Осип Назарук - Роксолана: королева Востока

• Название: Роксолана: королева Востока
• Автор: Осип Назарук
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-042

Знаменитый телефильм «Великолепный век» привлек внимание всего мира к выдающейся фигуре славянской рабыни Роксоланы, ставшей супругой Сулеймана Великолепного — самого могущественного султана Османской империи. Однако загадочная личность Королевы Востока (как называли Роксолану европейские послы) притягивала внимание писателей и историков задолго до возникновения самого популярного в наши дни турецкого фильма.

Исторические книги утверждают, что эту девочку звали то ли Анастасия, то ли Александра Лисовская и жила она на территории нынешней Украины. Неудивительно, что к ее судьбе обращались многие украинские литераторы. Еще в 1930 году на украинском языке вышла прекрасная повесть Осипа Назарука «Роксолана», рассказывающая об удивительной судьбе славянки, украденной в XVI веке и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство.

Новая версия жизни Роксоланы — в написанной в эмиграции книге Осипа Назарука, которая была запрещена на многие десятилетия и только сейчас снова возвращается к читателю, причем впервые на русском языке!

---

Того же хотели и молодые невольницы, оставленные далеко позади. Это было сделано просто для того, чтобы они не могли идти ни вперед, ни обратно к пристани.

Из мечети вышла длинная вереница исламских священнослужителей: старые, степенные, бородатые мужи в длинном одеянии зеленого шелка с широким, шитым золотом воротником. На головах их были зеленые тюрбаны с широкими золотыми лентами. Там, перед окнами великого падишаха, в тайне от толпы грузили султанскими дарами святой весенний караван к гробу Пророка.

Настя глядела во все глаза. Но не могла увидеть, что делалось там, куда пошел длинный ряд священнослужителей.

Она переборола в себе внутреннее унижение из-за кандалов на руках.

И вот, уже с веселой улыбкой, она обратилась к старому «опекуну» и сказала бархатным голосом:

— Скажи нам, добрый Ибрагим, куда идут эти духовные лица?

Ибрагим ласково посмотрел на нее и ответил:

— Скажу, о Хюррем, хоть и не признаешь ты святого имени Пророка. Не теряю надежды на то, что светом его учения озарится когда-нибудь твой веселый взгляд. Скажу как есть. В том, что это верно, ты убедишься, если Аллах будет милостив к тебе и сделает тебя служанкой одной из жен падишаха, да живет он вечно!..

Он указал куда-то и продолжил:

— Они идут к большому двору дворца падишаха, где под окнами султана всех султанов грузят священный караван его дарами. Почтенные паломники, что пойдут с караваном, и эти духовные лица, что сопроводят их, идут в шатер, где приготовлен для них большой ужин. На ужин к ним выйдет сам шейх-уль-ислам, поверенный халифа в делах ислама, и благословит их на дорогу. После они выйдут из шатра и встанут перед окнами султана. Счастлив будет тот, чьему взору хоть раз предстанет десятый, величайший из султанов Османов…

Тут старый Ибрагим передохнул и продолжил:

— Он стоит в одном из окон и взмахом руки попрощается с паломниками, а они поклонятся ему до земли. Потом выйдут тридцать посыльных и передадут проводникам каравана золотые в шкатулках белой кожи, перевязанных зеленым шнуром. А за ними выйдут носильщики с кувшинами, в которых и лежат дары султана, отправляющиеся в Мекку. Сначала нагрузят двух верблюдов, а за ними — тридцать мулов. После этих верблюдов проведут по большой куче песка, насыпанной во дворе у султана, чтобы показать, как пойдет караван тяжким пустынным путем.

На этих словах сердце Насти задрожало. А она еще не знала, от чего. Но через мгновение поняла причину своего волнения: исламский символ напомнил ей иной образ иного торжества в родном родительском доме, где в сочельник выносили сноп и стелили на полу пшеничную или ржаную солому. Смеркалось. На небе появилась первая звезда. Редко падал снежок. Как сон, как далекая мечта возникло в ее душе это праздничное воспоминание. И Настя склонила на секунду свою головку.

А старый Ибрагим рассказывал дальше:

— После этой церемонии верблюдов остановят и расстелят перед ними молитвенные ковры. Священнослужители обратятся к Мекке, а шейх-уль-ислам еще раз благословит их. Тогда святой караван покинет пределы дворца и пойдет среди народа. Вот и началось…

Действительно, по движению толпы было видно, что идет священный караван. Все глаза посмотрели туда. Во главе были те самые духовные лица, что недавно заходили в пределы дворца. Но теперь они уже ехали на белых конях; седла их были богато убраны золотом. Ряды стражи с трудом сдерживали толпу, которая хотел как можно ближе оказаться около каравана. Тупыми концами копий и батогами прогоняли тех, что все-таки прорывались сквозь стражу. Два головных верблюда возвышались над толпой своими головами. Дорогие металлические удила свисали с их морд, шелковые кисти с золотом прикрывали их. На горбе первого верблюда на драгоценном ковре возвышался балдахин, наполненный сокровищами и покрытый златоткаными коврами. Другой верблюд нес на горбе, на шелковых коврах, чудную башню, с павлиньими и страусиными перьями, что должны были отгонять от каравана злых духов. За ними шла стража в такт глухим ударам барабанов.

Теперь колонна остановилась. Два араба, вооруженные кривыми саблями и металлическими щитами с тарелку величиной, сошлись друг с другом в бешеной схватке. Они быстро наносили удары по щитам и саблям друг друга, искусно правя конями. Это зрелище олицетворяло на падение разбойников на караван и бой с ними: паломники длинными палками отбивались от нападавших. После караван спокойно двинулся дальше.

В середине его, под сильной охраной, два крепких мула несли прекрасный резной, напоминавший целый павильон паланкин из черного дерева. Крыша его держалась на золоченых столбах. Сверху у него блестел золотой полумесяц. По бокам было открыто по три окошка, а спереди и сзади — по одному. Все они были завешены шторками. На мягких подушках в паланкине сидел маленький сын султана, который представлял отца: сам султан лишь душой был с паломниками.

При виде престолонаследника гигантское воодушевление воцарилось в народе. Но он только движениями глаз и рук, а не криком, выражал свои чувства, чтобы не испугать юного наследника падишаха.

И только шепот шел среди мусульман: «Это Мустафа, первенец султана Сулеймана…»

Это был первый член семьи падишаха, которого Настя увидела в его столице. Красивый, живой ребенок.

За паланкином шел длинный ряд тяжело нагруженных мулов. Каждый из них кроме двух наполненных сосудов нес еще по какому-то чудному четырехстороннему приспособлению с павлиньими и страусиными перьями. Все они были покрыты драгоценными тканями.

За мулами снова следовала стража. А за ней и другие участники хаджа и масса народа.

Весь этот живописный кортеж двигался в направлении пристани, откуда должен был отплыть к азиатским берегам, в Скутару.

* * *

В это время армянин с генуэзцем куда-то ушли. Может, на поиски ночлега для себя и живого товара? А может, искали они покупателей, ведь филиал их компании давно был должен приготовить место ночевки для неволь ниц. Может, даже нужных покупателей найти, а армянин с генуэзцем отходили только для верности.

У Насти вдруг заболело сердце от мысли про тяжкую судьбу, ожидающую рабынь. О себе она отчего-то не тосковала, думала о подругах. Ее врожденная веселость будто говорила: «Ты везде найдешь себе дорогу».

Но только день начал умирать на улицах Царьграда, в сердце ее вкралось волнение. Сначала оно потихоньку ранило, но потом стало мучить все сильнее и сильнее. Уже сильно забилось сердце. Сначала оно было как сверчок во ржи — стучало прерывисто, тихо. Но потом будто защебетало соловьем в калине, что растет в саду у реки Липы.

Сумрак уже начал тихо блуждать улицами Стамбула. Муэдзины прервали пение пятого азана с вершин стройных минаретов, и тут пришли армянин с генуэзцем. Они были довольны прогулкой по городу. Армянин что-то шепнул Ибрагиму и тот тоже повеселел.

Он обратился к девушкам и сказал:

— Пойдем! Ночевать вы будете недалеко от Аврет-базара.

Они повиновались.

Еврейка Клара, что шла около Насти, шепнула ей:

— Завтра будут богатые купцы.

— И что с того?

— Как что? Лучше все же попасть в богатый дом, а не в бедный.

— А откуда ты знаешь, что будет именно так?

— Как откуда? Думаешь, чего они вернулись такие довольные? Видно, подкупили слугу какого-то богатого дома, который завтра пойдет покупать рабынь. Я их хорошо знаю!

А ты про меня вспомнишь, если тебе повезет больше?

— Да, но и ты не забудь меня!

— Разве забывала я тебя в Крыму?

— Нет, нет. Я тебе и правда благодарна, — сказала Настя Кларе. Это ее немного успокоило.

Было уже совсем темно, когда их хозяева провели их в большие сени какого-то постоялого двора, что располагался около рынка невольниц. Девушки вошли туда спокойно, будто овечки. Скоро их расковали и разместили в больших комнатах. Тех, кому не хватило места, разместили в сенях на сене. Всем предоставили воду для омовения, чистое белье и дали пищу.

Есть они почти не могли. Но с удовольствием мылись после долгой дороги. Наконец легли спать, обратившись к Богу.

Настя сразу заснула.

Спала чутко, как пташка на ветке. Давно уже, чуть ли не через ночь посещали ее какие-то странные сны. И теперь сон был странным: ей снилось, что она шла степями по кровавым следам с другими невольницами. И все пришли к какому-то мрачном городу над морем. На улицах его было темно. При входе на каждую из улиц стояли вооруженный мужчина и женщина в белом с ребенком. Они брали на ночлег усталых путешественниц, но спрашивали: «Есть ли у тебя родина?» У кого была, тот входил в дом переночевать. А у кого нет, должен был лечь на жесткие камни у дома. Всюду шныряли собаки и нюхали лежащих, скаля на них зубы. Холодный мрак стоял на темных улицах. Настя легла на сырые камни и заснула. Во сне ей приснился еще один сон: черная чаша отравы, кинжал убийцы и какая-то долгая сказка без конца. Тупая, нескладная и бесполезная. С шумом и гамом все плевались друг в друга, дрались и резались длинными ножами.