Виктор Коноваленко - Третий период

• Название: Третий период
• Автор: Виктор Коноваленко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Спорт
• Год: 1986

Восьмикратный чемпион мира по хоккею, двукратный олимпийский чемпион рассказывает в своей книге о становлении сборной команды страны, о характере знаменитой ледовой дружины, о «серебряном» взлете горьковского «Торпедо», о нелегком вратарском искусстве. Рассчитана на массового читателя.

Литературная запись Л.Голубевой и Л.Россошика

---

     Анатолий Тарасов. «Хоккей грядущего»

     Но перед матчем с чехословаками нас успокаивали шведские хоккеисты: не расстраивайтесь, мы не проиграем, вот увидите. Со шведами мы всегда ладили. И они действительно не проиграли: встреча завершилась вничью – 2:2. Узнав результат, решил, что играть надо мне – Зингер мог переволноваться, не выдержать. Пошел к тренерам.

     – Играть хочешь? – переспросил Тарасов.

     – Хочу...

     Ждал, что сразу скажут мне, буду стоять или нет. Но после минутного молчания Чернышев произнес:

     – Ты же знаешь, мы такой вопрос сами решить не вправе. Надо посоветоваться с ребятами.

     О том, что все-таки мне доверено охранять ворота, я узнал только в раздевалке перед разминкой. Обрадовался, не скрою.

     Это был «наш» матч! Да и счет встречи сам говорит об этом – 5:0. Вновь победа! Но меня она не особенно вдохновила. До самой Москвы не прошло недовольство собой.

     В Шереметьеве меня встречали Валентина с дочерью, Миша Марин и наш горьковский фотокорреспондент Иосиф Соборовер. Тогда, по горячим следам, и появилось мое интервью в «Ленинской смене».

     «Первый вопрос обычно: как настроение? Но задал я его неспроста. Думаю, если ответит "нормально", разговора не получится.

     Виктор впервые, пожалуй, за долгие годы нашего знакомства на этот обычный вопрос не ответил своим обычным "нормально". Он сказал: "неважное".

     – Почему же?

     – Устал, и настроение плохое.

     – Ну, давай поговорим подробнее. Как ты оцениваешь победу нашей команды?

     – Победа трудная. Но не должна была быть трудной. За шесть лет я не видел турнира слабее, чем в Гренобле: и канадцы слабее, чем всегда, и шведы, и чехословаки.

     – Ну а наша команда?

     – И наша команда самая слабая за все годы, которые я провел в сборной.

     – В чем же слабость нашей команды?

     – Тройка Ионова – не тройка. Она играла плохо. За весь турнир забила всего одну шайбу – в последнем матче с канадцами. Наша тройка – торпедовская – сыграла бы лучше.

     – Но вратарь больше связан с защитными линиями.

     – И защитники играли хуже, чем всегда. Только Рагулин с Блиновым еще ничего. Ну и Кузькин в конце... А остальные плохо играли.

     – А как играл вратарь?

     – Тоже плохо.

     – Виктор, в матче с чехословацкой сборной ты пропустил пять шайб. Тут были споры, сколько из этих пяти на твоем счету. Мы все думаем, что третья и четвертая.

     – Нет, все пять на моем счету. Я сыграл плохо.

     – А чем объяснить твою плохую игру?

     – Этого я и сам не понимаю. Я всегда очень настраивался на все матчи. Говорят, что я никогда не волнуюсь, но я волнуюсь перед игрой каждый раз. А тут я был очень спокоен и очень уверен в себе. Чувствовал себя хорошо. Но почти 30 минут мы ждали начала игры. Ждать надоело. Задор весь пропал, и поэтому, я думаю, играл плохо. И после игры мне все сказали, что я проиграл этот матч. Тренеры меня ругали, ребята со мной не разговаривали, газеты, говорят, обо мне написали плохо. Настроение было неважное. Решили меня на матч с канадцами не ставить. Это я теперь уже узнал, что там было. Тренеры собрали капитана Майорова, его ассистентов Александрова, Зайцева, Фирсова. Спросили у них: кого ставить на матч с канадцами – Зингера или меня? Но я об этом их решении до начала игры не знал. Мне самому хотелось играть с канадцами.

     – А не пугала ответственность?

     – Канадцы – моя команда. Нам говорили, что мы не должны смотреть матч чехословаков со шведами, боялись что мы перегорим. Но, я думаю, мы перегорели бы еще больше, если бы этот матч не видели. Я смотрел его по телевизору. И когда узнал, что ничья, решил, что мне надо играть.

     – В прессе промелькнуло сообщение о том, что ты просил тренера поставить тебя на этот матч, а сам чуть ли не плакал.

     – Я плакал в жизни всего один раз. А тут я не плакал. Сказал, что сыграю хорошо. Не пропущу. И меня поставили.

     – Как ты оцениваешь игру в матче с канадцами?

     – Нормально.

     ...Я взял еще два коротких интервью. Первое – у старшего тренера сборной СССР Аркадия Чернышева. Чернышев сказал: "Коноваленко сыграл хорошо, но матч с Чехословакией он проиграл".

     Второе интервью – у специального корреспондента "Советского спорта": "Коноваленко сыграл в этом турнире хорошо. Но что значит хорошо? Вся наша команда играла хуже, чем всегда, и Коноваленко сыграл, может быть, хуже, чем год или два назад. Но на фоне игры команды он был едва ли не лучшим игроком. Ругать его нет никаких основании, что я и не сделал, передавая репортаж из Гренобля о матче СССР – Чехословакия"».

     М. Марин. «Коноваленко говорит по существу»

     «Ленинская смена», 1968, 25 февраля

     Сгоряча, обозлившись на столь категоричную оценку моей игры, я даже заявил тогда, что играть в сборной команде больше не буду. За «Торпедо» постою еще год-другой, а за сборную – нет. Но, как всегда, наступил перерыв в чемпионате, потом стартовал новый хоккейный сезон. И все, казалось, пошло по давно заведенному распорядку: игры за свою горьковскую команду, вызов на сборы главной команды страны. Время прошло, обиды тоже. Да и на кого мне было обижаться? На самого себя?

     Все шло своим чередом. До мирового первенства оставалось совсем немного времени... А потом произошла та накладка. Я уже рассказывал. И как был отчислен из команды, и про возвращение в сборную, в самый канун нового чемпионата мира.

     «Положиться на него можно было всегда. Выходя на трудный матч, мы могли сказать про Виктора, как и друг про друга: "Не подведет".

     Я до сих пор не могу понять, как это он все-таки подвел однажды сборную. За несколько дней перед отъездом на первенство мира 1969 года не явился на сбор. Отчислили его из команды правильно. Но уверен, если бы взяли, он бы там чудеса творил, чтобы свой грех искупить.

     Впрочем, спустя год Коноваленко все-таки попал в Стокгольм, на чемпионат мира. Попал, и это был его лучший чемпионат. Преклоняюсь перед такой стойкостью и мужеством: ведь Виктор – мой ровесник».

     Майоров. «Я смотрю хоккей»

     Не упомянул я лишь об одной детали, о которой сам-то узнал совершенно случайно и много позже случившегося. Оказалось, что моя жена Валентина написала письмо Чернышеву, где брала всю вину на себя за мое опоздание на сбор. Мне она об этом ничего не сказала. Да и Аркадий Иванович признался уже спустя большой срок.

     ***

     И вновь Стокгольм. Знакомые улицы, уютный «Юханнесхоф». Только живем мы в другом отеле – «Фламинго».

     У меня новый дублер – Владик Третьяк. А может, я у него? Такая мысль и в голову не приходила. Мальчишка же совсем, хотя и молодец, умница. Поселились мы с Владиком вместе. Он от меня – ни на шаг. Внимателен и все на лету схватывает.

     Давно он мне приглянулся, еще когда за молодежную команду ЦСКА играл. Данные хорошие. Дело за характером. Но и тут он оказался на высоте. Это я уже понял, поближе познакомившись со своим напарником. Невольно вспоминал и свой дебют в сборной. Эх, был бы тогда в Швейцарии рядом со мной Пучков, наверное, иначе бы мы тогда выступили, да и я быстрее уму-разуму поднабрался. Владик учился прямо по ходу игр. Выспрашивал, если что-то недопонимал. Я помогал, чем мог. Мы были на «ты». Хотя остальные молодые с тем же Рагулиным – Александр Павлович, не иначе. А я ведь был самый «старый» в тот год в сборной, а Третьяк – самый молодой. Он меня «батяней» называл.

     «Из игроков сборной СССР моим первым наставником был замечательный советский спортсмен Виктор Коноваленко... В свои тридцать один авторитет он имел огромный.

     ...У него была прекрасная интуиция. И никогда его не покидало хладнокровие – вот что особенно важно. Только по какому-то обидному недоразумению Виктора ни разу не признавали лучшим голкипером мировых первенств. Ни один страж ворот в любительском хоккее не имел столько побед, сколько было у него.

     Не помню, чтобы ребята в нашей сборной кого-нибудь уважали больше, чем Коноваленко. Его уважали за верность родному клубу. Его уважали за справедливость, за мужество и стойкость.

     О скромности этого человека ходили легенды. Он никогда и ничего не просил, ни на что не жаловался, старался всегда и везде быть незаметным».