Елена Пивницкая - Любовь как криптология

• Название: Любовь как криптология
• Автор: Елена Пивницкая
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Преступать закон нельзя! И если ты считаешь себя умнее своих жертв и полиции, то рано или поздно должна будешь жестоко поплатиться… Что же делать, если после сокрушительного провала банковские счета по-прежнему пусты, а Интерпол требует твоей выдачи? Известно что! Выйти замуж за инопланетянина, получить гражданство и обломать всех недоброжелателей. А то, что у жениха эксклюзивный набор собственных проблем и, вообще, он против свадьбы с какой-то уголовницей, это ведь такие мелочи для настоящей женщины, которая и коня зашибет, и избу подожжет… случайно… честное слово…

---

Дверь оказалась предусмотрительно открыта, в конце коридора виднелся свет. Вроде бы, там кабинет… Да, так и есть. Дед читал толстую бумажную книгу, утопая в большом, не по размерам, кресле… А он сдал… Или мы настолько давно не виделись? Всегда мощная фигура отощала, на лице целая коллекция новых морщин. Только взгляд по-прежнему острый и хищный.

— Ну, здравствуй, дорогой внук, — он разглядывал меня так же пристально, как и я его секунду назад. — И, как я понимаю, «дорогой» во всех смыслах этого слова.

— Здравствуй, дедуля, — характер у родственничка, чую, не поменялся. — Я тоже скучал.

— Угу, я заметил. Телефон от твоих звонков не смолкал.

— Ты сам сказал, чтобы я не смел с тобой заговаривать, пока женат на одной из Тренсов, — надеюсь, это не прозвучало, как оправдание.

— И вот ты здесь.

— И вот я здесь… Мы развелись, — угрюмо пояснил я.

И только попробуй что-нибудь ляпнуть, что ты предупреждал… Хотя, что я могу сделать? Я пришел просить о помощи, а не характер показывать. Хватит уже, допоказывался.

— Уже наслышан, — дед глазами пригласил меня сесть напротив.

Разговор замирает на паузе. Но мне она не тягостна. Запах обивки пробуждает детские воспоминания, как мы с кузенами устраивали под столом засады с целью напугать взрослых, и как дед, вместо того, чтоб обругать и выгнать нас, присоединялся к разбойным нападениям. Впрочем, ностальгия в данный момент все же не уместна.

— Рассказывай, — старик отложил огромный фолиант в сторону и наклонился вперед, положив руки на подлокотники. — Я тебя знаю… Ты бы пришел ко мне только в крайнем случае. И не думаю, что душевные страдания по супруге подпадают под эту категорию.

— От тебя ничего не скроешь, — нервно улыбнулся я. Если сразу не прогнал, то у меня есть шанс. — Мне нужны деньги. Кредит. И, как ни грустно признавать, ты — мой последний шанс.

— Мне должно польстить, что мой внук приходит ко мне за помощью только после того, как поползал на коленях перед любым маломальским банкиром на планете? — рявкает в бешенстве Джеймс.

— Я не перед кем не ползал — это раз, — меня тоже начинает охватывать злость. — А во-вторых, некоторых из них я видел за год чаще, чем тебя за всю жизнь.

— О-у. Так что же они тебе не помогут, если вы так близки? — язвительно поджимая губы, высказывается он. Крыть, по сути, нечем, поэтому просто молчу.

Старые часы со стрелками навязчиво тикают в тишине. Почему он не сменит их на классические электронные? Неудобно ведь по стрелкам ориентироваться.

— Ты знаешь Брэда Митча? Мы с ним дружим еще со школы, — снова пытаюсь завязать разговор я.

— Химик? Знаком с его родителями.

— У него есть потрясающая теория на тему ускоренного синтеза гаров в искусственной среде.

— Насколько я знаю, все подобные эксперименты провалились. Гары не теряют лечебных свойств лишь в естественных условиях.

— Брэд гениален, поверь, и он обязательно добьется своего. Но нам нужны деньги для продолжения исследований.

— Заманчиво, но слишком рискованно.

— Банкиры так и говорят.

Старик глядит задумчиво, и я буквально слышу, как ворочаются шестеренки у него в голове. Дед всегда был толковым бизнесменом, хотя, как ворчала моя мать, слишком рисковым. И если он не растерял былых навыков, то должен ухватиться за такой проект.

— Если я стану спонсировать твою фирму, то ты должен будешь принять ряд моих условий, — наконец, принял решение он. — Во-первых, 30 процентов акций переходят в трастовый фонд рода.

— Невозможно. Я не стопроцентный владелец. Часть уставного капитала принадлежит Брэду. Максимум, десять.

— Уговорил. Пятнадцать, — киваю, банки мне и того бы не оставили. — Во-вторых, с долгами перед своей разлюбезной красоткой расплачивайся сам. Я твой развод финансировать не намерен.

— Я и не собирался…

— В-третьих, — перебивает дедуля, — лично мне ты будешь должен бэлофт.

А вот это мне уже решительно не нравится. Бэлофт — клятва, которая дается лишь главе, и позволяет тому требовать беспрекословного выполнения любого, не противоречащего закону и интересам рода, желания. Такой себе поводок для особо борзых.

— С ума сошел? Причем бэлофт к финансовым делам?

— Притом, что, если я вкладываю в твою авантюру собственное состояние, то я должен быть уверен, что тебе опять не попадет шлея под хвост, как уже не единожды было.

— С тех пор я несколько повзрослел. Не находишь? — возмущенно шиплю я, хотя уже понимаю, что отвертеться не удастся, если хочу сохранить фирму.

— Возможно, и повзрослел. А вот поумнел ли, не знаю. Мои условия идут в комплекте — либо принимай все, либо ищи новых спонсоров.

Умеет дедуля ставить условия, ничего не скажешь. Но мне, по сути, деваться-то особо некуда, и дедуля это прекрасно осознает.

Глава 3. О грядущем возмездии

Не нарушай законы — другому сойдет, а тебя поймают

Карина

Оно было круглое и белое, разукрашенное в красные то ли цветочки, то ли паучки. Если я долго смотрела, эти пылающие чудовища начинали кружиться и водить хороводы, тогда я закрывала глаза, чувствуя приближение тошноты, а когда снова открывала — они стояли на месте, как ни в чем не бывало. Все-таки паучки, определенно. Цветы не могут быть настолько подлыми.

Худощавый мужчина в белом халате наклонился надо мной, закрыв головой белое нечто, и тем самым спасая от нового приступа дурноты. Потянул за веко, придерживая голову, и посветил фонариком прямо в глаз. Ай, себе сетчатку сжигай, придурок! Уберите этого ненормального! Верните мне цветочки… э-э-э… то есть, паучков!

— В сознании, — сказал кому-то за спиной. — Вы меня понимаете? Можете назвать свое имя?

— Ка… кх-х-х-р, — в горле дерет, словно те сволочные членистоногие свили там гнездо. Решаю больше не напрягаться, в конце концов, могли и сами в документах глянуть.

Губы смочили влажной губкой и повторили вопрос. Ну и настырные.

— Карина.

Задает еще пару тупых вопросов. Наверно, отвечаю правильно — радуется, как ребенок конфете. Да мне не трудно, могу еще и на ногах пальцы посчитать. Зачем ограничиваться лишь руками? Обращайтесь, пожалуйста.

— Прекрасно, — доброжелательная улыбка не сходит с лица врача. Ему мышцы к вечеру не сводит? — Меня зовут доктор Маркес, и вы находитесь в городской больнице. Вы полтора месяца были в коме после операции, по причине гематомы головного мозга после черепно-мозговой травмы, но сейчас уже все будет хорошо.

Пытаюсь доброжелательно улыбнуться, реагируя, скорее, на спокойный тон, поскольку смысл упорно ускользает. Хотя, что-то в его словах, определенно, неправильно, но не могу понять, что именно — слишком хочу спать. Ухайдокал таки, добрый доктор Айболит.

Следующий раз я проснулась то ли ранним утром, то ли поздним вечером. Белое и круглое оказалось люстрой, и таки да, в цветочки. Ну, надо же! Вера в доброту и гармонию флоры поколебена… поколебелена… м-м-м, разрушена, в общем. В палате тихо, мерно попискивает аппаратура, и убаюкивает чье-то тихое дыхание. Я здесь не одна? Осторожно поворачиваю голову: слева, у окна, опутанная проводами и бинтами, лежит женщина, а справа древний старик посапывает и бормочет во сне.

В тепле, в тишине, устраиваюсь поудобней и размышляю о жизни, такой не простой. Злость присутствует, но на периферии, не затапливая разум целиком. Хорошие лекарства верно колют! Происшествие в кафе помню прекрасно, и пусть администрация даже не надеется, что им все сойдет с рук. По судам затаскаю, уроды! Компенсацию стрясу и за моральную травму, и за черепно-мозговую!

К слову, наверно, у меня не только голова ударенная, но и еще сопутствующие травмы есть. Вон, рука, точно, поломанная была, кость довольно живописно торчала! Как вспомню, так вздрогну. С усилием приподнимаю и разглядываю трясущуюся руку, но ничего страшного не замечаю, только тоненький розоватый шрам чуть ниже локтя. А ничего так зашили, аккуратно и незаметно почти. Надо поблагодарить будет доктора Маркеса за работу.

И тут меня словно ледяной водой окатило! Не могло за день так зажить! И за два не могло! Внутренности свело в мерзком предчувствии беды… Неделя? Две? Сколько я тут валяюсь, ядрен батон? Вспоминай, врач что-то говорил такое!

Полтора месяца?

— Нет… Не может быть… Так не бывает…

Я ж головой стукнулась… вот и мерещится всякое… полтора месяца — это слишком долго… он, наверно, полтора дня говорил, я просто путаю сейчас что-то. Правда? Угу, и рука за день срослась по волшебству прямо, дура!

— Ей, кто-нибудь, л-ю-юди! — кричу, понимая, что должна точно узнать, сколько я тут бревном пролежала. Никого нет. Хватаю со столика чашку с минералкой и запускаю в стеклянные, прозрачные двери, дрыхнущего старичка щедро окатывает водой. Пластиковая посудина отскакивает от стекла невредимой, но на шум кто-то бежит. Дедуля подхватывается и вопит спросонья возмущенно о моих родителях, питекантропах и способах зачатия.