Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2013)

• Название: Новый Мир ( № 8 2013)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Эх! Где бы драка, ну хоть бы кто-нибудь сегодня подрался, руки чешутся. На тебя бы, Паша, на самого дружину напустить. Надо работать лучше, тогда не будет оставаться столько лишней энергии. Ребята, у меня есть план действий (вынимает из сумки полулитровую мензурку). Ух ты, Таня, где ты такую взяла? У метрологов попросила, сказала, для чего, мне дали. А для чего? А вот для чего (рассказывает). Так: заходим. Я их давно подозреваю в недоливе. Пашка, а ты куда? Нет, мы тебя с собой больше не берем, без обид. Остаешься караулить, тем более — вдруг драка. А можно сока, пожалуйста? (Три стаканчика по 200 мл. Таня S достает мензурку.) Это что у вас? Не волнуйтесь, народный контроль. (Валя-токарь работает на станке, который прозвали в цеху балалайкой, изготавливая самые мелкие детали на заводе.) Да не волнуйтесь вы так. Третий стаканчик с легкостью помещается в мензурку поверх двух первых, и здесь на авансцену выходит Вер-рка. Ее голос угрожающе вибрирует. Итак. В полулитровой мензурке! Поместилось! Три стаканчика по 200 миллилитров! Позовите заведующего, мы будем составлять акт проверки. Правильно! — кричат покупатели. Мы давно замечаем! Никаких «слушайте», гвоздит Верка, мы тут не слушать пришли! А обвес фиксировать! И мы его — фиксируем! Нам ничего не надо (Валя). И вы не волнуйтесь. Все будет нормально. Просто так делать нельзя. Правильно? Поэтому мы и составим акт проверки. Потому что люди хотят пить. А вы не доливаете. Да, да, одобряет народ. Хотим! А вы не доливаете! Мы и сами давно заметили! Но если бы не пришли с мензуркой, вы бы так и продолжали не доливать! Безнаказанность должна быть наказана. Молодцы ребята. Продавщица скисает. (В дверной проем заглядывает Пашка. Это подходящая минута. Была бы. Но Верка бдит, она показывает Пашке кулак, и Пашка живо делает такое лицо, будто и ничего.) o:p/

Вчетвером они идут по серой и свежей, теплой улице. Пашка, а это правда, что ты бывший чемпион города по боксу? Спрашиваешь. Это все знают. А мой приятель — сам A, мы с ним в ремесленном вместе учились и в одной комнате жили. Как это не слышали? Ну, это ты просто боксом не интересуешься, а он — гремит! Он... он вообще гремит сейчас. Даже чемпиона мира этого, свирепого Хью, убрал в первом раунде. И ты с ним в одной комнате спал? А не боялся? Ага, бывало, среди ночи вскочим и пошел махач, я иногда свободно даже его на лопатки клал, врет Пашка.  А вот меня положи на лопатки, попробуй! — Верка топорщится поперек дороги. Коренастая, плотная, глаза у нее мрачные, не на шутку бешеные.  Да... положу тебя, обязательно, — говорит Пашка таким тоном, что Валя слегка краснеет, Танечка S возмущенно пыхтит что-то под нос и поправляет очки, а Вер-рке хоть бы что. Давай-давай! — кричит и наскакивает.  Пашка аккуратно, лениво берет Верку поперек платья и взваливает  на плечо, а она брыкается, продолжая свою древнюю, как мир, игру, — но вдруг Пашка прислушивается... принюхивается... ставит Верку с размаху на асфальт, не замечая, что у нее слетела туфля, и устремляется вперед. Подрался кто-то. — Танечка, дай человеку любимым делом заняться. Верка скачет к туфле на одной ножке: меня-то подождите, э!! o:p/

Пашка уже в гуще событий. Валя K присматривается, но, как ни старается, не может понять, кто кого бьет. И как Пашка с ходу разбирается?  Да ничего он не разбирается, бьет куда попало, и все. Ты бы, Валя, пошел ему помог. Нашла, что советовать, Валя, не ходи! Девочки, я вас так люблю, говорит Валя K. Фи, я тебе добра желаю, а ты хамишь. Да ты просто боишься драться. Оставил приятеля в беде! Я тогда сама пойду! — Вер-рка подлетает к драке и хватает одного из дерущихся сзади за шею; тот, не ожидав подвоха, теряет равновесие и чуть не падает назад, Верка отцепляется и отпрыгивает. Народная дружина, громко говорит Танечка S, подходя к драке, вот тут-то все и заканчивается; вернее, конечно, не все, шум стоит еще долго, но уже подтягиваются и дворник, и сварливая бабушка с исцарапанными ногами, и поддает жару с подоконника многодетная мама, и солидный товарищ вылезает из подъехавшей «Победы», а что за товарищ, неизвестно, и в итоге конфликт разбавлен. Пашка, возбужденный  и всклокоченный, но почти невредимый, машет руками и что-то трещит, а солнце уже скрывается за домами, и огромные листья тополей висят в воздухе почти неподвижно, и пахнет озоном: будет гроза. o:p/

За ними бежит, шаркая, бабуся с исцарапанными ногами. Миленькие, комсомольцы, помогите! У меня нявестка больная. Бабушка, если больная, то надо доктора. А мы — народная дружина. Ась? Доктор, что доктор, ей доктор никакой не поможет. Придите, Христом Богом вас прошу, помогите, молодая, а умирает, умрет ведь. Христом Богом не надо, возражает Валя K, но мы согласны: сходим, разберемся, что там такое. o:p/

Они идут за бабусей. Живем-то мы в углу, пол-комнаты, совсем места нет, а у меня два сына, было-то четверо, в войну младшенький умер, а старший без вести на войне пропал, а двое живут со мной, вот младший, он как вы, школу заканчивает, работает, а старший-то пьет, женился и пьет, и вот заставил жену... я не знаю, как это сказать-то... Места-то у нас нет, а она больно хотела ребеночка, и как он говорит, вот обманула его... а он ее возьми и заставь... это... Аборт сделать (Вер-рка). Да... И бил ее, и угрожал, и... совсем затуркал... она и сделала... а только с тех пор лежит и все... не ест, не спит почти... лежит... ни работать, ничего... уже доктор-то, доктор что... хорошая попалась, Господь ее храни... говорит, ну, заберем в психическую, забрать-то мы ее можем, но вы же сами понимаете... а вам, говорит, нужно как можно быстрее ее из этого состояния вывести... радость ей нужна, а где ж, какая же у нас радость... o:p/

Бабуся суетится. Дверь открыта. Низкий потолок, запах сырости и гари: пожар был, что ли. Полумрак. Угарная кухня, полная тесных цветастых женщин. В узком коридоре галдит стайка оборванных дошкольников, ворвавшихся вслед за дружиной с улицы в дом. Боком — в узенькие «полкомнаты». Пашка остается снаружи, стоит в дверях. Скудные квадратные метры завалены вещами, заставлены мебелью. Здравствуйте. Мы народная дружина. Нас вот позвали... Зачем? Да мы сами не знаем, зачем. Уходите. Отворачивается к стене, накрывается одеялом. o:p/

За некрашеным, рассохшимся, заляпанным окном, в сонном пыльном безветрии, темнеет, и это не ночь: ленинградские ночи в мае белые. Нет, это буря надвигается на Нарвскую заставу с моря. Искоса направленным, желтоватым светом озарены напоследок улицы. Валя K вспоминает вдруг, где и когда он видел такой же странный свет: когда был маленьким и они уплывали из Ленинграда на барже. Смотри, сказал Вале старший брат. Валя обернулся на город и увидел над ним фантастическое, зловещее солнце, заревом гремящее по черному небу. Мама, там конец света? — спросил Валя. В ту ночь горели Бадаевские склады. Баржи бомбили, та, что ушла перед ними, потонула со всеми пассажирами. Верка мрачно смотрит в окно. Пашка отвернулся во тьму коридора, достал из кармана сахар-рафинад из заводской столовой и раздает мелким. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

4. ТАНЬ, СОЕДИНИ o:p/

o:p   /o:p

Нет! Никаких липовых справок! Ты с ума сошла? Хочешь, чтобы нас всех посадили? Мы семья репрессированного, ни на секунду нельзя об этом забывать! Ну и что?! Какие другие времена, какие другие?! Проживешь с мое и поймешь, что времена всегда одни и те же! Помолчи, Ляля, дело даже не в этом. Дело в том, Татьяна, что липовая справка — это обман. Законы нужно соблюдать. А закон говорит тебе ясно и четко: поступила на вечерний — иди работай. Все, Татьяна. Ты хорошо меня поняла? И Наденьке своей передай. Я, конечно, никуда заявлять не собираюсь, но мое мнение — это бесчестно. o:p/

Ну и куда я пойду? На завод?! А почему бы и не на завод? Я не хочу на станке работать! Не хочу! Меня вообще не возьмут на завод, я поступила на фи-ло-ло-га, ты понимаешь?! Выйди вон. Выйди вон, я сказал. А это все твое воспитание! Кого я вырастил! Кого я вырастил! o:p/

И вот на следующий день две подружки, Танечка и Наденька, идут по улице Волынкиной и стучатся в отделы кадров всех заводов. А заводов на Волынкиной шесть. И везде Наденьку берут, а Танечку нигде не берут. Кто-то? Где-где? Филолог? Ой, филолог, это, кажется, что-то связанное с «жи-ши»? Вы уж нас извините, но таких вакансий у нас пока нет. Вашу подругу да, а вас нет. Я же тебе говорила. Надь, если тебе здесь нравится, оставайся! Да ты что?! Без тебя?! o:p/

Вот последний завод на Волынкиной улице, и время уже к пяти.  Танечка и Наденька робко стучатся в двери отдела кадров. Здравствуйте, девчонки, меня зовут Борис Израилевич. Ну, с чем пожаловали? Мы вот... на вечерний... я инженер политехнический, а моя подруга университет филологический... Так-так, филологический? Фи-ло-ло-гический...  Инженер — это хорошо. Значит, вы обе инженеры? К сожалению, нет... Таня вот — филолог... А-а, филолог! Это же прекрасно, Танечка, что вы — филолог. У нас языки на заводе весьма присутствуют... Без заводского образования русский филолог и не филолог вовсе, а так... Ну что же, подруги, наверное, вы хотите вместе работать? Давайте-ка я вас определю — вот — комплектовщицы требуются в производственно-диспетчерский отдел. Эта работа самая ответственная и нужная на заводе, девчонки. От вас будет зависеть... Все будет зависеть от вас. Поэтому мы эту работу поручаем только студентам. У нас все студенты работают или упаковщицами, или комплектовщицами. Особенно филологи. Ну, и инженеры тоже. А потом уже становятся филологами и инженерами. Но — со стажем. Да. Поздравляю вас, девочки, с завтрашнего дня вы работаете на «Свободе». o:p/