Мишель Моран - Нефертити

• Название: Нефертити
• Автор: Мишель Моран
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-29056-7

Из глубины веков смотрят на нас прекрасные глаза царицы Нефертити, запечатленные на знаменитом скульптурном портрете. Что скрывается за ее непостижимым взором? Эта женщина достигла вершин власти. Ее супруг, фараон Аменхотеп IV (Эхнатон), был одной из самых загадочных личностей в истории человечества. Его называли фараоном-еретиком, фараоном-ниспровергателем. Можно ли быть счастливой рядом с таким человеком? И если да, то какой ценой дается это счастье?

---

Ипу с трудом сдержала смешок.

— Да, госпожа Мутноджмет. Даже царица.

— Но как он держится?

— При помощи воска и смолы.

Она собрала мои длинные волосы в тугой узел и ловко надела на меня парик. Эффект оказался поразительным. Косички красиво обрамляли мое лицо, а зеленые бусины подчеркнули цвет глаз. Должно быть, Ипу специально их подобрала, потому что у Нефертити бусины были серебристыми. Я сидела не шевелясь, пока служанка умастила мне грудь кремом, а потом осторожно сняла крышку с кувшинчика. Она высыпала себе на ладонь что-то блестящее, потом осторожно подула — и меня осыпала золотая пыль. Я краем глаза заметила свое отражение в зеркале и изумленно ахнула. Я была красива.

Потом Нефертити встала.

По ней невозможно было сказать, что она только что проделала утомительное путешествие по Нилу, из Ахмима в Фивы. От важности нынешнего вечера Нефертити была вся на нервах, и сна у нее не было ни в одном глазу. Она сверкала, словно солнце. Ее парик ниспадал ниже плеч, а заправленные за уши волосы подчеркивали скулы и изящную шею. Каждая прядь волос издавала мелодичный перезвон, когда бусины постукивали друг об друга, и я подумала, что на целом свете не найти мужчины, который смог бы отказаться от Нефертити. Тело ее с головы до ног усыпала золотая пыль.

Служанки отступили на шаг.

— Она великолепна.

Они поменялись местами, чтобы оценить работу другой, и Мерит, осмотрев мое лицо, одобрительно хмыкнула.

— Зеленые глаза, — сказала она. — Никогда еще не видела таких зеленых глаз.

— Я подвела их малахитом, — отозвалась Ипу, гордая проделанной работой.

— Получилось чудесно.

Я выпрямилась, а сестра кашлянула, отнимая у меня момент триумфа.

— Мои сандалии! — потребовала она.

Мерит принесла сандалии, отделанные золотом. Нефертити повернулась ко мне и сказала:

— Сегодня вечером я встречусь с царевичем Египта. — Она протянула руки, и браслеты у нее на руках зазвенели. — Как я выгляжу?

— Как Исида, — честно ответила я.

На закате нас провели в Большой зал; праздничный шум был слышен еще за несколько внутренних двориков оттуда. О прибытии каждого гостя сообщал специальный слуга, и, пока мы ожидали своей очереди, Нефертити схватила меня за руку.

— Отец уже там? — спросила она, полагая, что раз я высокая, то могу разглядеть, что творится в зале, через головы дюжины человек.

— Не знаю.

— А ты встань на носочки, — велела Нефертити.

Но мне все равно было не видно.

— Не волнуйся. Когда ты войдешь, это заметят все, — пообещала я.

Несколько человек перед нами прошли, и я смогла разглядеть, что Старший и царица Тийя уже в зале. Царевич тоже был там. Стоящие в очереди мужчины то и дело оборачивались, чтобы взглянуть на мою сестру, и я поняла, что отец был прав, когда велел нам прибыть последними.

Очередь продвигалась, и вскоре нам открылся весь зал. Изо всех помещений, какие я успела повидать в Мальгатте, это определенно было самым большим и самым красивым. Герольд кашлянул и протянул руку.

— Госпожа Нефертити, — величественно провозгласил он, — дочь Эйе, визиря Египта и надзирателя над царскими работами.

Нефертити шагнула вперед, и разговоры в Большом зале стихли.

— Госпожа Мутноджмет, сестра Нефертити, дочь Эйе, визиря Египта и надзирателя над царскими работами.

Теперь пришла моя очередь выступить вперед, и я увидела, как гости поворачиваются, чтобы взглянуть на дочерей Эйе, только что приехавших из маленького городка Ахмим.

Пока мы шли к помосту, женщины изучающе разглядывали нас. Отец встал из-за длинного стола, чтобы поприветствовать нас, и мы очутились перед тремя тронами Гора, кланяясь и разводя руки.

Впереди восседал на своем троне Старший, и я заметила, что его сандалии вырезаны из дерева и что на подошвах у них нарисованы его враги. Фараон посмотрел на круглые, подкрашенные хной груди Нефертити, хотя в Большом зале было достаточно грудей, чтобы ему хватило разглядывать на всю ночь.

— Встаньте, — велела царица.

Когда мы встали, взгляды царевича Аменхотепа и моей сестры встретились. Нефертити улыбнулась ему, а я заметила, что сидящая рядом с царевичем Кийя внимательно смотрит на нас. Затем, поскольку Нефертити пока еще не была царицей, нас отвели за стол, стоящий сразу у помоста, за которым ели визири и где сидел и мой отец.

Нефертити, продолжая ослепительно улыбаться, прошипела:

— Это оскорбление — посадить нас ниже ее!

Отец погладил сестру по золотистой руке.

— Через несколько дней она будет сидеть здесь, а ты будешь царицей Египта.

Сидящие за нашим столом мужчины наперебой расспрашивали Нефертити о нашем путешествии в Фивы, о том, хороша ли была погода и в каких городах мы останавливались по пути. Я смотрела на Аменхотепа, а он не отрывал взгляда от лица моей сестры. Нефертити, должно быть, осознавала это, потому что смеялась, и флиртовала, и запрокидывала голову, когда красивый сын очередного визиря подходил к ней расспросить про путешествие из Ахмима. Я видела, что Кийя пытается разговаривать с царевичем, отвлечь его от созерцания моей сестры, но Аменхотеп не поддавался. Мне стало интересно, что он думает о своей будущей жене. А еще я изучала, как Нефертити удерживает мужчин в своей власти. Она говорила негромко, так что им приходилось наклоняться к ней, чтобы расслышать, и расточала улыбки экономно, так что, когда она смеялась, мужчине казалось, будто он купается в ее свете.

Когда подали угощение и мы начали есть, я не знала, на кого сперва смотреть. На помост, где Старший с вожделением пялился на нагих женщин, изгибавшихся в танце, или на царевича, выглядевшего умным и сдержанным — совершенно не похожим на того человека, который запомнился мне по похоронам. Я посмотрела на Панахеси, сидевшего напротив нас. Визирь носил кольцо с царской печатью, и он был высоким, как мой отец. Но во всем остальном он был полной противоположностью отцу. У моего отца глаза были голубые, а у Панахеси — черные. У отца были высокие скулы, которые от него унаследовала Нефертити, а лицо Панахеси было более вытянутым и полным. Пальцы Панахеси были унизаны кольцами, а отец редко надевал свои украшения. Я изучала соперника отца, пока музыканты не заиграли какую-то мелодию и все вышли из-за стола, чтобы потанцевать: женщины в одном кругу, мужчины в другом. Отец взял мать за руку и повел ее через зал, а Кийя придирчиво взирала на Нефертити, вставшую, чтобы присоединиться к женщинам.

— Ты идешь? — спросила меня Нефертити.

— Конечно нет! — Я взглянула на толпу красивых дочерей придворных. Все они выросли в Фивах, все знали придворные танцы. — Я же не знаю этих танцев. Как ты собираешься танцевать?

Нефертити пожала плечами:

— Посмотрю и научусь.

Возможно, Мерит чему-то научила ее, пока они оставались наедине, ибо я с удивлением увидела, как моя сестра подпрыгивает и поворачивается одновременно со всеми — прекрасное видение, вся из золота и лазурита. Лишь несколько женщин осталось сидеть, и я с некоторым беспокойством заметила, что я не одна за столом. Панахеси тоже никуда не пошел. Я посмотрела на него, на его длинные пальцы, сплетенные под черной клиновидной бородой; Панахеси был единственным визирем при дворе, позволяющим себе отращивать длинные волосы. Затем он заметил мой взгляд и произнес:

— Должно быть, это волнующее событие для тебя. Юная девушка из Ахмима вдруг оказывается во дворце с его празднествами и роскошью. Так отчего же ты не танцуешь?

Я поерзала на стуле и созналась:

— Я не знаю этих танцев.

Панахеси приподнял брови.

— Однако же твоя сестра танцует и выглядит совершенно естественно, — заметил он, и мы посмотрели на Нефертити, танцевавшую так, словно мы с ней всю жизнь провели при дворе. Панахеси перевел взгляд на меня и улыбнулся. — Вы, должно быть, не полнородные сестры.

Я понадеялась, что нанесенная Ипу косметика скроет охватившее меня чувство унижения, и прикусила язык, чтобы не сказать какую-нибудь резкость.

— Ну так скажи мне, — продолжал Панахеси, — за кого ты выйдешь замуж, имея сестру в царском гареме?

Во мне поднялся гнев.

— Мне всего тринадцать лет.

— Да, конечно, ты еще девочка.

Он скользнул взглядом по моей груди. Внезапно рядом со мной появилась Нефертити. Музыка стихла.

— Да, но лучше быть расцветающей женщиной, чем увядающим стариком.

Она многозначительно взглянула на схенти Панахеси. Затем вновь появился отец и занял свое место за столом.

Панахеси резко отодвинулся от стола вместе со стулом.

— Твои дети очаровательны, — раздраженно бросил он. — Я уверен, что царевич полюбит их всей душой.

И он стремительно удалился — лишь белый плащ вился следом.

— Что случилось? — потребовал ответа отец.