Сергей Обручев - Таинственные истории

• Название: Таинственные истории
• Автор: Сергей Обручев
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1973

Выдающийся первооткрыватель и ученый С. В. Обручев оставил после себя неопубликованную рукопись — своеобразное историко-географическое исследование. В нем автор, анализируя архивные и литературные материалы, опираясь на богатейший собственный экспедиционный опыт, восстанавливает давно и недавно минувшие события из истории открытия отдаленных районов нашей планеты.

---

Но все эти блага вскоре кончились: с ноября исчезли песцы, не было больше оленей и морского зверя. Наступил голод — и смерть от истощения или цинги. Вероятно, гибель этих трех человек надо относить к декабрю — январю. Они не дождались весеннего хода песцов и северных оленей, которые на Таймыр приходят поздно. Люди перед смертью настолько ослабли, что умиравшие не могли отнести подальше покойников и остались лежать вместе с ними.

Судьба группы смелых мореплавателей, ушедших из залива Симса, также была трагической. Они прошли меньше ста километров на восток. При переходе последний коч потерпел аварию, и пришлось выгрузить на каменную грядку на острове Фаддея все имущество и, вероятно, чинить коч. Возможно, что была сшита палатка из паруса, прикрывающая груз. В ожидании, пока вещи подсохнут, люди решили сделать рекогносцировку на коче, но он снова попал во льды и был раздавлен или разбит бурей, и люди погибли. Оставался ли кто-нибудь на острове Фаддея — мы не знаем. Единственное, что нам известно, — на берег был вытащен карбас (длиной 6—7 м), который впоследствии разбили волны или раздавили льды.

Мы можем предполагать, что какая-то часть людей из залива Симса вышла в жилые места и затем вернулась в Мангазею, но доказательств для этого пока нет. Что касается членов морской группы, то, потерпев крушение, они не могли высадиться на материк и уйти на юг, так как все их имущество осталось на острове и они, несомненно, должны были вернуться к нему.

Некоторые историки высказывали предположение, что плавание Акакия следует отнести к концу XVII в., когда одна енисейская экспедиция исчезла при попытке проникнуть на северо-восток. Дальнейшая судьба ее неизвестна. Но если справедливо наше заключение о связи Акакия с муромцами Пахомовыми и с князем Сулешовым, то поездку Акакия не следует отодвигать позднее первой трети XVII в. — времени власти и влияния этого боярина. Мы можем отодвинуть ее только на несколько лет после 1619 г., считая, что деньги 1617 г. лежали в их казне еще три — пять лет, но не более.

Как ни печальна судьба русских промышленников — они совершили свой исторический путь и обошли на маленьких кочах северную Азию. Мы можем заключить, что категорическое утверждение Исбранта Идеса, опубликованное в 1692 г.: «Морское побережье от устья реки Лены до устья реки Енисея непроходимо: ни один путешественник до сих пор не обошел его ни водой ни сушей» (Алексеев, стр. 530), так же как утверждения многих других, писавших позже об этом участке северного морского пути неверны — русские прошли его в 1618—1619 гг.

Литература

Алексеев М. А. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Введение, текст и комментарии XIII—XVII вв., изд. 2. Иркутск, 1941.

Александров В. А. Русское население Сибири XVII — начала XVIII в. (Енисейский край). Тр. Института этногр., нов. сер., т. 87. М., 1964.

Бахрушин С. Н. Научные труды, т. I—IV. М., 1954—1959.

Буцинский П. Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. Харьков, 1889.

Буцинский П. Н. К истории Сибири. Мангазея и Мангазейский уезд (1601—1645). Зап. Харьков. унив., 1893, кн. 1.

Долгих Б. О. Новые данные о плавании русских северным морским путем в XVII в. — В кн. А. П. Окладникова, 1948.

Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVIII в. Тр. Института этногр., нов. сер., т. 55. М., 1960.

Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII в. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса. М., 1951.

Миллер Г. Ф. История Сибири, т. II. М., 1941.

Минеев А. И. Остров Врангеля. М., 1946.

Народы Сибири, под ред. М. Г. Левина и Л. П. Потапова. М., 1956.

Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592—1768 гг.). Ч. I—IV. М., 1895—1901.

Окладников А. П. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра. М.—Л., 1948; то же, изд. 2. М.—Л., 1957.

Бот Рослякова на Новой Земле

Мы входим в Петуховский Шар. Гремит цепь — якорь отдан. «Персей» разворачивается по ветру и течению. В маленькой бухточке к северу неожиданное зрелище — две избы, моторно-парусный бот, ненецкий чум. Мы спешим съехать на берег, чтобы найти пресную воду.

Узнаем, что после 1925 г. Госторг построил здесь становище и сдал его в аренду партии русских промышленников из Шенкурского уезда, которые зафрахтовали бот и приехали сюда промышлять рыбу и зверя — тюленей, моржей, медведей. Никто из них до сих пор не бывал в море, но они храбро пустились в полярные страны. В них, наверно, свежа кровь тех промышленников-новгородцев, которые в утлых ладьях пробирались по северным рекам к Ледовитому морю, к Оби и Енисею.

Промышленники уже успели осмотреть всю южную оконечность Новой Земли и рассказывают начальнику нашей экспедиции И. Месяцеву, что в Карских воротах, в Никольском Шаре, на отмели лежит норвежский бот — в нем покойник. Промышленники предупреждают, что какие-то грабители пробовали вынуть мотор и для этого часть бота сожгли. Но там осталось много вещей, есть даже книги — русские и иностранные…

Южная оконечность Новой Земли.

Надо выяснить, чей это бот? Может быть, это научное судно и можно спасти результаты наблюдений? Поэтому Месяцев решает отправиться из губы Логинова, куда мы перейдем завтра, к местонахождению бота. Губа Логинова лежит уже в восточной части Карских Ворот — место не менее унылое, чем Петуховский Шар. И с самой дурной славой — рядом губа Каменка, где зимовал в 1832—1833 гг. исследователь Новой Земли П. К. Пахтусов и где сохранились еще могилы двух его матросов, погибших от цинги. В самой губе Логинова Пахтусов нашел остатки скелетов погибших здесь от голода людей и отметил на карте: «Здесь зимовало несчастное семейство самоедина Мавея».

7 сентября, едва брезжит рассвет, мы входим в Никольский Шар на моторной лодке. Через Железные Ворота проникаем в Шар. Это поэтическое название Дано П. К. Пахтусовым. Действительно, ворота — узкий проход между утесами, и глубина его всего 4 м. Мотор бойко стучит, и лодка режет мелкие волны. Счастье, что вчерашний норд-ост прекратился, иначе в узком горле Ворот нас бы здорово хватил прибой. Вчера вечером было видно, как он влезал белыми языками и фонтанами на отвесные утесы.

Наконец вот остров Средний — цель нашей поездки. Большая коса выдвигается в пролив, в ней лагуна, а к северной стороне косы прижат бот. Он лежит на правом боку, внутри вода, кормовая часть выжжена, обгорел даже борт до воды. Грабители, видимо, забрали все, что поценнее, а остальное разбросали по берегу. Тут и бочки-сельдянки, ремингтоны (норвежские промысловые ружья), совершенно заржавевшие, капканы для песцов, грубый секстан, начатый мешок муки, куски парусов и канатов. Но большая часть такелажа увезена. Чтобы его снять, спилили мачту, и она лежит рядом с остатками лодки.

В боте сохранилась только каюта в носу — кубрик. Люк открыт, и видны койки. Нижние залиты водой, а на левой верхней, лицом к палубе, лежит труп. Это уже мумия. Длинные черные волосы свисают назад. Руки вытянуты вдоль тела, ноги покрыты оленьим мешком.

На палубе одна из наших спутниц, Дементьева, находит нижнюю челюсть — все, что осталось от другого трупа. Но в кубрике пять коек… Где же остальной экипаж бота?

Мы бродим по берегу, ползаем по палубе… Каждый надеется найти разъяснение: чей этот бот и что с ним случилось? В воде, под правым бортом, много книг, фотографий, бумаг. По-видимому, грабители выкинули все это из каюты. Вытаскиваем книги палкой и находим несколько судовых документов. Они выписаны на норвежский бот «Enighelen». Он построен в 1906 г., в 1919 г. побывал в Архангельске, в 1921 г. приписан к Гаммерфесту. Норвежские письма, книги на скандинавских языках, открытки Кодака, еще не использованные кассеты и даже норвежский почтовый флаг — и мы убеждены уже, что перед нами труп норвежца, может быть ученого.

Но это ложные следы. Вскоре мы находим несколько русских книг, на одной из которых, учебнике морской практики, надпись: «Сия книга штурманского помощника Афанасия Рослякова, 1899 мар. 12». Кроме открыток, я вытаскиваю из воды несколько больших слипшихся фотографий. На одной из них можно различить пятерых русских поморов, стоящих на палубе судна. Затем еще две фотографии, изображающие женщин-поморок на лугу.

Бот Рослякова.

Мысль о норвежцах постепенно тускнеет и окончательно исчезает после того, как удается вынуть покойника из каюты. Пришлось снять часть палубы — люк слишком узок, — чтобы вытащить его наружу. В ногах трупа лежит пиджак, и в кармане его старший штурман «Персея» Корельский находит две записки, смокшиеся, с едва заметным текстом.