Тина Юбель - Это я, Дюк

• Название: Это я, Дюк
• Автор: Тина Юбель
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-561-9

Два молодых человека отчаянно пытаются отыскать свое место в действительности, найти «настоящую жизнь», проигрывая те или иные эпизоды из кинофильмов и книг. Своеобразная форма изложения — одно из притягательных достоинств прозы молодой немецкой писательницы Тины Юбель.

---

Давай во что-нибудь поиграем, Дюк, говорю я Дюку, потому что мне скучно; мне скучно, говорю я. Во что мы будем играть? Может быть, в нашу старость. Старики, я не знаю, например, рыбаки. Ловить рыбу лучше, чем играть в боулинг, говорит Дюк. Да, говорю я, но давай мы будем стариками где-нибудь не здесь. Там, где тепло. И бирюзовая вода. Да, говорит Дюк. Он стоит рядом со мной босиком на теплом дне лодке и втягивает в лодку веревку. Левой ногой он опирается на релинги. Подвесной мотор работает на холостом ходу. Я его выключаю. Лодка деревянная и не очень длинная, метра три, наверное. Она смущенно танцует на маленьких бирюзовых волнах. Солнце отражается в воде. Я одной рукой держусь за релинги, чтобы не потерять равновесие, и иду к Дюку, чтобы помочь ему с веревкой. Рука об руку мы втягиваем веревку, она падает на дно мокрыми петлями. Я смотрю, как наши руки тянут веревку. Они старые, коричневые и задубевшие. Веревка скользкая от покрывающих ее водорослей. Я вижу, как внизу из воды поднимается нечто, висящее на веревке. Я почти ничего не вижу, потом вижу, что это ловушка из дерева и проволоки. Она тяжелая. Вода сопротивляется. Я наклоняюсь за борт и сражаюсь с равновесием, потому что лодка качается. Мы с Дюком хватаемся старыми задубевшими руками за ловушку, которую, возможно, сами же и построили, и втягиваем ее на борт. В ней рыбины, три большие очень пестрые, две неброские серые и один маленький лангуст. Рыбы бьются, создавая шум, какой создают бьющиеся рыбы. Шум дождя. Они беззвучно открывают и закрывают рты. Мы смотрим на них. Рыбы шумят, как дождь. А что теперь, говорю я наконец. Я не знаю, говорит Дюк. Я не знаю, может быть, мы просто не настоящие рыбаки. Может быть, говорю я. Нужно пойти куда-нибудь в другое место. Я слишком устал, говорит Дюк, давай просто сходим за пивом. О'кей, говорю я. Кто пойдет? Твоя очередь. О'кей, говорит Дюк и идет за пивом, потому что его очередь. Я зажигаю сигарету зажигалкой Дюка, которую он оставил на столе, и жду Дюка и пиво и курю.

46

Проклятие, говорю я телефонной трубке. Ту-ту-ту, говорит мне трубка и действует мне на нервы. Оставь, говорю я. Трубка оставляет и стоически продолжает набирать и набирать номер, причем со вчерашнего вечера. У нее явно хорошая дыхалка. Положи эту долбаную трубку, Дюк, говорю я Дюку; я вне себя, но Дюк меня не слышит, наверняка специально. Ту-ту-ту, говорит трубка. О'кей, забудь, говорю я Дюку и (или) его телефону и кладу трубку и звоню еще раз позже и еще позже.

47

Я постоянно ненавижу всех этих людей, говорю я Дюку, я ненавижу, когда меня то и дело задевают какие-то мелкие людишки. До чего их развелось. Сделай что-нибудь. Они сами отрегулируются, говорит Дюк, мы вымираем, по крайней мере мы, люди первого мира. Но ведь это происходит недостаточно быстро, говорю я, во всем остальном эти людишки очень торопятся, только с вымиранием не спешат. Терпение есть добродетель, говорит Дюк. Он стоит рядом со мной на платформе и курит. Я тоже курю. Мы ждем электричку. Мы курим и ждем. Вокруг толпятся какие-то люди, которые чем-то заняты и совсем не похожи на активных борцов за вымирание. Электрички все еще нет. Мы ждем и курим. Терпение не относится к моим основным добродетелям, замечаю я. Неприметные работяги, и женщины с продовольственными сумками, и тинейджеры с плеерами, и асоциальные элементы семенят вокруг и (или) таращатся на рельсы и действуют мне на нервы. Наш общественный транспорт не для чувствительных натур, говорю я Дюку. Да, говорит Дюк, у меня есть свои причины, почему я не встаю на край платформы. Я не верю людям. Все они потенциальные психопаты. Есть даже книга, где психопат пихает незнакомых людей на рельсы в метро, причем прямо перед электричками. Да, говорю я. Кстати, где электричка? Может быть, где-то кого-то переехала и поэтому задержалась. говорит Дюк и швыряет окурок на рельсы. Тогда давай поиграем, хоть время быстрее пройдет, говорю я. Давай играть в пихание незнакомых людей на рельсы, например прямо перед электричкой. Но электрички нет, говорит Дюк; тогда давай играть, как будто есть, говорю я. Кого ты выбираешь? Дюк говорит, не знаю; подумай, говорю я и разглядываю людей. Может быть, вон того безобразного лысого с плеером и замашками курьера. Предлагаю кандидата Дюку. Я не знаю, говорит Дюк и думает, а потом говорит, что кандидат слишком уж бросается в глаза. Возможно, он прав. Я рассматриваю кандидатуру обвешанной пакетами из парфюмерного магазина жены какого-нибудь врача. И ее приходится отбросить: тоже слишком бросается в глаза. Ну, уж если так, тогда какой-нибудь альтернативный экспонат попошлее, говорит Дюк. Альтернативная мамаша с альтернативным малышом. Экзальтированная альтернативная мамаша буквально вылизывает своего малыша и тщательно заботится о том, чтобы все заметили ее материнские чувства. Да, говорю я, тем более в двух экземплярах. А как насчет одного из достойных настоящей любви грустных пьяных бомжей? Да, говорит Дюк, это еще пошлее, в этом уже есть что-то от фашистской эстетики. Что имеет глубокие корни. Откуда это? Иоахим Витт, кстати, не самый плохой саундтрек для пихания людей под поезд, говорю я. Давай пихать кого-нибудь под поезд и при этом слушать Иоахима Витта. Может быть, «Золотого всадника». Это непопулярно, говорит Дюк; я говорю, тогда давай играть, как будто это популярно. Дюк снова закуривает и ухмыляется альтернативной мамаше, которая не обращает на него внимания, потому что он, как мужчина, не в состоянии по достоинству оценить чудо рождения. Тянет меня к ней, ой, тянет, говорит он. Из «Артфойе», говорю я. Но она стоит не очень близко к краю платформы. Ты прав, говорит Дюк. Мы незаметно подбираемся к толпе работяг. Рельсы гудят. Из туннеля дует ветер, он дует мимо нас, потом появляются два маленьких огонька. Группка работяг коллективно делает шаг назад. Трусы. Поезд приближается, становится громче, подъезжает и очень громко останавливается. Двери распахиваются, и одни занятые люди выбираются наружу, а другие занятые люди залезают внутрь. Поезд всегда подходит как раз в ту минуту, когда закуриваешь сигарету, говорит Дюк и бросает сигарету между платформой и поездом. Или как раз в тот момент, когда собираешься сталкивать людей вниз, говорю я; да, это тоже, говорит Дюк. Он стоит рядом со мной среди людей, и мы раскачиваемся синхронно с людьми и поездом. Я напрасно стараюсь отодвинуться от плохо пахнущей толстухи с толстыми детьми, меня качает от нее к Дюку и обратно. Я ненавижу людей, говорю я ему; да, говорит Дюк, нужно было столкнуть парочку, тогда, может быть, нам бы досталось хотя бы одно сидячее место, — ведь такие вещи следует рассматривать и с прагматичной точки зрения тоже. Правильно, говорю я; в следующий раз, говорит Дюк.

48

Давай во что-нибудь поиграем, говорит Дюк, пожалуйста, давай немедленно поиграем во что-нибудь абсолютно волнительное. Да, говорю я, немедленно. Сейчас, когда ты это говоришь, я тоже хочу. Что ты предлагаешь? Я не знаю, давай что-нибудь придумаем, говорит Дюк. Да, говорю я, я что-нибудь придумаю, и пытаюсь что-нибудь придумать, лучше что-то абсолютно волнительное. Я закрываю глаза и думаю, и слушаю приглушенные голоса, ведущие приглушенные разговоры под приглушенную музыку. Казино, думаю я, давай играть в казино, Дюк, в рулетку и баккара при приглушенном свете, с неудовлетворенными хорошо одетыми женщинами и голодными мужчинами, одетыми в костюмы и, может быть, слегка напоминающими Джеймса Бонда. В настоящей жизни казино не имеют ничего общего с Джеймсом Бондом, говорит Дюк. Он прав. Он стоит, не имея ничего общего с Джеймсом Бондом, рядом со мной и одет в костюм с галстуком, который он взял напрокат на входе, потому что галстуки здесь обязательны, и курит и разглядывает катящийся шарик. Я смотрю на то, как Дюк смотрит на шарик. Я думаю, что я еще никогда не видел его в галстуке. Я, кстати, тоже надел взятый напрокат галстук, на галстучное насилие мы оба не рассчитывали. Как это предусмотрительно — завести для людей вроде нас галстучный прокат. Шарик останавливается на восемнадцати, что нам абсолютно все равно, потому что пока еще мы стараемся разобраться в правилах игры и ставок не делаем. Пока. Скромный крупье скромно забирает целую кучу жетонов, значительная часть которых раньше принадлежала дорогой женщине с пустым взглядом, которая сидит во главе стола. Кажется, она этого не заметила, а мне даже смотреть и то больно. Маленький японец, толстый денежный мешок, немного выигрывает. Крупье просит нас делать свою игру и поворачивает колесо. Множество голодных мужчин и несколько неудовлетворенных женщин выкладывают жетоны на стол с паникой, возрастающей по мере замедления шарика. Шарик скачет. Плонк — делает шарик, а потом падает на двадцать три, красное. На электронном табло высвечивается красная цифра 23. Красное четвертый раз подряд. Крупье забирает жетоны и раздает другие. Я закуриваю и ощупываю жетоны в правом кармане. Они теплые и пластмассовые. Десять штук по пять марок, наш лимит составляет пятьдесят марок. Я бы, кстати, не хотел потерять даже пятьдесят марок. Я ощупываю жетоны и боюсь с ними расстаться. Панический тип панически протискивается ко мне и ставит пригоршню жетонов на кварт, что означает, как я уже понял, четыре цифры одновременно. Крупье просит нас делать нашу игру. Давай делать нашу игру, говорю я Дюку и надеюсь, что он начнет первым. Я говорю, будет черное, красное было четыре раза подряд. Будет красное, говорит Дюк и ставит пятимарочный жетон на красное. Нет, говорю я и ставлю один из своих жетонов на черное, хотя действую чисто импульсивно и сам себе кажусь смешным. Я, кстати, сам себе кажусь смешным, говорю я приглушенно, потому что при этом сам себе кажусь еще более смешным. Это из-за разницы между носителями взятых напрокат галстуков и натуральными урожденными галстуковладельцами, говорит Дюк. Дай мне сигарету. Я даю ему сигарету. На деревянном краю стола стоят большие пепельницы, курят почти все. Ставок больше нет, говорит крупье, и пустая дорогая женщина все равно ставит еще три больших жетона на тридцать один. Она тоже курит. Рулеточный шарик катится и издает звук катящегося рулеточного шарика. А потом падает. Девять, красное. Крупье двигает жетоны, отбирает мой и кладет Дюку второй на его первый. Дюк ухмыляется. Я же говорил, говорит он. Пожалуйста, делайте вашу игру, скромно говорит крупье. Черное, говорю я и ставлю новый жетон на черное. Красное, говорит Дюк и оставляет свои жетоны на месте. Никогда, говорю я и кладу на свой жетон еще один. Другие люди кладут другие жетоны на другие поля. Шарик катится. Ставок больше нет. Четырнадцать, красное. Так не бывает, говорю я и расстраиваюсь, видя, как мои жетоны исчезают в пальцах крупье. Бывает, говорит Дюк и передвигает свой столбик жетонов на черное. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Голодный человек в костюме наклоняется над столом и ставит восемь жетонов на восемь разных цифр. Дюк ухмыляется и курит. Я таращусь на раскинувшееся передо мной зеленое поле. Я жду, что оно мне улыбнется, но оно не улыбается. Ставок больше нет, говорит крупье. Нет так нет, думаю я. Дюк ухмыляется, и шарик падает на двадцать два, черное. Восьмижетонный ничего не выиграл. Дорогая женщина выигрывает жетоновый столбик средней высоты. Кажется, она этого даже не заметила. Столбик Дюка вырастает до восьми жетонов. Он получает от этого удовольствие и снова перебирается на красное. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Я ставлю три жетона на первую дюжину. Ах, говорит Дюк; вау, говорю я. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Шестнадцать, красное. Передвижение жетонов. Одну половину своих жетонов Дюк забирает, а другую оставляет на месте. Я ставлю оставшиеся в кармане четыре жетона на первую дюжину. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Тридцать пять, черное. Дюк теряет восемь жетонов и ставит восемь штук на красное. Я иду за новыми, говорю я ему; я тебе дам, говорит он; нет, говорю я. Я иду менять пятьдесят марок и возвращаюсь. Когда я возвращаюсь, Дюк уже выиграл на красном и ставит восемь жетонов на черное. Остальные он держит в левой руке. Правой он курит. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Я ставлю восемь новехоньких жетонов на первую дюжину. Оп-ля, говорит Дюк; я ничего не говорю. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Девять, красное. Дюк проигрывает. Я выигрываю. Много жетонов, сразу и не скажешь, сколько это в деньгах. Крупье скромно придвигает мне, в ответ на робкое движение моей руки, жетоны по десять марок. По пять я возвращаю домой, в карман, и оставляю четыре по десять на первой дюжине. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Дюк смотрит на меня и ставит восемь жетонов на четверку 26/27/29/30. Я смотрю на Дюка. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Одиннадцать, черное. Дюк проигрывает. Я выигрываю. Жетоны. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Дюк ставит восемь жетонов на четверку 26/27/29/30. Я ставлю четыре по десять марок на четверку 4/5/7/8. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Тридцать три, черное. Дюк проигрывает. Я тоже проигрываю. Кто-то еще выигрывает и проигрывает. Я ставлю четыре по десять марок на четверку 4/5/7/8. И два жетона на девятнадцать. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Дюк ставит один жетон на красное. Твой последний, говорю я; да, говорит Дюк и наблюдает за своим жетоном. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Восемь, черное. Я выигрываю, Дюк проигрывает, жетоны. Дюк встает; я говорю, я тебе одолжу, нет, говорит Дюк, я принесу новые. Дюк идет за новыми. Я играю. Я проигрываю жетоны на четверке. Дюк возвращается, встает рядом со мной и ставит жетон за пятьдесят марок на двадцать семь. Дай мне сигарету, говорит он. Пожалуйста, делайте вашу игру. Я ставлю десять по десять на девятнадцать и даю Дюку сигарету. Дюк закуривает. Я тоже. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Шесть, черное. Я проигрываю. Дюк проигрывает. Я курю. Дюк ставит один пятидесятник на двадцать шесть и один на четверку 17/18/20/21. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Я ставлю десять десяток на девятнадцать и еще десять на четыре. Ставок больше нет, говорит крупье. Дюк быстро ставит пятидесятник на красное. Шарик скачет. Дюк смотрит на меня и ухмыляется и курит. Пятнадцать, черное. Он проигрывает. Я тоже проигрываю. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Я ставлю свои карманные жетоны, все на девятнадцать. Дюк ухмыляется и курит и не ставит. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Тридцать четыре, красное. Я проигрываю. Дюк ухмыляется и говорит, мне нужно к банкомату. Да, говорю я, мне тоже. В коридоре есть. Да, я видел, говорит Дюк. Мы идем в коридор к банкомату и берем деньги. Я понимаю, что мы ведем себя глупо, но сейчас мне все равно. Я беру деньги. Дюк берет деньги. Мы идем играть. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Мы играем. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Двадцать семь, красное. Мы играем. Пожалуйста, делайте вашу игру, говорит крупье. Мы делаем игру. Ставок больше нет, говорит крупье. Шарик скачет. Мы играем.