Константин Соловьев - Слуга Смерти

• Название: Слуга Смерти
• Автор: Константин Соловьев
• Издательство: АСТ
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-074892-1

Магильеры бывают разные. Фойрмейстеры способны щелчком пальцев превратить человека в пылающий факел. Штейнмейстеры — обрушить стены любой крепости. Вассермейстеры — превратить водяные брызги в шрапнель. Люфтмейстеры — передать слова на расстоянии. Магильеров мало кто любит и почти все — боятся. Но никто не вызывает такой неприязни и страха, как тоттмейстеры. Смертоеды. Некроманты. Верные слуги Госпожи Смерти…

---

Шипение стали.

— Простите меня, Курт.

Смерть — это пустота…

Глава 9

Я очнулся от того, что какой-то большой и тяжелый предмет врезался в дерево рядом с моим лицом. Я поднял веки и тотчас пожалел об этом — мир хоть и появился в цвете перед глазами, но был еще зыбким, каким-то плоским и звенящим, точно всё, что находилось вокруг меня, не существовало на самом деле, а было нарисовано на дне огромной треснувшей тарелки. Я слышал человеческие голоса и чувствовал запахи, которые сейчас не имели для меня никакого значения. С трудом переведя взгляд, я посмотрел перед собой. Дерево оказалось грубой столешницей, изрезанной ножами, тяжелый предмет — пивной кружкой. Судя по мыльной, с желтоватым отливом, шапке пены, пиво только что нацедили.

— Выпей, — посоветовал человек, поставивший ее передо мной. — Помогает. Я иной раз такую взбучку получал, точно полк французских гренадеров меня в качестве мишени на стрельбище пользовали, а хлебнешь пива, кровь разжижишь — и в голове как-то проще и яснее…

Это был Макс Майер. Он внимательно и заботливо смотрел на меня, устроившись по другую сторону стола. Стол… Макс казался большим, пышущим здоровьем и жаром, каким-то до удивления реальным и плотным в окружающем меня непонятном мире. Стол, пиво… Да где же я?

Мне стоило значительного труда обернуться, но это помогло — я увидел помещение с невысоким закопченным потолком, ряды столов, занятые людьми, покосившееся колченогие стулья, стойку… Значит, трактир. Но какой? «Император Конрад»? Я поискал взглядом, но не обнаружил обескураженного императорского лика в раме. И Бог с ним… Только вот запах здесь стоял отчаянно душный, какой-то едкий, сдавливающий. Вечно Макс выберет самый страшный трактир в городе…

«Город? Мы в Альтштадте?» Моя мысль была еще слишком слаба, она плутала в темных закоулках сознания, как замерзшая муха в клочьях липкой паутины. «Альтштадт… Трактир… Макс…».

Я пошевелился, чтобы взять кружку, но что-то мягко воспрепятствовало этому. Опустив взгляд, я обнаружил, что моя правая рука висит на груди на перевязи, обмотанная грязным лохматым бинтом. Я машинально прикоснулся к ней пальцами левой и едва не вскрикнул — внутри костей заскользили огненные змеи.

— Спокойно ты, — сказал Макс. — Забудь про руку, покамест. Кости, конечно, полопались, но через месяцок ты и думать про это забудешь. Эх, Шутник… Пей, пей!

Я взял кружку левой рукой и, с трудом оторвав ее от стола, поднес ко рту. Пиво показалось мне пресным, выдохшимся. Но, как ни странно, именно оно подстегнуло едва ворошащееся сознание. Рука!..

— Где Кре…

Макс меня понял:

— Забудь про него. Отыграл своё твой Кречмер. Как сам-то? Раз говорить можешь, значит, не так все плохо. Я уж боялся, что он тебя заломает… Значительной силы человек был. Веришь ли, две пули…

— Где он?

Макс внимательно посмотрел на меня. Точно пытаясь удостоверится, что я действительно ничего не помню, а не разыгрываю его.

— Господин обер-полицмейстер скончался этой ночью при исполнении служебных обязанностей.

Кречмер мертв. Облегчение пришло в мою душу не бодрящим ветерком, а теплым болотным сквозняком. Слишком устал. Надо поспать. Вызвать лебенсмейстера — пусть посмотрит, что с рукой и заодно усыпит меня дня на два-три.

— А где Петер?

Макс рассмеялся.

— Да вот же он! — он ткнул пальцем на место справа от меня. — Не буди парня, видишь, устал… Подумать только, три кружки пива, а уже дрыхнет, как сапожник!

Действительно, рядом со мной, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки, спал Петер. Странно, что я сразу его не заметил. Он выглядел, как и раньше, только волосы были сильнее растрепаны, да на щеке виднелся след свежего кровоподтека неправильной формы. Где-то, видно, и он зацепился этой беспокойной и длинной ночью. Сейчас, небось, уже дело к рассвету, а то, может, и полдень. Я огляделся, но окон в трактире не обнаружил, даже оконец под потолком. Вот отчего тут так душно… Хронометра при мне, конечно, не было — остался в доме.

Несмотря на совет Макса, я протянул здоровую левую руку и слегка потряс Петера за шиворот. Тот застонал в забытье и вдруг открыл глаза. Сон на трактирном столе явно не освежил его, взгляд у Петера был какой-то дикий, затравленный. Рывком подняв голову, он стал протирать глаза.

— Где мы? — спросил он хрипло, озираясь.

Макс опять рассмеялся:

— Я понимаю, Шутнику крепко перепало, да все по голове, но тебе-то на отбитую память грех вроде жаловаться. В трактире мы, будто не видите. Славное местечко, хотя и не всем известное, я захожу сюда изредка. Есть у меня, правда, подозрение, что пиво здесь водой разбавляют, хозяин та еще шельма, но все ж…

— Как он называется? — зачем-то спросил я.

— У него нет названия, — задумавшись, сказал Макс и отхлебнул из своей кружки. — Ну Ей-Богу разбавлено! Ох, народ пошел…

— Так мы в городе?

— В городе?.. Нет, не совсем. Но и не далеко. Можно и закуски взять… Голоден?

— Нет.

— Ну и ладно. Ты, Шутник, везунчик, каких поискать. Ни палица тебя французская не берет, ни палаш жандармский, — он рассмеялся неказистой шутке и снова взялся за кружку.

Кроме нас в трактире было не больше двух десятков человек. Но, судя по тому, как медленно они двигались и как молчаливы были, час стоял то ли очень ранний, то ли изрядно поздний. Обычно в трактире даже за полночь слышны оживленные разговоры, стук костей и прочие звуки, отличающее его от всех прочих зданий, здешние же посетители ели и пили едва ли не в молчании. Кто-то бубнил с набитым ртом, кто-то шептался, где-то сзади спорили, но без особого энтузиазма, вполголоса. Видно, какой-то сельский трактир, но что в нем нашел Макс?..

За соседним столом сидел здоровяк в полотняной рубахе и с целой копной темных волос на голове. Он методично резал бифштекс на своей тарелке, не обращая внимания на окружающее, — присутствие двух тоттмейстеров рядом его совершенно не смущало. Напротив него устроился человек с внешностью сельского кюре в замызганном грязью плаще. Покусывая щепку, которой, видно, ковырялся в зубах, он перелистывал какую-то маленькую книжицу. Компания из трех юношей возрастом немного постарше Петера примостилась подальше. Они сосредоточенно играли в карты, не выпуская изо рта папирос, время от времени кто-то из них бросал карты на стол, а остальные, в совершеннейшем молчании что-то считали, беззвучно шевеля губами, а потом тасовали колоду заново. У стены, один за столом, сидел плотный лысый человек в кожаном фартуке, видимо, кожевенник или мясник. Низко опустив голову с покатым лбом, он барабанил толстыми как сосиски пальцами по столешнице. Я отыскал взглядом трактирщика — это был невысокий человечек, кажется еврей, наполовину спрятавшийся за стойкой. Он протирал тарелки грязным полотенцем с равнодушием молотилки для льна. Одним словом, люди, уставшие и безразличные, занятые каждый своим делом. И ни в одном из их дел не фигурировал обер-тоттмейстер второй категории Курт Корф.

— О, наконец-то! — воскликнул Макс. — Ты улыбаешься! Не зря, значит, завел тебя растормошить. В госпитале, оно же знаешь, как… От скуки мыши мрут. Давай, хлебни-ка еще! А ты, Петер, что? Взять тебе еще? Эх, помню, сам лицеистом был, славные же были времена…

— Нет, — сказал Петер, словно через силу. У него был вид человека, проснувшегося в незнакомой обстановке, он вертел головой и морщил лоб. Все же не каждый раз просыпаешься в трактире.

Я чувствовал себя еще скверно, мысли мои, выбравшись из стылой паутины, все никак не могли набрать ход, копошились, как крысы в подполе. Облегчение от того, что все закончилось, было каким-то горьким, не доставляющим радости. Просто закончилась скверная история, будь она неладна. Более того, в этом их копошении сквозило что-то тревожное, муторное. Как будто я позабыл что-то важное, да позабыл так, что нельзя и нащупать. Мне казалось, это все из-за здешнего воздуха. Надо бы выйти во двор, пусть там и ночь, подставить раскаленную голову ветру. Невозможно сосредоточиться, вдыхая эти миазмы…

— Что произошло в доме? — прямо спросил я у Макса.

Тот ответил не сразу, видно подбирал слова.

— Да что и должно было. Уж кому знать, как не тебе… Вошел Кречмер твой… Мы с ребятами выждали для верности пару минут — и в дом. Думали, сразу он на тебя не набросится, не такой человек, даже если и решился. Вдруг сказал бы пару слов… Он ничего не говорил?

— Нет, не говорил, — я вспомнил Антона Кречмера. Блеск его глаз и ненависть, от которой замерзал воздух. Макс дружески похлопал меня на плечу, только тогда я сообразил, что замолчал с открытым ртом. — Всякие глупости разве что.

— А именно? — уточнил Макс.

— Говорю же — ерунда… Что-то про долг. И что ему меня искренне жаль. Представляешь?

— Ого.

— Он был сумасшедшим, — пробормотал я. — Сумасшедшим убийцей. Я видел его глаза… Мерзость какая.