, — сказала однажды Верочка в ответ на строгое внушение, — я не буду с вами жить, я уйду к своим настоящим родителям».

Андрей и Люба долго совещались, прежде чем вернуться в разговоре с Верочкой к этой теме. А возвращаться «к теме» не хотелось. Хотелось думать, что все это случайно, и нужно ли обращать внимание на каждое слово. Ну, сказала что-то девочка, и сказала. Может, просто так — сказала да и забыла. Она же любит их, они ее мама и папа. Вон как старательно она разыскивает сходство между собой и мамой Любой, как радостно кричит — «я как папа!», когда у нее получается быстро пробежать на лыжах или подтянуться на турнике. Прикинув все «за и против», Люба с Андреем решили все же выяснить, что Верочка имела в виду. Тем более, что она сама вовсе не забыла сказанное. Разговор продолжился.