Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2013)

• Название: Новый Мир ( № 4 2013)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Говорит Михаил Бутов: “Высоцкого я верно слушаю в течение последних сорока лет, до сих пор он бывает для меня весьма важен. Среди причин (кроме тех вроде бы обычных, но плохо поддающихся определению, по каким вообще кто-то что-то слушает, предпочитает другому) остались, наверное, такие. Во-первых, песни Высоцкого бывают совершенны, то есть ими можно наслаждаться, как и всяким иным совершенством. Разумеется, это совершенство в рамках тех правил игры, которые он сам себе установил, — но правила эти полновесные, не вырожденные, и недаром не существует хотя бы комичных имитаторов Высоцкого. Во-вторых, конечно, не все песни. Проходного у Высоцкого масса. Вот, с моей точки зрения, совершенными являются песни „Я вчера закончил ковку, я два плана залудил” (рекомендуется слушать ее на шемякинской записи) или „Про речку Вачу”, а вот надрывно-фальшивая „Кони привередливые” как раз максимально далека от этого качества. Мне, кстати, понадобилось много лет, чтобы понять, что меня там так злит — литературно-сказовый составной предлог „по-над”. <…> И вот тут мы плавно переходим ко второму пункту. Удивление. Как раз чем дальше идет время, тем Высоцкий удивляет все больше. Оказалось, что его текстами — причем не цельными, а растащенными на отдельные строки — можно полностью описать если не всю российскую реальность сегодня уже (а еще недавно и это выходило), то по-прежнему во всей полноте российскую экзистенцию”.

 

Мария Галина. Четких границ между “литературой” и “масскультом” нет… Беседу вела Яна Соловьева. — “ Thankyou.ru ”, 2012, 18 января <http://blog.thankyou.ru> .

“...Поскольку материальный носитель надежней виртуального, иссякающего, когда у вас в доме по каким-то причинам вышибает пробки и нечем перезарядить читалку. К тому же из-за очень быстрого развития электронной отрасли носители — и коды — постоянно меняются, и каждый из них является очень короткоживущим, из-за чего требуется постоянная перекодировка, переписка уже имеющейся информации — при этом неизбежны ошибки, потери и искажения, как при любом процессе такого рода. Одно время все выбрасывали энциклопедии, заменяя их компакт-дисками (срок жизни которых, кстати, не слишком известен). Кому сейчас нужны эти компакт-диски, когда все умещается на флэшке? И так далее. В такой ситуации удобно иметь эталонный, материальный носитель: в библиотеках, хранилищах или просто у себя дома. Потому я, человек Интернета, не очень доверяю цифре и предпочитаю все любимые — и просто „важные” — книги иметь в бумажной версии. Если взять любой мало-мальски серьезный катаклизм, то для цифровой цивилизации он будет губителен, для материальной, аналоговой — нет”.

 

Ирина Головачева. Опасные связи: человек и монстр в современной массовой литературе. — “Неприкосновенный запас”, 2012, № 6 (86) <http://magazines.russ.ru/nz> .

“Образы техники или персонажей из числа нежити создаются не потому, что они интересны сами по себе, а затем, чтобы расширить или обновить антропологическую систему координат. Более того, монструозный дискурс современной литературы завершает длинный процесс слияния с Другим . Монстр так близко подобрался к человеку, что практически слился с ним. Абсолютное другое, каковым еще относительно недавно был монстр, хоть и воспринимается по-прежнему как иное, но радикальность противопоставления своего и чужого исчезает, как мы покажем на некоторых ярких литературных примерах, культурное влияние которых — ввиду их „масскультурности” — колоссально”.

“В тексте Майер люди как таковые предстают существами хоть и в основном безвредными, но не способными себя защитить, не умеющими расшифровать смысла происходящего, не очень интересными друг другу. Чтобы стать интересными, они должны трансформироваться, то есть из рода homo sapience стать homo transformens . Похоже, что вызов времени состоит в сотворении или возникновении новых человекоподобных тварей — киборгов или неогоминидов. Судя по моде на „Сумерки”, вариант неогоминида, „многообещающего урода”, никого не пугает своими франкенштейновскими перспективами, а, напротив, представляется желанным”.

 

Денис Горелов. Летательный исход. Алексей Балабанов и его крайний фильм “Я тоже хочу”. — “Русская Жизнь”, 2013, 1 февраля <http://russlife.ru> .

“Когда кино осознало себя старым искусством (как живопись за век до того), первопроходцы принуждены были искать новые формы (пройденные когда-то живописью претенциозная многозначительность, соцреализм и салон) — и наиболее для кино продуктивным оказалось внимательное изучение разнообразных человеческих патологий. На этой ниве сегодня трудятся лучшие умы кинопроцесса — фон Триер, Ханеке, Финчер и лично мне далекий, но многим близкий Линч; в ту же сторону ежегодно дрейфуют нежные внутри Бертон, Альмодовар и Звягинцев — и у Балабанова в этом перечне законное место и высокий ранг. Кое-кого из перечисленных, кстати, тоже считают психами, и не без оснований (за мозговые сбои Ханеке я, во всяком случае, ручаюсь)”.

“В его кино никогда не родятся дети. Был один приемный заморыш в „Американце”, да и тот не выжил вместе с фильмом. Маленький мальчик читал стихи про речку и лесок в „Брате-2”, и чувство омерзения не проходит до сих пор. В „Кочегаре” пара спиногрызов глазела на смерть героя. Внутри паскудного мира дети — предмет инородный, и если они понуждают менять правила обращения с этим миром, то пусть лучше не будет детей. Туда куда-нибудь, за скобки”.

14 марта стало известно о закрытии сайта “Русской Жизни” по причине “нерентабельности”.

 

Екатерина Дайс. Остановивший Солнце (Мистериальные корни “Старика Хоттабыча”). — “Русский Журнал”, 2013, январь <http://russ.ru> .

“Хоттабыч — дух не добрый, а злой, по меньшей мере мятежный, Вольке же идет четырнадцатый год. И история эта не о внезапно свалившейся удаче, а об инициации, которую проходит избранный, о соблазнах, которых он избегает, и о том, что Учитель и Ученик связаны невидимой нитью и все равно найдут друг друга, какие бы немыслимые расстояния и временные промежутки их ни разделяли. Эта книга о том, что мистериальная традиция никогда не прерывается, и даже в самой бездне коммунистического ада неофит найдет того, кто сделает из него посвященного”.

“Лазарь Лагин, ставший крестным отцом для Аркадия и Бориса Стругацких (именно он подобрал выкинутую в издательскую корзину рукопись „Страна багровых туч”, принадлежавшую писателям-фантастам, в чьем более позднем творчестве можно проследить следы масонско-тамплиерского мифа), еще раз показывает нам эфемерность такого понятия, как „детская литература”. В нее, отчаявшись и боясь, или, наоборот, понимая, что будущее за детьми, уходят самые закоренелые мистики. И оказывается, что наши дети вырастают на сказках, написанных учениками Гурджиева („Мэри Поппинс” Памэлы Треверс), тайными гностиками („Снежная королева” Ганса Христиана Андерсена) или открытыми суфиями („Подвиги несравненного Ходжи Насреддина” Идрис Шаха)”.

 

Александр Дугин. “У нас нет национальной стратегии”. Беседу вел Сергей Шаргунов. — “Свободная пресса”, 2013, 24 января <http://svpressa.ru> .

“Русский человек под свободой понимает полное отсутствие всякого порядка, русский не знает границ. Поэтому русский, осознавая, кто он такой и что если дать ему свободу, чем это закончится, без порядка просто себя не мыслит. Для этого русские создают монархические авторитарные системы. Авторитаризм навязывается нам не сверху, авторитаризм — это часть нашей души, это наша свобода, наша воля, наша независимость и наше недоверие к бесконечности собственного свободолюбия”.

“Если выпустить русскую стихию, ни одного „болотного” не останется, их вырежут всех, включая русских националистов, потому что ни с каким духом России эти слабовольные, маленькие аккуратненькие городские недоумки не справятся. С русской стихией никто никогда не сладит. Это кончится такой диктатурой, таким тоталитаризмом, по сравнению с которыми Грозный и даже Сталин будут просто цветочками”.

 

Кирилл Зубков. “Список литературы” как общественная проблема. — “ПОЛИТ.РУ”, 2013, 29 января <http://www.polit.ru> .

“Современникам Тургенева идея выбрать для изучения в школе идеологически сомнительный и вызвавший наиболее резкие отзывы в печати роман „Отцы и дети” показалась бы очень сомнительной, большинству же людей, учившихся в российской школе, именно это произведение видится наиболее значимым сочинением Тургенева. Дело здесь именно во влиянии школы, а не в том, что „Отцы и дети” принципиально лучше, скажем, „Дворянского гнезда”. Школьную программу по литературе знают с детства, а потому она часто кажется незыблемой, особенно в той ее части, что касается литературы XIX века. Однако в реальности даже эта, самая стабильная, часть программы подвержена изменениям (напомним, что с 1965 по 1990 г. в программе отсутствовал роман Гончарова „Обломов”). Вечно обязательных произведений, будь они сколь угодно привычными, не существует”.