Елизавета Кондрашова - Дети Солнцевых

• Название: Дети Солнцевых
• Автор: Елизавета Кондрашова
• Жанр: Детская проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91921-063-4

После трагической смерти отца две сестры поступают в женский институт на казенный счет. Старшей из них обучение в этом заведении поможет воспитать стойкость и характер. Младшая же станет отчаянной шалуньей и сорвиголовой…

Жизнь воспитанниц мастерски описана Е. Н. Кондрашовой — бывшей выпускницей Павловского института.

---

Пепиньерка засмеялась:

— Долго же тебе придется ждать молока! Знаешь ли, хлеб надо съесть на месте, а в карман прятать и ходить с ним не позволяют. За это наказывают.

Она взяла Варю за руку и повела ее по длинным пустым комнатам и коридорам.

— Мы куда идем? — спросила с беспокойством Варя, заглядывая в лицо пепиньерки.

— Куда? Скоро увидишь, только не молоко пить! — ответила та, поддразнивая девочку.

Они поднялись в верхний этаж, прошли одну большую спальню, уставленную двумя длинными рядами кроватей, одинаково накрытых белыми байковыми одеялами с ярко-красной каймой и двумя подушками на каждой, прошли другую, а в третьей остановились.

— Софьюшка! — крикнула пепиньерка. — Софьюшка!

На противоположном конце спальни отворилась дверь, и из нее показалась высокая, худая, рыжеватая, с крупными веснушками на длинном лице горничная — девушка в тиковом платье.

— Елена Антоновна приказала остричь новенькую. Нельзя ли поскорее? Мне надо еще поспеть в лазарет до шести.

— Сейчас, — ответила девушка и скрылась за дверью. Через минуту она вышла с ножницами и гребнем.

— Ну, садитесь, — сказала она, отодвинув от первой кровати табурет. — Э-э-эх, да какие же чудесные локоны! Вот жаль-то! — добавила она, собрав в руку длинные и густые шелковистые волосы девочки. — Вот тут садитесь.

Варя только в эту минуту поняла, что дело идет о ее локонах. Она испуганно посмотрела на пепиньерку, на Софьюшку и на ножницы.

Софьюшка нагнулась, чтобы приподнять и посадить девочку на табуретку, но Варя вырвалась из ее рук, отбежала на несколько шагов, остановилась и закричала отчаянным голосом, взявшись за голову:

— Нет, нет, пожалуйста, нет!

— Замолчи! — крикнула пепиньерка и направилась было к Варе, но девочка бросилась от нее на другой конец комнаты, забилась между кроватью и стеной и, как испуганный зверек, беспокойно оглядывалась по сторонам.

— Оставьте ее, барышня, — сказала участливым голосом Софьюшка, — смотрите, как она испугалась, бедная пташка! Все равно, ведь можно завтра утром…

— Как можно оставить до завтра, когда Елена Антоновна сказала, чтобы ее остричь теперь? Что за пустяки! Пожалуйста, не выдумывай! — сказала пепиньерка, подойдя к девочке, которая, видя, что деваться некуда, ждала своего врага с широко открытыми глазами и лицом, исказившимся от ужаса.

Пепиньерка подошла к ней и, стараясь разнять ее руки, с досадой продолжала:

— Ведь ты не дома; иди и садись сейчас, слышишь? Здесь куражиться не позволят!

Она разняла ее руки и взяла крепко в свои.

Варя беспомощно осмотрелась, как бы ища защиты, но в комнате, кроме нее и двух ее врагов, никого не было. Она вырвала свои руки и, закинув их на голову, крепко сжала их на затылке и что было сил закричала:

— Не надо, не надо, душечка, пожалуйста, не надо!

Молодая девушка остановилась на минуту и, дернув Варю за плечо, произнесла с досадой:

— Противная девчонка! Вот выдрать бы тебя!

Она с досадой дернула Варю за волосы и отчетливо проговорила, сдерживая, насколько могла, свое раздражение:

— Пойми ты, что тебя надо остричь, здесь с космами твоими тебе не позволят оставаться. Если ты не уймешься сейчас же, тебя остригут насильно. И не только волосы, но и уши отрежут!

С этими словами она положила свои руки на плечи Вари. Девочка, почувствовав ее прикосновение, еще теснее прижалась к стене и, уцепившись за железную перекладинку кровати, закричала неистовым голосом…

— Что тут такое? Что за шум? — вдруг раздался встревоженный голос, и в комнату почти вбежала женщина лет тридцати пяти, среднего роста, худенькая, очень сутулая, так что на первый взгляд казалась горбатой, с бледным серьезным лицом, большими темно-голубыми глазами, светлыми длинными ресницами и массой золотистых волос, гладко причесанных спереди, а сзади закрученных в косу, с трудом умещавшуюся на маленькой голове.

Варя тут же замолчала. И она, и пепиньерка, и Софьюшка, стоявшая поодаль, молча и смущенно смотрели на так неожиданно явившуюся помощь или помеху — этого они еще не знали.

Вбежавшая дама была Марина Федоровна Милькеева. Она быстрым взглядом окинула сцену, увидела забившуюся за кровать, растрепанную и испуганную девочку, смущенную пепиньерку и горничную, стоящую с ножницами, и тотчас же поняла, в чем дело.

— Что вы тут делаете? — обратилась Милькеева по-французски к пепиньерке.

— Елена Антоновна приказала остричь вот эту новенькую, а она не дается, злится, — начала объяснять молодая девушка, покраснев.

— Je dois vous dire, mademoiselle, que vous méritez fort peu la confiance de votre dame. Retournez à votre service. Je me charge de l’enfant [36], — сказала Милькеева голосом, не допускающим возражения.

— Я не могу этого сделать. Мне приказано отвести ее в лазарет, к сестре, после стрижки, — нерешительно сказала пепиньерка тоже по-французски.

— И прекрасно. Я исполню это за вас и вечером объяснюсь с Еленой Антоновной. Можете идти. Да, впрочем, на какое время позволено оставить маленькую у сестры?

— До семи часов, — ответила молодая девушка с нескрываемым неудовольствием и, быстро повернувшись, пошла из дортуара.

— С чего она так расплакалась? — спросила Милькеева Софьюшку.

Софьюшка рассказала все, как было, и добавила:

— Она больше от страха, очень уж напугала ее Бунина.

— Ты о чем плакала? — спросила Марина Федоровна Варю, подойдя к ней.

Варя подняла на нее глаза и узнала в ней ту даму, которая экзаменовала сестру, а потом спросила, сколько ей лет.

— Эта… большая… девочка… хотела мои волосы отрезать, — ответила Варя, торопясь, заикаясь и подбирая губы, чтобы не заплакать.

— Ты была в классе? — помолчав минуту, спросила Марина Федоровна. — Видела там девочек?

— Видела, много-много, — сказала Варя нараспев и посмотрела прямо в глаза классной даме.

— А видела у кого-нибудь из них длинные волосы или букли?

— Нет, они все такие смешные, точно мальчики! Волосы у всех коротенькие, вот такие…

Варя прищурила глаза и показала пальцами, какие у девочек короткие волосы.

— А ты знаешь, отчего у них короткие волосы?

— Отчего? Оттого, верно, что им их обрезали.

— А как ты думаешь, для чего всем им обрезали волосы?

— Для чего?

Варя повела плечами, открыла большие глаза, улыбнулась всем лицом, развела ручонками и стояла молча.

— Для того, чтобы они были всегда гладенькие, чистенькие. Они еще маленькие, сами справиться с длинными волосами не могут, а причесывать их некому. Ты сама причесываешь волосы и завиваешь букли? — спросила мадемуазель Милькеева.

Варя засмеялась, откинув голову, и произнесла:

— Не-е-ет, я не умею, меня завивала всегда мама. А когда она была больна, то Мариша, Лёвина няня. Только няня редко.

— Ну, а здесь кто тебе будет завивать букли и расчесывать твои длинные волосы, как ты думаешь?

Девочка молчала.

Не дождавшись ответа, Марина Федоровна продолжала:

— Когда привели всех этих маленьких девочек, почти у всех тоже были длинные волосы, как у тебя. И тоже дома их причесывали няни и мамы. Няни и мамы имели время их причесывать, потому что у них было по две, по три девочки у каждой, не больше. А здесь так много девочек, что если всех их будет расчесывать и завивать дортуарная девушка, у которой и без того много дел, то ей придется с утра до вечера снимать папильотки [37] и расчесывать волосы девочкам, а с вечера до утра завивать их в папильотки. А девочкам уже не придется ни учиться, ни играть вовремя днем, а ночью многим долго не спать, ожидая своей очереди.

Мадемуазель Милькеева помолчала.

— Что ты об этом думаешь, девочка, а?

Варя опустила глаза и, искоса взглядывая на классную даму, перебирала свои пальцы и молчала.

— Вот сегодня после молитвы всех вас, маленьких, приведут в спальную. Все твои товарки умоются и лягут спать. А ты… как ты справишься со своими волосами? Ну-ка попробуй, — сказала Марина Федоровна, — а я посмотрю. Софьюшка, дай сюда гребень!

И, взяв из рук горничной гребень, она подала его Варе, повторив:

— Попробуй, мой друг. Если ты сумеешь сама причесаться, тогда я попрошу, чтобы тебе позволили оставаться с длинными волосами.

Варя взяла гребень и, неловко придерживая его пальцами, чуть слышно сказала, конфузясь:

— Я не умею…

— Попробуй, душа моя. Я уйду на минутку к себе, а ты постарайся расчесать свои волосы, да поскорее, а то ты опоздаешь к сестре. Ты можешь ее видеть только до семи часов. Твоя бедная сестра соскучилась и ждет тебя.

— Так лучше пойдемте к ней теперь! — оживилась девочка.

— Нельзя, мой друг. Ты так растрепалась, что в таком виде никуда нельзя показаться. Надо или причесаться гладко, или остричь волосы.

Марина Федоровна, не дожидаясь возражений ребенка, скорыми шагами пошла вон из комнаты.