Эдуард Берзин - Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках

• Название: Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках
• Автор: Эдуард Берзин
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Культурология
• Год: 1982

Книга посвящена одному из наименее изученных периодов доколониальной истории восьми стран региона Юго-Восточной Азии (Бирмы, Таиланда, Лаоса, Кампучии, Вьетнама, Малайи, Индонезии и Филиппин) с XIII по XVI в. Исследование построено на широком круге источников.

---

В начале октября 1427 г., нарушив перемирие, китайские войска, шедшие на помощь Ван Туну, вторглись на территорию Вьетнама с двух сторон. Одна армия (100 тыс. пехотинцев и 20 тыс. кавалеристов) под командованием генерала Лю Шэна наступала из пров. Гуанси через Лангшон. Другая — в составе 50 тыс. человек под командованием генерала Му Цина двигалась из Юннани вдоль долины Красной реки. Ле Лой созвал своих полководцев на военный совет. Генералы советовали ему немедленно штурмовать Тханглаунг. Ле Лой, однако, опасаясь, что штурм столицы ослабит его армию и затруднит борьбу со свежими силами противника, оставил вокруг Тханглаунга незначительный заслон, будучи уверен, что Ван Тун со своим ослабевшим войском не решится на прорыв. Меньшую часть своей армии он послал перекрыть дорогу Му Цину. Основные силы он бросил навстречу армии Лю Шэна, представляющей главную опасность [44, с. 62; 168, с. 215; 266, с. 70].

Этот расчет блистательно оправдался: 10 октября 1427 г. войска Лю Шэна попали в засаду, устроенную вьетнамцами в горном проходе Тиланг (пров. Лангшон), и понесли тяжелое поражение. Сам Лю Шэн был убит в рукопашном бою. Остатки армии Лю Шэна во главе с генералом Хуан Фу предприняли все же попытку пробиться к столице, но 3 ноября были окружены и окончательно разгромлены у местечка Сыонгзианг. Войска Му Цина, остановленные вьетнамским заслоном недалеко от границы, получили известие об этом поражении и обратились в бегство. Преследовавшие их вьетнамцы уничтожили почти 40 % этой армии [44, с. 62; 168, с. 215–216; 266, с. 70–71].

Ожидавший со дня на день подхода свежих войск Ван Тун увидел со стен Тханглаунга вереницу пленных китайских генералов, за которыми несли захваченные знамена их полков. Ему не оставалось ничего другого как принять предложенную Ле Лоем (по совету Нгуен Чая, который возражал против дальнейшего кровопролития) почетную капитуляцию. Китайцам разрешалось свободно вернуться на родину. Вьетнамское правительство предоставило им транспортные средства (500 джонок и несколько тысяч лошадей) и продовольствие. 29 декабря 1427 г. была подписана капитуляция. 3 января 1428 г. последний китайский солдат покинул вьетнамскую территорию [44, с. 62; 168, с. 216; 266, с. 71].

По случаю победы Ле Лой поручил Нгуен Чаю написать для распространения в народе торжественную стихотворную прокламацию. Эта прокламация, которую Нгуен Чай назвал «Оповестительное слово о замирении нго» (китайцев. — Э. Б.), — одно из самых выдающихся произведений великого вьетнамского поэта (цит. по [44, с. 77–83]):

Всеми признано:
Высшая праведность — обеспечить мир и дать счастье народу.
Святая забота воителей — искоренить насилие.
Наша страна, Великий Вьет,
Земля древней и высокой культуры.
В южном царстве у нас и горы и реки,
И нравы, и обычаи свои, не схожие с тем,
что есть на Севере[53]
… Эта земля знала расцвет и упадок,
Но на ней никогда не переводились герои.
Мы развеяли честолюбивые мечты Лю Куна[54]
И отбили воинственные притязания Чжао Ци[55]
Сагату был нами пленен в Хамты,
Омар[56] — обезглавлен на реке Батьданг.
Непреложно величие былого!
… Мины воспользовались смутой и наложили на нас
свое жестокое иго.
До почестей и наживы жадны, предатели сворой пошли
им на услужение.
Враги сжигали черный люд на страшном огне,
Зарывали в подполье беды.
Лгали небу и обманывали народ тысячами уловок.
Несли войну и сеяли зло два десятилетия.
На земле была растоптана гуманность, попрана
небесная справедливость.
Непосильные поборы опустошили горы и воды.
Одних заставляли опускаться на дно морское
за жемчужинами.
Ужасны там акулы и морские драконы.
Других уводили в горы золото добывать — чумны там
джунгли, отравлены источники.
Силки и западни принуждали всюду расставлять —
зимородков и косуль ловить.
Букашкам и травам тоже не было спасения.
Вдовами, сиротами переполнилась земля.
А кровопийцы, беснуясь, жаждали новых жертв.
Сегодня гнали хоромы возводить, завтра — валы
насыпать: повинностям не было видно конца.
Умельцев превратили в нули — в деревнях умолк шум
ткацких станков.
Бамбука в южных лесах не хватит, чтобы записать
злодеяния врагов.
Вод Восточного моря мало, чтобы смыть их подлую грязь.
Как не возмутиться народу.
Как не воспылать гневом небесам!
Скрывшись в горах Ламшона,
Мы замыслили святое дело.
Не в силах видеть страданий любимой Отчизны,
Мы поклялись отомстить ее врагам.
Десять лет праведная ненависть не давала нам покоя.
Питаясь кореньями и лежа на усыпанной шипами земле,
мы проводили дни в трудах и занятиях.
Размышляя над книгами древних воителей,
Сравнивая прошлое с настоящим, мы стремились найти
причины побед и поражений.
Горя желанием принести избавленье стране,
Мы подняли восстание в момент, когда враг находился
в зените могущества…
…На поле боя нам не хватало солдат,
Под походным шатром — помощников и советников…
…Время же не терпело, и, обуреваемые тревогой
за судьбу Отчизны,
Пылая ненавистью к злодеям-захватчикам,
Мы так спешили со своими начинаниями, как спешат
на помощь утопающему.
В Линьшоне мы десятки дней оставались без
продовольствия,
В Кхайнгуене мы потеряли верную дружину.
Небо хотело испытать нашу волю,
И мы напряжением всех сил преодолели невзгоды.
Сплотив в дружную семью землепашцев со всех концов
страны, мы высоко подняли знамя правого дела.
Вместе с воинами, как отец с детьми, мы делили
превратности солдатской жизни.
Прибегая к внезапным атакам, мы, слабые, одолевали
силу.
Устраивая засады, мы малыми отрядами побеждали
несметные вражеские полки.
Так правое дело восторжествовало над варварством,
Человечность укротила насилие и жестокость.
В Боданге мы молнией разящей обрушивались на
оккупантов.
В Чалане валили их, как рубят бамбук.
Чем доблестнее сражались наши солдаты,
Тем шире распространялась их слава…
… В Нанькиеу кровь врагов текла рекой — смрадом несло
на тысячи ли,
В Тотдонге поля усеялись телами захватчиков — земля
там осквернена на сотни весен.
Мы выставили голову Чан Хиена, служки захватчиков,
на осмеяние народа.
За гнусную измену казнили и Ли Лыонга.
Ван Тун ответный удар нам готовил, да лишь усугубил
свою беду;
Ма Инь спешил на выручку своим, но был разбит в пути.
Вконец измотавшись и духом пав, враг ждал своего
смертного часа.
Мы же не силой, а убеждением хотели его сломить.
Казалось, сомнения и раскаяние уже грызут завоевателей,
А на деле они лелеяли новые черные замыслы.
Прихоть одного человека ввергла тысячи тысяч
в пучину бедствий,
Падкие до легкой славы, люди покрыли себя бесчестьем
в веках.
Всем это памятно: Гаденыш Суан Дэ[57], собрав войска,
Велел трусу Лю Шэну тушить пожар маслом,
В девятом месяце года динмуй[58] Лю Шэн выступил
из Хайона,
В десятом — полки Му Цина вторглись из Юннани.
Заманив в засаду, мы разгромили их авангарды,
Ударив с тыла, мы отрезали им путь к отступлению
и лишили снабжения.
Восемнадцатого числа Лю Шэн потерпел поражение
в Тиланге,
Двадцатого нашел смерть на горе Майон…
Мечом карая, мы наступали без передышки;
Охваченные паникой, враги обращали оружие друг
против друга.
Условившись в середине октября добить неприятеля,
Мы окружили его крепости
Несметной армией храбрецов, в военном деле искусных.
Наши солдаты точили о камни сабли — и скалы
рассыпались в прах;
Наши слоны шли на водопой — и реки и ручьи
высыхали…
… Мы действовали, как вихрь, что гонит сухие листья,
Как муравьи, что роями подтачивают дамбу.
Сий Ю, вражеский предводитель, на коленях просил
у нас пощады.
Шаншу[59] Хуан Фу связал себе руки и сдался нам
на милость.
Дороги в Ланзианге и Лангшоне усеялись трупами,
Воды Сыонгзианга и Биньтхана обагрились кровью.
В ужасе застонали ветры и облака изменили цвет,
Солнце и луна в небе померкли.
Столкнувшись с нами в Лехоа, юннаньская армия
познала ад.
Проиграв сражение в Канчаме, полки Му Цина бежали,
давя друг друга.
Реки в Ляньтяу, разбухнув от крови, с рыданиями
прорвали берега,
У стен Данса, где выросли горы трупов, луга стали
красными.
Две армии, спешившие на помощь, не успели повернуть
назад.
Нигде не находя спасения, враги в крепостях сложили
оружие.
Побитые тигры, минские военачальники взывали
к нашему милосердию.
Мы же сражались не для того, чтобы сеять смерть.
И, следуя воле неба, сохранили им жизнь.
Ма Ци и Фэн Жэну мы дали пятьсот джонок,
Ван Туну и Ма Иню — тысячи коней, чтобы они покинули
нашу страну.
Они уже в открытое море вышли, а все еще трепетали
от ужаса,
Они уже до родной земли доскакали, а никак не могли
опомниться.
Враги страшились смерти и искренне просили мира,
Мы же хотели дать народу отдохнуть.
Мудрый расчет нами руководил,
Какой редко кого осенял из смертных.
Отныне наши пределы неприкосновенны,
Наши горы и реки пробудились к новой жизни.
Счастье приходит на смену бедствиям,
Как светлый день наступает после черной ночи.
Навеки смыв позор порабощения,
Для поколений мы открыли эру благоденствия.
В броню одевшись, мы сотворили подвиг, что будет
славен в веках.
В четырех морях воцарился мир и повсюду повеяло
обновлением.
Пусть же все узнают об этом.

Глава 9