Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2013)

• Название: Новый Мир ( № 7 2013)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

o:p   /o:p

10 o:p/

o:p   /o:p

Допускаю, что у тех, кто знаком с биографией Ивана Аполлонова поверхностно, могло сложиться впечатление о главном действующем лице как о человеке оптимистического склада. А разве не так? Еще со студенческих лет было известно: где Аполлонов — там шуточки, где Аполлонов — там гоготня, где Аполлонов — там дым коромыслом и пьяны все, конечно, тоже в дым, где Аполлонов — там розыгрыши — вспомните, в том числе, знаменитый розыгрыш с Голой головой! Аполлонов упросил студентов-медиков сдать ему в аренду (платил винишком красненьким! — без дураков) модель человеческой головы, еще и в цвете, еще и с разъятыми половинами черепа, откуда радостно выглядывали серые тефтели — мозги. Это осень 1959-го? Пожалуй. o:p/

Голая голова была привинчена намертво (даром, что голова — неживая) к столику, а сам столик намертво же привинчен к полу. Все сооружение (словечко «инсталляция» в ту пору еще не зачали) установлено в ночь на главной университетской лестнице, на Моховой, по правую руку от гипсового Ленина. Кстати, про него Аполлонов болтал, что он сходит со своего места ровно в двенадцать ночи — по естественной надобности. Мы улыбались почти скромно. Прежде, чем привинтить столик, Ванечка осведомился о распорядке дня, как Ленина, так и ночного вахтера. Но и это не все. Внутрь — то есть в удобно раскрытые половинки мозга — Аполлонов вложил раскрытый томик Ильича с отчеркнутой красным карандашом строчкой: «Будущие свершения науки не укладываются даже в головах современных людей». Голая голова простояла до полудня! Ее, правда, сообразили накрыть дерюжкой — но это вызвало полуцензурные сопения слесаря, который вывинчивал из пола аполлоновский весьма надежный (мы убедились, стоя вокруг и подавая советы) крепеж... o:p/

Хорошо. В 1961 году, после двух с половиной лет обучения, Аполлонова отчислили из университета. За ним сразу зашагала легенда. Гонение на смеломыслящих! Впрочем, случай с Голой головой сюда не пришивали: Голова не раскрыла тайну — кто ее папаша... Что Голая голова , даже Голая Зойка сошла Аполлонову с рук! Да-да, предновогоднее представление с Зойкой-мотоциклом, самой страстной пассией Аполлонова. Не слышали? Никогда не поверю. Москва не только выговорила все уши в телефонные трубки, горя этой историей, Москва приходила на Стромынку — думая (какова наивность, а?), что Голая Зойка так и сидит по-прежнему у входа, так и примет их с голыми объятиями. o:p/

Зойка-мотоцикл весь первый семестр ничего не знала об Аполлонове — он отбыл в Москву учиться в университете тишком. Зойка же визжала верхом на мотоциклете по Владимиру — помнится, работники районного комитета партии печально смотрели в окна на долго висящий после промчавшейся Зойки — бжам-бжам-бжам-бзя-я-я-ям! — сине-задушливый хвост; визжала и окрест Владимира, пугая бабушек и объявив всем, что заставит Аполлонова лизать себе пятки («он целовал мне пятки», «я показала ему пятки», «я пятками почувствовала, что он мой», «я пятками поняла, что он настоящий мужчинка» и т. п. — привычные термины, выражающие состояние Зойкиной души, которая, отметим, никогда у нее в пятки не уходила), но, пожалуй, Аполлонов не убоялся бы этой угрозы (скорее все-таки бравады, тем более, несмотря на мотоциклетную езду, пяточки у нее были с белыми выемочками), итак, не убоялся бы, если бы не прибавление —  « А фердюшке его сделаю реинкарнацию! ». Умных слов набралась от Аполлонова. «Но мало ли кто, — тревожился Ванечка, — подвернется ей в студенческом общежитии? Хотя бы Олюша-клуша или Ируха-хрюха — любая могла забежать». Мужчинам Зоя-мотоцикл делала сливу. Попробуйте вырваться! Не драться же... От сливы были избавлены те, кто ей нравился, — Аполлонов, к примеру. И почему-то Вадик — дружески — пцоп! — слюнявила в шею. o:p/

Итак, Зоенька появилась на Стромынке в конце декабря 1958-го. Не на мотоцикле привизжала — на поезде. Но каков Ванечка! Ворковал голубочек с Зюсенькой ! Он, согласимся, обладал свойствами терапевта... o:p/

Но и способность предвидения Аполлонов не терял никогда. А впереди (Зойка-мотоцикл прибыла с поездом ранним) проступала перспектива брачной ночи. (Если бы одной! Плевать Мотоцикл хотела на строгость в вопросах посещения общежития посторонними лицами обоих полов.) Как спровадить? Друзья смотрели сочувственно. А он, не теряя ни золотой челки, ни золотой улыбки, начал дезинфекцию. «Какое, Зюсенька, скучное бытье-житье в столичном городе. Иду, скажем, на выставку, кругом — женщины с восторженными глазами. Ну и какая-нибудь приглянется. Тебя-то я слишком долго ждал...» — «Квя», — это квякает удовлетворенно Зойка. «...Приглянется. Но считается проявлением крайней невоспитанности — да, Зюсенька! — не то, что ты предложишь женщине ее проводить, ведь на улицах полно хулиганов — а просто вежливо обратишься: у вас приятное лицо, лучистые глаза, сказочная прическа, разрешите вас поцеловать в десны?» — «Го-го-го-го!» (Зойка). «Заметь, только в десны! Я не сказал „груди”!» — «Квя!» — «А почему не сказал? Потому что мне не хотелось в груди? Хотелось». — «Го-го-го-го!» — «И ей хотелось!» — «Го-го-го-го!» — Зоя, подпрыгивая на аполлоновской кровати. «Но слово „лифчик”, — Аполлонов даже вспотеет от возмущения, — считается здесь неприличным! И не могу сказать: будьте любезны, расстегните лифчик, а то у меня тремор в пальцах». — «Го-го-го-го!» — Зойка, шлепая сначала себя, а потом Вадика по бокам. — «А девушки? Нельзя девушке сказать: у вас такая симпатичная попка, что ах!» — «Го-го-го-го!» — Все хором. «Как закричат: что вы себе позволяете! Сказали бы просто — симпатичная — я и сама догадаюсь — что и где. Ну не тюрьма Москва после этого? Я уж не говорю, чтобы предложить девушке как-нибудь вечерком вместе хоть бы у нас на Стромынке почитать воспоминания о Якове Михайловиче Свердлове!» — «Го-го-го-го!» o:p/

Еще бы не «го-го»! Разве Зойка могла разгадать, какую сеть сплел Аполлонов? Да и все, кто был там, не знали, что самое трудное в приручении Зойки-мотоцикла позади, — она уже хрупала печеньем с его ладони — она уже уверилась — для Ванечки нет милее ее, потому что она светик — пци (поцеловал ее в ухо) — ненаглядный . Но он-то помнил, что выпихнуть ее надо не позднее восьми вечера, иначе не поспеет в родненький Владимир, потому готовил (вкрадчиво) удар. «...Да, Зюсенька, насмотрелся на столичных гузоверток — сыт, извини, по туточки, — полоснул себя по горлу удачно попавшим учебником „Научного коммунизма”. — Но ведь и ты, Зюсенька, виновата! — извини, что при ребятах, — страдальчески воззвал, — но они видели, в каком я цвете лица! — Голос его ударился в потолок и опал обратно, почти на шептуп. — А все потому, Зюсенька, милая-милая-милая (каждое слово говорилось на пци в ее ладошки), что я усомнился в твоей преданности... (Зойка заплачет? сдержится?) Мне говорили, ты проезжаешь мимо комитета партии, чтобы увидеть Потякина... — И заорал: — Говори! Есть Потякин или нет Потякина?!» o:p/

Вам не попадались маски монгольского бога войны? Астраханский помидор, если скрестить с тарантулом! Вот что зарычало на лице Зойки!  Она поперхнулась печеньем. Ноги, до того весело обнаженные телесным цветом чулочков, сунула в несвежие тапочки (взятые в аренду у Вадика).  И тут, сквозь шипящие монгольские шкварки, проступил лик кающейся Магдалины, даже волосы бессильно-распущенные. Притихло... o:p/

С инквизиторской болью, похрустывая как снег при морозе, прозвучал аполлоновский укор: «Даже Вадика в шею целуешь. Лучше бы украдкой... — махнул всепрощающе рукой. — А ведь для тебя, Зюсенчик, я по первому зову на все был готов. Помнишь? (Она кивнула.) Я дал тумака Потякину. (Кивнула.) Я сливал для тебя бензин у Баланкина. (Всхлипнула.) Я раздобыл — не спрашивай, чего мне это стоило, — дамскую сумочку апельсинового цвета, когда у владимирок был скромный выбор — сумочки цвета антрацита...». o:p/

Вадик, Ромушка, даже медленно думающий Лешка-чуваш были уверены: Зойке настала гмыка... Под руки — и на Курский вокзал. Но мы плохо знали ее. Женщина горячая, но отходчивая. Разве не естественно было б придавить Аполлонова в объятиях, зацеловать до исчезновения пульса, ловко вращая ногой — чтобы вытолкнуть лишних? Лучший аргумент в пользу верности. o:p/

И тут Аполлонов высверкнул давно припасенной блесной: «...Вон девчонки моих ребят для них что хочешь сделают. Подчистить „неуд”? Чепуха. Накидать в деканский портфель репьев — ерундовина. Голой пройти — чтоб все видели — какая она у него вихлястая — да, пожалуйста! — Повернулся к Вадику. — Разве твоя Людушка не поднялась голой по главной лестнице, когда наверху стоял и ректор и проректор? (Вадик лимонно кивнул.)» Разумеется, Людушка не поднималась, потому что никакой Людушки не существовало... o:p/