Эндрю Фукуда - Охота

• Название: Охота
• Автор: Эндрю Фукуда
• Издательство: АСТ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-081346-9

В мире тьмы, где такие, как он, почти полностью истреблены, семнадцатилетний Джин делает все, чтобы остаться незамеченным.

Тихая, идеально продуманная жизнь Джина рушится, когда его выбирают для участия в Охоте — жестокой игре, в которой победитель получает самый желанный приз. Удастся ли Джину сохранить свой секрет, когда одно неловкое движение может разоблачить его сущность?

Или Охота начнется на него?

«Это как „Голодные игры“… но намного мрачнее». Amazon.com

---

— Думаю, мы можем ему доверять. У него хорошее сердце.

— Ты простишь, если меня сейчас стошнит?

— Эпаф, — снова произносит она, на этот раз не так терпеливо. — Джин принес нам больше информации, чем мы смогли собрать за много лет. За несколько минут он рассказал нам столько, сколько мы вряд ли узнали бы за всю жизнь. Это о чем-то говорит.

— Бесполезной информации, — бросает Эпаф. — Даже если он сказал правду об этой колонии в горах, это бесполезно. Нам туда никак не добраться, мы даже близко подойти не сможем. Для нас горы в двух неделях пути. Нас догонят и убьют через несколько часов. Даже если мы выйдем, как только Купол откроется на рассвете и у нас будет фора в восемь часов, то едва зайдет солнце, они побегут за нами через Пустоши и догонят нас через пару часов. Нет, эта информация хуже, чем просто бесполезна, — она опасна. Она вбивает в голову глупые мысли, прекрасные мечты, и некоторые из нас могут попытаться воплотить их в жизнь. Подумай о Дэвиде и Джейкобе. Эти двое родились не для того, чтобы жить в клетке. Они хотели выбраться наружу с тех самых пор, как родились. Думаешь, ты сможешь их удержать, если им захочется уйти?

Слушая Эпафа, Сисси делает с нижней губой что-то странное. Я никогда ничего подобного не видел и сейчас не могу отвести глаз. Она запускает верхние зубы (без клыков они выглядят так странно) в свою полную нижнюю губу, прикусывая ее так, что та белеет. Некоторое время ничего не говорит. Только заслышав приближающиеся шаги, она обращается ко мне:

— Можно тебя кое о чем попросить? Не говори больше обо всем этом при остальных.

— Разумеется, — отвечаю я, и в этот момент заходят Дэвид и Джейкоб с хлебом и фруктами.

Я ем досыта и пью вволю. Разговор принял характер легкой беседы, младшие геперы особенно рады появлению нового собеседника. Они рассказывают мне о своей жизни, о сменяющихся сезонах, о своем сложном отношении к Куполу: как воздух под ним останавливается и в жаркие летние ночи быстро становится затхлым, но и как он задерживает тепло и защищает их от холодного дождя и снега зимой. Зимними ночами они любят смотреть, как снежинки падают с неба и тают, превращаясь в струйки воды, едва коснувшись поверхности Купола. Иногда, когда особенно холодно, они разводят костер, достаточно маленький, чтобы дым мог просачиваться сквозь поры наверху Купола. В такие ночи, собравшись у костра и глядя на то, как снег падает вокруг, не в состоянии проникнуть внутрь, они могут представить, что нормальная жизнь — только внутри Купола, а огромный мир снаружи утонул в страхе и клонится к упадку.

Позже они оставляют меня в одиночестве, и я могу наконец вымыться. Более того, они дают мне полотенце, что-то под названием «мыло» и обещание не подглядывать. На этот раз, раздеваясь у пруда, я стесняюсь во много раз больше, чем вчера, когда снимал с себя трусы прямо перед Сисси. Я морщусь при этом воспоминании.

Раздевшись, я забираюсь в пруд и принимаюсь скрести себя. «Мыло», если потереть им кожу, превращается в маленькие пузырьки. Само оно не имеет запаха, но мне сказали, что оно хорошо смывает запах пота. Именно то, что мне нужно. Время от времени я бросаю взгляд на хижину, в которой собрались все они. Двери и окна, как мне и обещали, закрыты. Я прислушиваюсь, пытаясь уловить смех, но все тихо.

Опустив голову под воду, чтобы как следует вымыть волосы, я слышу что-то необычное. Сначала мне кажется, дело в движении воды, но когда я выныриваю, звук, вместо того чтобы смолкнуть, становится яснее. Из глиняной хижины доносится мелодия, которую выводят несколько голосов.

Жутковатый, но при этом красивый звук. Я завороженно стою и слушаю, с моих волос капает, и вокруг капель на водной глади пруда расходятся круги. Я выхожу на берег и хватаю одежду, одновременно пытаясь вытереться.

Они не сразу замечают меня, я заглядываю в дверь, чувствуя, как на поспешно натянутую одежду с волос стекает вода. Они уселись в круг, Бен и Джейкоб сидят лицом ко мне, их глаза закрыты. Этот звук будит во мне воспоминания о матери. О том, как она сидела на краю моего матраца и гладила меня по волосам. Ее лицо едва можно было различить в полумраке. Я лучше помню ее голос, чем лицо. В нем не было этой горечи и этого отчаяния, которое позже заставило отца опустить плечи.

Меня все еще никто не замечает. Я отхожу от двери и сажусь снаружи, так, чтобы меня не видели, но оставляю дверь приоткрытой, чтобы слышать их. Прижавшись спиной к шершавой стене глиняной хижины, я расслабляюсь и чувствую, как их голоса окутывают меня. Точно так же, как лучи вечернего солнца. Все вокруг кажется мягким и теплым, как будто весь мир стал мягкой сдобой.

Песня заканчивается, и я слышу короткий спор о том, что петь следующим. Пять предложений — наверное, у них в репертуаре дюжины песен, — и они наконец соглашаются спеть песню под названием «Там высоко». Сначала слышен только голос Сисси, преодолевающий все изгибы мелодии:

Нагретая солнцем земля под ногами
Трепещет птицей, стремится прочь,
Пульсирует в сердце, пурпурное знамя,
Пока тепло не поглотит ночь.

В припеве к ней присоединяются другие голоса, они звучат в идеальной гармонии. Они поют легко и чисто. Очевидно, они пели ее сотни раз. В тюрьме из пустыни и стекла у них, вероятно, не так уж много других занятий, помимо пения. Пение дает им то, чего им так не хватает: надежду, иллюзию, что они уносятся куда-то далеко.

Лети же над облаками,
Мое пурпурное знамя,
Там, высоко над нами.

Песня иногда кажется диковатой, но в ней определенно что-то есть. Сначала я просто тихонько бормочу слова. Потом, почти не думая, начинаю проталкивать воздух сквозь гортань, и получается звук. Но это не так просто, сначала я издаю только карканье.

Затем что-то происходит, как будто рассасывается застрявший в горле комок слизи, и в одной строчке я попадаю в ноты. На некоторое, пусть и очень короткое время я полностью погружаюсь в музыку и позволяю ей нести себя, как будто я воздушный змей, поймавший ласковый ветер.

Песня заканчивается, и изнутри доносится смех. Вскоре они все с Беном во главе выходят из хижины.

— Кажется, я слышал, как тут кашляет и задыхается больная собака, — говорит Джейкоб, в его глазах скачут веселые искорки.

— Не собака, нет, — с улыбкой возражает Дэвид, — скорее слон.

— Стадо слонов, — вступает в разговор Бен. Он так возбужден, что подпрыгивает на месте. Теперь все они смеются, на волосах играет солнце, подчеркивая искорки света в глазах.

— Ну что ты, это действительно смешно, признай это, — говорит Сисси. Она поворачивается ко мне, и я вижу на ее лице неприкрытые эмоции, которым она с легкостью отдается. Улыбаются ее глаза, ее губы, ее нос, ее скулы, ее лоб, и эта улыбка словно проливается в мир, наполняя его светом, как солнце. Она звонко смеется, прикрывая в восторге глаза.

В этот момент и во мне просыпается что-то, что я считал давно потерянным. Смех прорывается наружу помимо моей воли; утробный и хриплый от того, что им давно не пользовались, он пробивает себе дорогу сквозь сведенные судорогой голосовые связки. И мое лицо — не знаю, как это по-другому описать — раскалывается, как скорлупа сваренного вкрутую яйца. Улыбка искривляет мой рот, продолжает расти. Я чувствую, как кусочки маски спадают с моего лица, словно облупившаяся краска со стены. Я смеюсь громче.

— Что это было? — спрашивает Джейкоб. — Как будто горилла пернула.

Они смеются еще громче, и к их смеху присоединяется мой — утробный, хриплый, но такой же свободный и беспечный.

* * *

Я ухожу из Купола не потому, что мне этого хочется, а потому, что должен. Не то чтобы Купол вот-вот закроется — нет, после вчерашнего я не собираюсь рисковать, и у меня есть еще как минимум пятнадцать минут. Мне надо возвращаться, чтобы как следует поспать. Как следует проспать эти два оставшихся часа, во всяком случае. Последние несколько ночей мне пришлось нелегко, и существует серьезная опасность даже не того, что я усну на балу, а того, что потеряю бдительность перед всеми этими гостями: зевну, нахмурюсь, кашляну. Нельзя расслабляться в такой важный момент. Надо продержаться еще пару ночей. Как только я смогу провернуть свой номер со сломанной ногой, я буду дома и на свободе.

После еды и воды дорога до библиотеки кажется короче, чем обычно. То, что раньше было серьезным маршрутом, превратилось в небольшую прогулку. Даже с учетом веса трех полных бутылок, я прохожу половину пути, прежде чем…

А это еще что?

Вдалеке появляется движущаяся точка. Прямо перед зданием Института. Не точка, скорее расплывчатое пятно. Кто-то бежит. Ко мне.

Я застываю на месте. Спрятаться негде. Нет никаких валунов, за которыми можно укрыться, никакой ложбинки, в которую можно нырнуть. Должно быть, это животное, заблудившееся в Пустоши. Но почти невозможно увидеть дикого зверя так близко — они выучились не подходить к жилью.