Ольга Чигиринская - Мятежный дом

• Название: Мятежный дом
• Автор: Ольга Чигиринская
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Новый роман Ольги Чигиринской «Мятежный дом» — долгожданный сиквел космооперы «Сердце меча» — продолжение истории об экипаже и пассажирах «Паломника».

---

— Хартия, — сказал он, — запрещает иметь рабов в коллективной собственности дома Рива. Но каждый отдельный субъект, образующий Дом, вправе держать гемов в своей собственности. Морлоки, например, находятся не в собственности Дома, а в собственности армии. Гемы-чернорабочие в городах принадлежат городским коммунам. И так далее.

Грегор обозначил отношение к этому вавилонскому крючкотворству коротким носовым звуком.

— Насколько я понимаю, есть какие-то препятствия и к тому, чтобы объявить этих гемов армейской собственностью, — спокойно предположил Торвальд.

— Армия просто не знает, что делать с таким количеством рабочих рук. Их потребности полностью обеспечены. Они в ужасе.

— А перепродать? Неужели нет механизма перепродажи трофеев?

— Есть, и он сейчас перегружен. За последние годы на армию не сваливалось столько трофеев одновременно. У Тэсса были пришвартованы два десятка кораблей, живыми были захвачены тридцать два пилота. За них уже идет грызня между кланами. На этом фоне рабочие гемы… просто балласт. Но советники Огата и Кордо выдвинули предложение передать этих гемов в Салим по символической цене в пять дрейков за голову, и Совет согласился.

— А мы тут при чем? — пожала плечами Хельга.

— А ваша роль ключевая. Потому что этих гемов берет у Салима в субаренду дом Сога, за пять дрейков годовой оплаты, плюс расходы на транспортировку и адаптацию. Адаптацией и транспортировкой, предположительно, займетесь вы.

— Адаптация — это синоним «работорговли»? — спросил Вальне.

— Адаптация — это синоним первого шага к освобождению гемов, — сказал Ройе, выпрямившись. — Помимо арендной платы, гемы будут получать на руки определенную сумму на личные расходы. Потратить ее можно будет в специализированных торговых точках Салима. Это даст гемам часть необходимых социальных навыков. И кто-то должен будет проследить, чтобы не возникали злоупотребления со стороны арендаторов. Чтобы гемы не подвергались жестокому обращению, чтобы деньги на личные расходы никто не смел прикарманить и так далее. Одним словом, речь о приспособлении к социальной жизни в условиях свободы.

— Которая наступит когда? — Вальне вскинул подбородок. — После Второго пришествия?

— Я полагаю, раньше, — спокойно и холодно возразил Ройе. — Либо Империя найдет-таки Картаго и захватит, навязав нам свой политический режим, либо Шнайдер благополучно уберется отсюда вместе с армией и Крылом, оставив изоляционистов управляться как умеют…

— Почему я все равно не нахожу никаких отличий от работорговли? — пожал плечами Вальне.

«Потому что дурак», — подумал Дик.

Габо Дельгадо явно подумал то же самое.

— Я хочу, чтобы это отличалось от работорговли, — Ройе начал обходить комнату по кругу. — Поэтому и обращаюсь к вам. К тем, кто называет себя аболиционистами и христианами.

— Вы переоцениваете нашу… принципиальность, — медленно поговорил Габо Дельгадо. — То, что мы христиане, вовсе не гарантирует отсутствие злоупотреблений.

— Выберете из своей среды тех, кто сможет… гарантировать. У вас же есть человек, которому можно доверить сторожить сторожей, — Ройе, не глядя, показал на Дика.

Пора, сказал себе юноша. Это было тяжело, невыносимо тяжело, но он встретил взгляд Детонатора и отчетливо сказал:

— Нет. Я не могу в этом участвовать. Извините меня, пожалуйста.

— Вот видите… — торжествующе проговорил Вальне.

— Замолчите, — оборвал его Дик. — Вы ничего не поняли. То, что господин Ройе предложил — это лучший путь. Пока что. Это… правильно. Если мы хотим что-то сделать для гемов, то это и нужно. Но я должен уйти.

— Почему вдруг? — Хельга даже привстала. — Что это на тебя нашло?

— Во-первых, нельзя, чтобы меня даже случайно с этим делом связывали, понимаете?

— А что во-вторых? — спросил Ройе. — Твое «во-первых» — это никакое не препятствие. Мы можем спрятать тебя надежно.

— Спасибо… — Дик опустил голову, — но я не могу все время надежно прятаться и одновременно дело делать. Я для этого дела должен быть тем, кто я есть, Ричардом Суной, Апостолом крыс… но я не могу им быть. Вот это вот и есть «во-вторых».

— Объяснись, — Ройе не отводил взгляда, и Дик сделал над сбой еще одно усилие.

— Я не знаю, смогу ли объяснить это… В Шоране Моро воспользовался моим именем, чтобы создать себе… агентуру среди гемов. Так я узнал, что я для них… больше, чем просто человек, а это неправильно. Теперь, если я начну этим заниматься, они будут верить в меня. Так не должно быть.

— По-моему, самый лучший способ предотвратить это — быть среди них, как ты делал раньше, — мягко сказал Торвальд. — Что лучше убедит их в том, что ты просто человек?

— Вы сами знаете, что «просто люди» здесь так не поступают, — Дик чуть прикусил пересохшую губу и зубами осторожно снял с нее тонкую пленку отслоившейся кожи. Слизнул выступившую кровь. — В том-то вся и штука. Пока я остаюсь единственным и особенным, я никого ни в чем убедить не смогу.

— Прекрати обкусывать губы, — Детонатор постучал пальцем по столу.

— И это тоже, — Дик выпрямился. — Вы хотите, чтобы я контролировал взрослых, а сами приказываете мне как маленькому. Вы уж… решите для себя.

— Я сказал это не потому, что считаю тебя маленьким, а потому что дурацкие привычки нужно бросать, — поморщился Ройе.

— Вы сказали бы это кому-то еще здесь? Кроме меня? Таким тоном?

— Взрослые люди не обижаются на тон.

— О, ньет, — покачал головой доселе молчавший Лапидот. — Взрослие люди могут обьижаться на тон, но оньи гльотают обьиду, если так нужно. Есть одьин вопрос, сеу Ройе: сколько обид может прогльотить одьин человьек?

— Ну, если дело только в этом… — пожал плечами Ройе.

— Дело совсем не в этом, — Дик закатил глаза. — Поймите же вы: я не могу, я не должен в этом участвовать!

— Почему? — Хельга взмахнула руками. — Можешь ты объяснить наконец, в чем дело? Или тебе просто в голову что-то вступило?

— Я уже объяснил.

— Плохо объяснил! Все это, что ты говоришь, — оно поправимо. Если Детонатор берется тебя запрятать, значит, он сумеет. А уж второе твое объяснение вовсе никуда не годится… Может, ты испугался?

— Хельга, Хельга… — тихо проговорил Габо.

— Нет, — медленно сказал Дик. — Я не испугался.

— А что тогда?

Дик глубоко вздохнул и с безнадежным видом сказал:

— Этого не хочет Бог.

Все застыли. По лицам было видно, что к такому объяснению люди оказались не готовы. Только не к этому.

Первой пришла в себя Хельга.

— Ты что, головой ударился? — нарушив общее безмолвие, почти нежно проговорила она. — Какой еще Бог? Откуда?

Смех Детонатора грохнул в переборки ударной волной. Ройе хохотал, запрокинув голову, закрыв глаза правой ладонью, а левой хлопая о стол так, что крепления повизгивали жалобно. Этот жутковатый смех давно уже покрыл иронию ситуации, очевидную всем, и также всем было очевидно, что эта ирония не вызвала, а только стронула с места разрядившееся в хохоте напряжение — так случайный звук срывает лавину. Но сопротивляться этой лавине оказалось невозможно: один за другим офицеры трех кораблей срывались в хохот вслед за Ройе.

Не смеялись только Дик и Вальне. Юноша молча встал и вышел из каюты, Вальне откинулся в своем кресле и забросил ногу за ногу, ожидая с демонстративным спокойствием окончания общей истерики. Того, как они молча обменялись враждебными взглядами, никто не заметил.

— Так, — вытирая слезы, Лапидот добрался до «гнезда», где сидел кувшин с выводком стаканов, и налил себе холодной воды. Все еще пофыркивая, он сделал два глотка, потом набрал в рот воды, передал стакан Дельгадо и прыснул в лицо Келлеру.

— Спасибо, — тот вытерся ладонью и взял себя в руки. — Больше не надо.

— Кого тоже надо поливать? — спросил Лапидот. — Кендра?

— Спасибо, я лучше выпью, — женщина сделала несколько глубоких вдохов и резких выдохов. Ройе попросту вылил воду себе на голову.

— Ох, — сказал он, отдуваясь. — Простите меня, пожалуйста. Это вышло совершенно… ненамеренно.

— Ты обидела мальчика, Хельга, — глядя в потолок, сообщил Торвальд.

— Я не хотела, — огрызнулась женщина. — Я не виновата, что он понес чушь. И не я одна смеялась тут, как припадочная.

— Пожалуйста, не надо, — устало проговорил Ройе. — А то меня опять разберет.

— Христиане, — сухо до хруста обронил Вальне. — Очень хорошо. Очень.

— Это стресс, — Дельгадо, вертя в руках опустевший стакан, смотрел прямо на Ройе. — Получилось некрасиво, но никто из нас не железный, и, я думаю, мальчик поймет. Но прежде чем Хельга пойдет извиняться, давайте закончим с нашим вопросом.

— Я извиняться не пойду, — капитан «Юрате» скрестила руки на груди. — Воля ваша, а с парнем что-то не так.