Вики Баум - Гранд-отель

• Название: Гранд-отель
• Автор: Вики Баум
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0483-3

Бестселлер «Гранд-отель» — одно из самых известных произведений немецкой писательницы Вики Баум.

Вышедший в 1929 году, через год роман был экранизирован в Голливуде. Главную роль исполняла звезда тех лет — Грета Гарбо.

Водоворот судеб и страстей — так можно охарактеризовать события, происходящие в «Гранд-отеле».

---

— Хорошая ручка, — сказал Швайман, обращаясь к Цинновицу. — Чье это производство? Очень хорошая.

— Вам нравится? Я их заказываю в Лондоне. Хорошая, верно? — Цинновиц почиркал пером в блокноте. Все внимательно смотрели, как он это делает.

— И сколько стоит такая ручка, позвольте полюбопытствовать? — спросил Прайсинг, доставая из кармана свое вечное перо, на которое теперь все воззрились.

— Три фунта с небольшим, но зато без таможенной пошлины. Мне их привозит знакомый, — ответил Цинновиц. — Приятная вещица. Очень приятная.

Все, вытянув шеи, наклонились вперед над столом, как мальчишки-школьники, все разглядывали привезенное из Лондона зеленое, под малахит, вечное перо. Этот предмет, по-видимому, заслуживал того, чтобы пятеро участников важных деловых переговоров в течение нескольких минут уделяли ему внимание.

— Ну, давайте все-таки займемся нашими делами, — предложил наконец Герстенкорн хриплым бронхитным басом, и советник юстиции Цинновиц сразу же уперся бледными, малокровными пальцами в зеленое сукно стола и начал свой доклад, используя ловко подобранные обороты речи, которые надолго повисали в синем воздухе конференц-зала.

Прайсинг позволил себе ненадолго расслабиться. Он не отличался красноречием и потому был рад, что Цинновиц избавил его от обязанности говорить о деле. Он с удовольствием следил за тем, как гладко раскручивались четкие, точно сошедшие с конвейера фразы. Впрочем, пока шла лишь вводная часть доклада. Цинновиц говорил о давно-давно известных вещах, которые тысячу раз пережевывались на всех прежних встречах. И только подводя итоги, он обрисовал нынешнее положение дел. Цинновиц выуживал из папки с документами то один, то другой листок и, поднося его к близоруким глазам, быстро и без запинки прочитывал вслух длинные колонки цифр.

Положение дел, повторим, было таково: акционерное общество «Саксония», производящее в основном хлопчатобумажные изделия, скатерти, покрывала и весьма популярные у домохозяек специальные тряпки для уборки, изготавливавшиеся из отходов производства, было средним и вполне крепким предприятием. Активы «Саксонии» — ее земли, строения и машины, ее сырье и готовые изделия, патенты и прочее, но прежде всего принадлежавшие ей магазины — составляли весьма солидную сумму. Годовой оборот и чистый доход держались на вполне приличном уровне, дивиденды за последний год достигли 9,5 %.

Цинновиц все называл и называл цифры, Прайсинг слушал доклад с удовольствием. Все в его фирме было в идеальном порядке, а изделия из отходов, которые приносили около 300 000 марок, были его, Прайсинга, детищем. Он посмотрел на Герстенкорна. Тот с глубокомысленным, но притом довольно дурацким видом, что отличает хитрых стариков, покачивал головой с жестким седым ежиком. Швайман курил сигару и, казалось, вовсе не слушал. Вайц проверял каждую цифру, которую называл Цинновиц, по своим записям, то и дело заглядывая в блокнот с кожаной обложкой. Фламм-первая, не превзойденная в умении в нужное время стушеваться, смотрела то на блики света в графине, то на свой карандаш с остро, как штык, отточенным грифелем. Цинновиц вытащил из стопки документов новую пачку бумаг и перешел к описанию положения дел на фирме «Хемницкий трикотаж». Когда он говорил, его длинная, редкая, как у китайца, бородка прыгала вверх и вниз.

«Хемницкий трикотаж», как вытекало из доклада, по сравнению с «Саксонией» было гораздо более скромным предприятием. Здесь не было и половины тех активов, какими располагала фирма Прайсинга, а баланс свидетельствовал о весьма напряженной ситуации. Списан был лишь минимум, тем не менее была выделена крайне высокая тантьема[18]. Годовой оборот был велик. Чистый доход, однако, не соответствовал размерам оборота. При всем этом цифры баланса были поразительно высокими. Цинновиц прочел эти цифры с вежливой и ненавязчивой вопросительной интонацией, затем поднял глаза на Герстенкорна и сделал паузу.

— Даже больше, — сказал Герстенкорн. — Больше. Можете спокойно считать, что тут все двести пятьдесят тысяч. Не сомневайтесь, все верно.

— Так нельзя считать, — вмешался Прайсинг. Он уже начал нервничать. — Нужно ведь учесть амортизацию новых машин, которые используются при вашей новой технологии. А вы даже не списали, как положено, старые машины!

— Не важно. Это не важно, — упрямо возразил Герстенкорн.

Юрист Вайц протрубил:

— Наши цифры скорей занижены, но никак не завышены.

Цинновиц протянул Прайсингу свой листок, Прайсинг принялся тщательно изучать расчеты. Итог был ему и без того известен. «Хемницкий трикотаж» было ненадежным предприятием, с самого основания оно располагало лишь незначительным начальным капиталом, а нынче кредит был почти полностью исчерпан. Однако предприятие имело оборот, приносило доходы, оно явно шло в гору, и конъюнктура ему благоприятствовала. Меж тем «Саксония» плелась в хвосте, засыпала на ходу, хоть и являлась солидной, основательной фирмой. Хлопок, покрывала, тряпки для вытирания пыли. В настоящее время мир не нуждался в покрывалах и тряпках для пыли. И старик тесть в Федерсдорфе знал, что делает, когда всеми возможными средствами старался овладеть конъюнктурой в трикотажной промышленности и использовать ее на благо «Саксонии».

— Это не играет роли, — сказал Прайсинг со свойственной людям в невыгодной ситуации готовностью идти на уступки. Герстенкорн взял у него из рук листок с цифрами баланса и любовно разгладил его, снова засмеявшись и закашлявшись.

Цинновиц уже опять нанизывал слово за словом, теперь он говорил о стоимости акций — тут-то и была явная загвоздка. Истинная стоимость ценных бумаг «Саксонии» была вдвое выше, чем стоимость акций «Хемницкий трикотаж». Исходя из этого пункта, все состоявшиеся прежде переговоры пришли к тому, что при слиянии предприятий на две акции «Хемницкий трикотаж» пришлась бы одна акция «Саксонии». Теперь же хемницкие акции подскочили в цене, акции хлопкоперерабатывающих заводов, напротив, упали, соотношение сил, таким образом, существенно изменилось, и — доктор Цинновиц подчеркнул свою мысль примиряющим взмахом руки — основания для обмена были теперь совсем иными, поскольку курс хемницких акций так сильно поднялся. Прайсинг с раздражением слушал ровный судейский голос своего юриста, который, используя множество безупречно выстроенных оборотов в сослагательном наклонении, сообщал исключительно неприятные вещи, а их Прайсинг и сам прекрасно знал. Сигара вдруг сделалась горькой, он затянулся еще раз-другой и сунул, не докурив, в пепельницу. В одном из пунктов в разъяснения Цинновица внезапно вмешался юрист Вайц, он вдруг выскочил на сцену, как актер по суфлерской подсказке, взмахнул руками над зеленым сукном и начал излагать свои возражения. Вайц называл цифры, то заглядывая в блокнот, то по памяти, это были новые, неизвестные раньше цифры. У Прайсинга вздулись жилы на лбу, глаза выкатились — так старался он запомнить все данные, проникнуть в их смысл, не потерять ясного представления обо всем в целом. Он взял несколько лежавших на столе листков бумаги с гербом Гранд-отеля и стал записывать цифры, тайком, нервничая, как плохой ученик. Советник юстиции Цинновиц в свою очередь кинул взгляд в сторону прилежной секретарши, и Фламм-первая принялась стенографировать синим карандашом в блокноте все произносившиеся Вайцем опасные слова и доводы. Наконец Вайц зычным голосом подвел итог: нет, нельзя ожидать от акционеров — держателей акций «Хемницкий трикотаж», что они согласятся отдать половину своих акций, как того требуют условия договора о слиянии фирм. По его мнению, вообще нет причин, чтобы при возможном объединении — Вайц, как провинциальный актер, особенно выделил голосом слово «возможное» — «Саксония» приобрела преимущества перед своим партнером и чтобы хемницкое предприятие, эта процветающая фирма, сделалась, таким образом, зависимой от «Саксонии» и отошла на задний план.

Цинновиц взглянул на Прайсинга, и тот послушно заговорил. У него была манера о важных вещах говорить тихо и в нос, скучным, бесцветным голосом. В глубине души Прайсинг был человеком нерешительным, потому и прибегал к такой манере: ему хотелось создать впечатление спокойствия и уверенности в себе. В ту самую минуту, когда он бросился в бой, ладони у него стали влажными. Глаза Шваймана, как две серые мыши, выглянули из красных нор глазниц, где раньше прятались, а Герстенкорн сунул большие пальцы в проймы жилета и глядел так, словно от души забавляется. Штофные обои равнодушно взирали на происходящее. Такие переговоры проходили в Гранд-отеле чуть не каждый день, здесь, в этой «большой дыре», постоянно заваривалась каша, которую потом расхлебывали предприниматели и дельцы. Сахар дорожал, шелковые чулки дешевели, угля не хватало — тысячи вещей зависели от того, чем завершались сражения в конференц-зале Гранд-отеля.