Светлана Алешина - Блондин — личность темная

• Название: Блондин — личность темная
• Автор: Светлана Алешина
• Жанр: Детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-009879-0

К частному детективу Александре Данич обращается глава рекламной фирмы Вадим Шульгин: утром по дороге на работу его ограбили в темной безлюдной арке. Украден не только бумажник с большой суммой долларов, но и портфель с важными документами, среди которых план деятельности фирмы, представляющий коммерческую тайну. На вопрос Саши, кого подозревает Шульгин, тот ответил, что уже несколько дней у ночного магазина рядом с фирмой видит одну и ту же компанию. Особенно запомнился ему светленький молодой человек со шрамом на лице. «Не может быть, — только и подумала Саша, — чтобы такое совпадение!» Потому что именно сегодня утром она схватила за руку вора с точно такими же приметами. Он вытащил у нее из пакета кошелек со всеми наличными.

---

Едва я успела положить папку на место, как вернулся Ванцов. Он встревоженно посмотрел мне в лицо — не знаю уж, что он там увидел, только спросил тоном, не терпящим возражений:

— Надеюсь, у тебя все? Мне надо работать.

— Да, Леш, спасибо за помощь, — улыбнувшись, я вышла за дверь.

* * *

«Господи, что же я наделала? Зачем это было нужно? Почему все так произошло?» — думала она, в напряжении глядя на стену. Сердце разрывали тысячи диких кошек. Боль была ужасной — даже слезы не могли найти выхода из покрасневших глаз, прикрытых тяжелыми веками. Пальцы нервно сдавливали подлокотники кресла, ногти впивались в аляповатую бархатистую обивку.

Если бы она курила, наверное, одной пачкой дело бы не обошлось. А если бы не аллергия на спиртное, так давно бы бесчувственно валялась под столом, ничего не ощущая и витая в черно-огненной бездне тоски.

Но на вредные привычки давно было наложено табу. И она считала, что заслуживает много лучшего, нежели сидеть в этом чертовом кресле, напротив включенного компьютера и рыдать. Рыдать горько, без слез.

Все пошло прахом. И остались лишь воспоминания. В сознании билась одна-единственная мысль: «Зачем! От этого не легче!» Эти слова казались выжженными в мозгу чьей-то дьявольской рукой, и свинцовая тяжесть давила, не давала встать из кресла и умыться, привести себя в порядок. Зачем? Жизнь кончена, так зачем что-то делать с собой? Проще сидеть в кресле и страдать.

А взгляд бездумно скользил по черно-алой — это были ее любимые цвета — обивке стены. Теперь она возненавидела красный — цвет крови. Он слишком о многом напоминал. Красная кровь на бледной коже, кровь на простынях. Много крови… И — сумбур в голове…

Рвотный порыв схватил неожиданно, и она, сорвавшись с кресла, стремительно понеслась в ванную. Ненадолго пришло облегчение — физический дискомфорт вытеснил душевную боль. Жаль, что лишь на время…

Ведь воспоминания, к несчастью, не убить. Ничего с ними не сделаешь, даже если очень хочется. Хоть и говорят, что время — лучший лекарь, она была уверена: это забыть не удастся. То, что произошло, просто невозможно забыть. Невозможно выбросить из головы как ненужный хлам из квартиры. И она знала — о, прекрасно знала! — что произошедшее будет преследовать ее в кошмарах всю жизнь. И всегда она будет чувствовать эту острую боль. Даже если сможет когда-нибудь начать улыбаться.

Но сейчас она просто не могла этого сделать. Не могла заставить свои губы разжаться, кожа лица казалась каменной — мышцы не двигались, замерев в одном положении. Лицо представляло собой маску отчаяния — гипсовую маску на надгробье. На чьем? О, об этом она прекрасно знала. Знала и о том, что не сможет воплотить эту случайную фантазию в жизнь. Просто знала… Как приговоренный знает о своей смерти.

И она знала, смерть — эмоциональное умирание, пожалуй, хуже, чем физическое. И если бы не впитанные с материнским молоком моральные принципы — себя убить нельзя ни в коем случае, — она бы обязательно что-то сделала с собой. Однако переступить через это не могла…

* * *

Я быстро шагала к своему офису, надеясь, что эта девушка, Карина, все же решится ко мне обратиться. И досадовала — Ламовского убили, значит, документы мне придется искать самой. А Тарасов, между прочим, город большой. Ламовский мог сжечь бумаги или выбросить. Или продать конкурентам. Черт, как я раньше об этом не подумала? Продать конкурентам! Значит, во-первых, надо узнать, были ли конкуренты, которым окажется полезной информация Шульгина. И, во-вторых, — имел ли Ламовский с ними связь.

Войдя в офис «ЛМ», я сделала себе кофе и бутерброд с сыром и, устроившись в кресле, набрала номер телефона Шульгина.

— Рекламное агентство «Шаман», — представился юный женский голос.

Очень милое название! А главное — с фантазией. Шаман. Мы так нашаманим вам, что ваша реклама станет лучшей в мире! Мне так и виделся этот лозунг, растянутый над проспектом, изящно выписанный радужно-переливчатыми буквами.

— Здравствуйте. Не могли бы вы пригласить к телефону Вадима Ивановича Шульгина? — вежливо попросила я.

— Простите, кто его спрашивает?

— Александра Данич, — представилась я, и в трубке замолчали. Через мгновение я услышала сдержанное:

— Здравствуйте, Саша, вы что-нибудь узнали?

— Не слишком много, — ответила я без воодушевления. — У меня возникло несколько вопросов. Вам удобно говорить по телефону?

— Да-да, я слушаю вас.

— Кому была выгодна пропажа документов?

— Саша, вы думаете…

— Я уверена, — прервала я его не слишком-то вежливо, но мне очень хотелось поскорее получить ответы на вопросы и продолжить расследование.

— Единственная фирма, способная с нами конкурировать, — «Северная звезда». Они, пожалуй, не отказались бы заполучить эти бумаги. Остальным они ничего реального не дадут — на одном оборудовании, расписанном в проекте, можно разориться. Больше ничего не могу придумать. А у нас планы летят…

— Спасибо, Вадим Иванович, я позвоню, как только узнаю что-то конкретное.

— Буду ждать, — безнадежно ответил Шульгин, и я положила трубку. Бедняга не слишком-то верил в благополучный исход дела. Почему, спрашивается? И зачем ему в таком случае платить мне деньги?

В дверь позвонили. Открыв, я увидела Карину. Девушка растерянно смотрела на меня, постукивая по полу тонким изящным каблучком и нервно теребя легкую сине-сиреневую шифоновую юбку.

— А вы, правда, частный детектив? — спросила она с порога.

— Правда, и можно на «ты», — улыбнулась я, жестом приглашая посетительницу в кабинет.

— А вы… ты поможешь мне выпутаться? — присаживаясь на краешек кресла, выдохнула девушка. Господи, и везет же мне на клиентов, не уверенных в моих способностях!

— Я постараюсь, — пожала я плечами. — Кофе будешь?

Карина отрицательно качнула головой. Она крутилась в кресле так интенсивно, что я подумала было, уж не подложила ли туда канцелярских кнопок или булавок? Для назойливой клиентуры?..

— Только тебе придется все рассказать. Как на духу!

— Да нечего мне больше рассказывать! — ахнула Карина. — Я тебе почти все рассказала там, в милиции.

— А теперь поведай то же самое, только подробно, — попросила я. — И еще, я буду задавать вопросы. Тебя это не отвлечет?

— Хорошо, задавай, мне все равно, — пожала плечом Карина. — С чего начинать?

— С биографии, — насмешливо сказала я, дабы хоть немного разрядить обстановку. Карина смотрела на меня серьезно, как на волшебника, только вот не догадывалась, доброго или злого.

— Карина Валентиновна Красс, двадцать шесть лет, — расслабляясь, с улыбкой начала она. — Этого достаточно?

— Вполне. Необычная у тебя фамилия. А теперь расскажи, что знаешь об этом убийстве.

— В конце прошлой недели, в пятницу или субботу, я познакомилась с Никитой.

— Его фамилия? — делая пометки в блокноте, спросила я.

— Никита Викторович Волощенко. Но это я узнала только сегодня, в милиции. А так — Никита и Никита. Я его не раз до этого замечала: работая модельером-дизайнером, из офиса ухожу не слишком поздно. И, наверное, с неделю он выглядывал меня. Я сразу заметила, что понравилась ему, но, честно говоря, не стремилась к любовным приключениям. А потом… всего лишь согласилась с ним встретиться. Никита очень симпатичный… был. Ну вот, виделись мы с ним трижды. В воскресенье и понедельник просто погуляли по городу, а вчера посидели в баре. Но потом я ушла домой: мне надоело сидеть напротив, как мне показалось, безразличного человека. Мы мирно расстались, я оставила его в баре.

— Сколько было времени?

— Часов одиннадцать, может, половина двенадцатого. И знаешь, Саша, не могу понять, с чего обслуга бара решила, что мы поссорились. Мне об этом сообщили в милиции. Я спокойно встала и ушла — и все. Никита остался сидеть.

— Почему на тебя пытаются повесить это убийство, как ты думаешь? — поинтересовалась я.

— Во-первых, в квартире Никиты нашли мою фотографию. Не знаю, откуда она взялась там. Тем более сняты мы с ним вместе, кажется, в том самом баре. И на обратной стороне фотографии — мой адрес. Это вообще черт знает что! А потом, у меня нет а-ли-би, — жалостливо протянула девушка. Губы ее скривились. — И это только потому, что я добралась до дома пешком через парк — я недалеко от «Ястреба» живу.

— «Ястреб» — это бар?

— Да, в котором мы сидели. И никто меня, естественно, не видел. Да знала бы, так толпу провожатых бы с собой взяла и соседей оповестила о том, что я дома! И никому не интересно, что я даже не знаю, где живет Никита! В самом деле… А отпустили меня, знаешь почему? Потому что отпечатков пальцев моих в квартире не нашли, а значит, сажать не за что.

— И чего ты тогда боишься? — поинтересовалась я. Хотя прекрасно знала, чего. Если менты очень постараются, то найдут и свидетелей, и кого угодно, лишь бы повысилась раскрываемость. Это вовсе не говорит о порочности родной милиции — пожалуй, скорее сей факт расценивается как данность. Не слишком справедливый закон жизни — каждый живет, как может, и неважно, что при этом страдают другие.