Мастер Чэнь - Амалия и Белое видение

• Название: Амалия и Белое видение
• Автор: Мастер Чэнь
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2013

«Эти романы — чудесная пагода, построенная единственным в нашей литературе человеком, для кого разделение мира на Запад и Восток попросту не существует», — сказал Леонид Юзефович о трилогии Мастера Чэня про шпионку Амалию де Соза.

В первой книге серии странная история с цепочкой убийств в колонии Пенанг делает из Амалии де Соза, подданной Британской империи и восторженной дочери «века джаза», умного детектива и еще — безнадежно влюбленную молодую леди. Она погружается в зыбкий мир: этнографы, которые оказываются шпионами; пуллеры рикш, которые заняты куда более зловещими делами, чем перевозка пассажиров; писатели, которые больше, чем писатели… Да и сама она, как выясняется, — далеко не только администратор кабаре «Элизе».

---

— Какой странный вопрос, Амалия. Но у меня есть на него странный ответ: их интересовало, что мы знаем. Они пытались понять, зачем мы приехали. Меня все время расспрашивали, что мне сказали перед отъездом, какие инструкции дали. Но поскольку мне нечего было ответить… О целях нашего приезда знал, похоже, только Уайтмен. Вот даже вы не знали, иначе бы уже мне все рассказали. Когда это стало ясно, мы стали сразу же всем неинтересны, они дали телеграмму в Калькутту, оттуда пришел ответ — выслать нас домой. А дальше они расследуют это дело сами, без нас.

— Не имея понятия, что и где искать?

— Да, пока что такое возникает впечатление. Я понимаю, что вас интересует, Амалия. Да, обычная полиция — в полном неведении об операции их более секретных собратьев.

— Это утешает. Так, по вашим ощущениям, хоть кто-то знает, зачем Уайтмен отправился в каменоломню?

— По моим — нет. Они в полной растерянности.

— Его тело подбросили туда или его там и убили?

— Как я понял, очень трудно это сейчас установить. Но похоже, что он вышел из гостиницы в Алор-Старе и поехал куда-то, возможно — в каменоломню. Ну, вообще-то прошел всего один день, Амалия. Они что-то еще выкопают. Но проблема в том, что Уайтмен в своем, так сказать, архивном департаменте был, оказывается, один, помощник его оказался в Англии…

— …вот отчего ему в помощь выписали всех вас. Так, про меня речь шла?

— Если у меня еще и были сомнения насчет того, кто вы такая, то теперь уж… Да, меня спрашивали, что эта дама делает рядом со мной. И я ответил честно, что я привез вам рекомендательное письмо от вашего калькуттского родственника, и вы пытались мне показать город. Еще мне сказали несколько слов по поводу… вообще женщин…

— Не скрипите зубами, Элистер, я представляю, что они могли именно про меня сказать, а не вообще про женщин. А теперь вопрос: раз они про меня спрашивали, то где именно нас с вами видели вместе?

— У храма с зелеными… да, да, я помню… Нет, не там. Потому что Корки я ничего не сказал о вас, а осведомитель, который нас там мог видеть, был немедленно убит и вряд ли мог кому-то о вас рассказать. В остальных местах мы были вдвоем, и нас не видел никто… И тогда — вы правы — все очень странно. А, нет, еще мы встретились среди целой толпы полицейских на той улице, где нашли склад с динамитом…

— Динамит. Отлично. Теперь я предоставляю вам право допросить меня. Но до того я должна признаться в одной страшной вещи. Элистер, я долго шутила, но сейчас время шуток, кажется, кончается. Я просто молодая леди, работающая в кабаре. Не более того.

— И вы говорите это после блестяще проведенного допроса? Не смешите меня, Амалия. Никогда в это не поверю.

— Meu Deus, tens a cabera dura!

— Меу деуш… Я не успею выучить португальский, Амалия, мне ведь завтра уезжать. Но «дура» — это, видимо, «твердый»?

— Вы все-таки знаете французский, помимо слова «шьен». Но на португальском «дура» — это «упрямый». Если вам нравится считать, что вы скорее «твердый», — тем лучше. Итак, ваша очередь допрашивать.

— Сначала выводы. В том числе из вашего допроса. Местная полиция не способна раскрыть это дело, потому что оно касается сами знаете какой ее части. И наша четверка не способна ей помочь. Мы завтра уедем и, возможно, ничего никогда не узнаем. А вам здесь придется подбирать осколки, когда Уайтмену пришлют замену — из Сингапура, видимо? И вы уже этим сейчас занимаетесь параллельно с обычной полицией, так?

— Я устала спорить.

— Но давайте начнем с другого конца. Простая логика: мы имеем дело с какой-то бандой, убивающей палочками для еды. Вывод первый: это китайцы. Вывод второй: это банда.

— Браво, Элистер!

— Подождите. Не всякая банда имеет настолько серьезные проблемы с полицией, чтобы атаковать не только осведомителей, но и самих полицейских. Ну и что вы, зная местную обстановку, можете на это сказать? Наугад, учитывая, где и на кого вы работаете: это политика? Коминтерн?

— Непохоже, Элистер. Коминтерн — это рабочие кружки и запрещенная литература. Здесь мы знаем о таких штуках разве что из газет. Хотя рабочие — это по большей части именно китайцы и немножко ваших, индийцев. Кружки, пропаганда… Но они конспирируются, а не атакуют полицейских. И у них, думаю, есть револьверы и все прочее. А тут нечто иное.

— Нелегальная иммиграция? Проституция? Контрабанда?

— Иммиграция здесь легальна вся. За последнее десятилетие сюда въехало два с половиной миллиона китайцев, и все легально.

— Да, я знаю, малайцы не любят работать.

— Больше слушайте всякий бред. Малайцы владеют землей, они отлично на ней работают и выращивают все что угодно, от папайи до риса. Зачем им наниматься на оловянные шахты? А потом, здесь, в Пенанге, до Лайта вообще был необитаемый остров, покрытый джунглями. Сингапур до Раффлза — в точности то же. Люди были и остаются нужны, так что только в этом году тысяч двести китайцев в Малайю въехали, и едут еще. Итак, это легально. Проституция… Кэмпбелл-стрит платит кому надо «чайные деньги». Контрабанда? Возможно, но вы сами заметили — как Коминтерн, так и контрабандисты убегают от полиции, а не нападают на нее. Так что я понимаю нашу полицию — дело уникальное.

— Почерк убийц, палочки и прочая экзотика. Вы же видите, куда я клоню, Амалия: эти ваши китайские секретные общества, триады. Вот у них бы хватило наглости…

— Секретные общества запрещены в 1890 году. До того тут были войны между секретными обществами, а белые строили поперек Бич-стрит баррикады. Сегодня… конечно, любой житель Малайи скажет вам, что общества никуда не исчезли, они есть и будут всегда. Это не секрет. Но, Элистер, — в том-то и дело, и я об этом давно уже думаю — палочками тут не убивали никого и никогда. Ритуальное оружие тайных обществ совсем другое. Ножи. Кинжалы. Ну, у них бывают встречи буквально в джунглях, на расчищенных полянах, в милях от шоссе. Полиция находила там емкости с кровью, куда все макают пальцы со свежим порезом и приносят в очередной раз клятву. А вот если кто-то клятву нарушит… Когда на таких сходках в джунглях наказывают предателя, то каждый член триады наносит по удару, так что это очень характерные убийства. В Пенанге тоже года два назад раскрыли место таких встреч — позади кладбища Бату Лангчан.

— И обычная полиция это тоже знает?

— Все об этом знают. Триады, однако, никогда еще не нападали на англичан. И еще одно: не вижу смысла вызывать из Калькутты людей, если речь идет о китайских триадах. Тогда уж из Гонконга…

— Так. Но банда есть, и на этом мы согласимся. Что вы так загадочно на меня смотрите — я что-то упустил, Амалия?

— Скорее не поняли мой намек. В какой момент я прекратила вас допрашивать и отдала вам слово — заметили? Нет. Хорошо. Вы когда-нибудь были в каменоломне?

— Никогда. Что мне там делать?

— А что там было делать Уайтмену, даже притом, что мы знаем, что заведовал он не архивом? Вот скажите, Элистер, что можно найти в каменоломне?

— Если я скажу, что камни, вы опять перейдете на португальский. Какие там будут ругательства в этой ситуации?

— Buru. Это еще одно животное, кроме вашего шьена. Такое животное, которое очень dura.

— Какая интересная проблема… А — это осел, Амалия.

— Правильно. Так вот, что, кроме камней, можно найти в каменоломне?

— Телеги. Быков. Лопаты, кирки. Каторжников?

— Мысль интересная. Вы действительно никогда не были в каменоломне. Потому что сегодня камень там добывают не кирками каторжников, а куда более современным способом.

— Динамит. Ах, вот, значит, что. Конечно, динамит.

— Наконец-то. Вы же сами сказали — кто играет с динамитом… Но тут моя голова отказывается работать дальше, Элистер.

— Моя голова, с помощью вашей головы, выстраивает цепочку. Нас видели вместе у взятого полицией нелегального склада с динамитом. Уайтмен еще раньше отправился в такое место, где есть динамит. И там его убили. Но он успел сообщить…

— Вы уверены, Элистер? Об этом складе, возможно, сообщил тот самый осведомитель, который потом следил за вами. За нами, точнее. Их за этим и держат — следить, сообщать. Но и он был тоже убит. После Уайтмена. Возникает вопрос: тут явно — динамитное дело, но при чем здесь ваша четверка? Она приехала по этому делу — или совсем по другому?

— Если судить по поведению обычной местной полиции, то они не имеют понятия. Так что оба варианта подходят. Мы могли приехать по одному делу, а другое — динамитное — дело все испортило. И тут уже отказывается работать моя голова.

— Однако две наши бедные головы неплохо поработали для одного раза, Элистер. И как жаль…

— Мы же собрались сделать невозможное. Ну, и давайте это делать дальше. Сегодня мы танцуем в «Раннимеде». Завтра я беру чемодан и сажусь на проклятую посудину. Но, Амалия, нас разделяет всего лишь какой-то там Бенгальский залив. Способ первый: я разговариваю со своим начальством и прошу вернуть меня сюда. Расследовать дело, что угодно… Способ второй: есть отпуска, пусть даже за свой счет. Вы говорите, мы друзья? Ну, и почему я не могу съездить на неделю в соседнюю колонию повидать друга?