Эдуард Фукс - Иллюстрированная история эротического искусства. Часть вторая

• Название: Иллюстрированная история эротического искусства. Часть вторая
• Автор: Эдуард Фукс
• Издательство: Республика
• Жанр: Эротика, Секс
• Год: 1995
• ISBN: 5- 250-02466-1

Эта книга немецкого ученого и писателя Э. Фукса (1870–1940) — о вечной теме в мировом искусстве. На протяжении многих веков художники, поэты, писатели стремились отобразить в своем творчестве красоту человеческого тела, все, что связано с чувственной любовью, интимными отношениями, и в то же время обличали, высмеивали (в том числе в карикатурах) человеческие пороки, излишества, непристойности. В книге рассказывается о том, какое влияние на эротическое искусство оказывали мораль и нравы разных эпох, стран и народов. Она охватывает огромный период от античности до начала XX века.

В России эта работа не переиздавалась 80 лет и, хотя время скорректировало некоторые суждения автора, книга до сих пор продолжает оставаться непревзойденной по богатству собранною фактического и иллюстративного материала. Текст настоящего издания воспроизводит перевод 1914 года, в основном сохраняя особенности его языка и стиля (наиболее известные имена и фамилии приводятся в современном написании), подписи под иллюстрациями оставлены, как правило, в том виде, в каком они даны автором. В книгу включены иллюстрации не только из указанного русского издания, но и не вошедшие в него репродукции из немецкого оригинала.

---

Альфред Кубин снискал в последнее время очень быстро славу смелого фантастика. Однако наиболее смелые его цинизмы не были изданы. Они находятся в частной собственности. Вот их названия: «Вечерняя звезда», «Смертельный прыжок», «Извращение», «Мастурбация», «Изнасилование», «Паутина», «Рождение женщины», «Похоть», «Ради чего мы живем», «Сифилис» и «Поцелуй».

Ф. Ропс. Самодовольство. Карикатура.

Кубин превосходит Ропса в фантазии, он еще рафинированней, он еще больший декадент. У него нет уже ни одной линии, ни одной ноты, которая вносила бы умиротворение. Некоторые из его произведений, как, например, «Сифилис» и «Поцелуй», положительно вселяют ужас. Однако следует все же отметить, что его художественного дарования не хватает на изображение конечных ужасов человечества. В этих картинах воплощаются последние, низшие ступени декаданса. Впрочем, и сам автор их относится теперь к ним отрицательно.

Н. Маурин. Перед битвой. Французская карикатура.

Чрезвычайно сильное впечатление производит гравюра Кубина «Стыд». Она изображает беременную женщину. Несчастное создание, которому «не повезло», как говорится; она уверена, что на ее стыд взирает с осуждением весь мир. Она повсюду видит одни лишь карающие и осуждающие взгляды, — а ведь, в сущности, она сделала только то, что является правом самого жалкого и ничтожного создания в подлунном мире. Это чрезвычайно тяжелая и меткая сатира на безжалостную суровость тех, кто отличается только тем, что «им больше повезло»…

Тем же духом, что Кубин, проникнут и Вилли Гейгер в его недавно вышедшем в свет, но конфискованном цикле «Общая цель». И здесь тоже первым впечатлением, которое испытывает зритель, служит ощущение физической боли. Всегда нужно некоторое время, чтобы оправиться от этого впечатления, и только потом замечаешь, что у Гейгера, несомненно, очень крупный талант, проявляющийся преимущественно в сфере гротеска. Он безусловно выше в художественном отношении, нежели Ропс. Тем не менее одним все же Ропс превосходит его: своим социальным миропониманием. Ропс воспроизводит историю болезни человечества. Гейгер иллюстрирует преимущественно отдельные извращения. Это фантастические создания болезненно разгоряченного мозга, а вовсе не действительность.

Весьма недавней, но уже значительной популярностью смелого иллюстратора самых интимных сторон эротики пользуется рисовальщик Байрос. Этой популярности Байрос достиг иллюстрированием целого ряда эротических произведений, которыми наводняются за последние годы частные коллекции. Байрос не лишен некоторого изящества, но с истинным, сильным искусством его иллюстрации, пропитанные рафинированностью и извращенностью, — безразлично, эротически-сатирического или чисто эротического характера, — не имеют ничего общего. Его аккуратный и чистый рисунок особенно пригоден для иллюстрационных целей, служит наряду с его исключительно эротической фантазией одной из главных причин, почему он пользуется такой известностью среди издателей «шедевров мировой литературы», как эти спекулянты именуют свою порнографию. И еще по одной причине Байрос особенно пригоден для иллюстрирования таких произведений: он лишен какой бы то ни было сатирической жилки, он никогда не бичует и не изобличает, — он всегда лишь возвеличивает, воспевает и потому пропагандирует развращенность.

Наиболее типичным в сфере болезненного и извращенного, что, как мы уже говорили, есть важнейшее требование сатиры, является творчество известнейшего художественного циника современности, англичанина Обри Бердслея, у которого столькому научились и еще теперь учатся юные художественные поколения. В лице Обри Бердслея цинизм нашел не только рафинированного, но и одного из наиболее художественных своих представителей. Как вообще часто, так и здесь высшее завершение искусства обнаруживает не восходящая, а нисходящая тенденция. Бердслей — это классическое завершение линии развития английского гротеска, который начался с Хогарта, перешел к Роулендсону и закончился современной извращенностью. Такова в то же время и линия всего буржуазного развития Англии. Бердслей есть не что иное, как его художественное завершение. Его творчество — это утонченнейший плод утонченной культуры. В нем все — вкус. В нем нет резких, кричащих тонов, во всем мягкость гармонии. Короче говоря, это эстетизирующая перезрелость или красота чахотки. Эта красота противоестественна, и каждая линия в многочисленных произведениях Бердслея дышит извращенностью. Сущность этого искусства — пламеннейшая чувственность, но чувственность бессилия, чувственность одного только воображения. Воображение должно заполнить пробел силы, и оно заполняет его с преувеличением гротеска. Так возникли, например, циничные иллюстрации к «Лисистрате». Иллюзия преувеличением должна вознаградить за действительность. Смелый уход художественного эстета в царство фантазии знаменует собой, однако, не только историю личного бессилия. Бердслей бессознательно воплотил культуру, неудержимо стремящуюся к гибели.

Родствен Бердслею в художественном отношении Маркус Бемер, это ясно показывают его иллюстрации. В таком же родстве с Бердслеем состоит Фрислендер. Напротив, оригинальными следует признать Бернейса и Мельхиора де Гюго.

О. Бердслей. Из иллюстраций к «Лисистрате».

Произведения Ропса, Кубина, Гейгера и Бердслея представляют собой чрезвычайно ценные документы для истории нравов. Для истории общественной нравственности, т. е. для суждения о том, какие художественные произведения господствующая мораль допускает к свободному обращению, они не представляют такой ценности, так как в качестве художественных редкостей предназначены лишь для весьма ограниченного круга художественного вкуса. Для суждения о состоянии общественной нравственности гораздо большее значение имеет то, что появляется в газетах, журналах и на плакатах, так как здесь художник имеет в виду действие своего произведения на самые широкие слой населения.

X. Гербаульт. Погружен в немое восхищение.

И здесь приходится снова выдвигать на первое место Францию. Или, вернее, широта границ, которая обусловливается французской свободой, ставит Францию в этом отношении в совершенно обособленное положение. Это можно доказать классическими примерами. Напомним хотя бы о Виллете, Германе Поле, Форене и Каран д'Аше. Первые трое придавали определенный облик в 1888–1903 годах наиболее художественному органу Франции «Courrier Frangais» и смело раскрывали при этом противоречия жизни. Укажем на наиболее характерные их произведения. Вот «Медовый месяц» Германа Поля. Это сама по себе совершенно невинная любовная сцена: молодая хорошенькая женщина сидит, тесно прижавшись к мужу на удобном диване, и шепчет ему что-то на ухо, — по всей вероятности, какую-нибудь нежную фразу… Но художник подписывает под рисунком: «Научи меня неприличным словам»… Все становится сразу ясным. Несколько дней тому назад молодой супруг обмолвился во время страстных ласк каким-нибудь порнографическим словом, которого никогда еще, конечно, не слыхала его молоденькая благовоспитанная жена. Но это слово возбудило ее эротическое любопытство: оно не дает ей теперь ни минуты покоя. С этого дня она не может себе представить более пикантной закуски перед яствами Гименея, — ее фантазия разыгрывается и жаждет все большего и большего… Этот рисунок не что иное, как циничный взгляд, брошенный за кулисы благопристойности.

Красота испанской проститутки. Фотография с натуры.

Мужская красота. Атлет. Фотография с натуры. 1880.

Виллет нисколько не скромнее Поля. Он, Ватто XIX века, не только мечтательный романтик, — он ходит с открытыми глазами по парижским бульварам и видит как сладостная любовь низводится там до самого низкого уровня. И зарисовывает эту низость со всей ее ужасающей правдой, так, как она проникает каждый день и на каждом шагу в его слух: «Боже… какие у вас холодные руки». Это единственный протест оскорбленного человеческого достоинства. Вдумайтесь поглубже в эту фразу: в ней звучит сатанинский цинизм, но это цинизм самой жизни. Осудить его может слепой, и только слепота может служить оправданием такой тупости.

Мать и дочь. Из жизни приверженцев культуры нагого тела. Фотография с натуры.

Форен в числе многочисленных рисунков дал длинный цикл «Радости адюльтера». Каждая часть этого цикла проникнута высшим цинизмом, но и у него цинизм жизненный и неподдельный.