Пханишварнатх Рену - Заведение

• Название: Заведение
• Автор: Пханишварнатх Рену
• Издательство: Известия
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1986

В повести известного индийского писателя П. Рену описаны будни одного из благотворительных учреждений города Банкипура — женского общежития, ухищрениями алчной, бесчестной директрисы превращенного со временем в скандальное «заведение». Автор разоблачает отталкивающий нравственный облик толстосумов, заправлявших делами в городе. Симпатии его на стороне простых тружеников.

---

— Да, ты прав… Конференцию в Дели отложили.

— Ну и пусть… Денька два ты и здесь сможешь провести.

— Нет, Баге! Сегодня к вечеру я должна быть там. Боюсь, как бы и в общежитии чего не стряслось.

— А что там может стрястись? Зря беспокоишься.

— Нет, думаю, не зря. У меня такое предчувствие — там наверняка что‑то случилось… Правда, Кунти получила двести пятьдесят рупий. Остальных она приструнит.

Коридорный гостиницы не перестает удивляться, только положит трубку — опять звонок: вызывают мэм–сахиб.

— Мэм–сахиб, опять, — смущенно улыбаясь, говорит он, подходя к двери.

— Что? Опять?

— Так точно.

— Вы сидите, — останавливает её Баге. — Я схожу.

— Нет, я сама поговорю…

— Хелло! Кто?.. Ах, Бэла! Что ты там наплела про меня, дорогая мисс Бэла?.. Ты что о себе возомнила? Чего ты хочешь? Чего добиваешься?.. Что ты сказала?.. Кто?.. Каким образом? Что случилось, в конце концов?.. Скончалась или… В какой больнице?.. Что ты там ещё плетешь? Поостерегись!.. Но я‑то здесь… Неправда! Неправда, я говорю… Ты мне за все ответишь! Ты сама это и подстроила!.. Shut up![69] — Она швыряет трубку и бегом бросается в номер. От ярости лицо у неё становится совсем черным.

— Баге! Ты слышишь, Баге? Совершено преступление! И что же теперь будет? Скажи мне, Баге, ты ведь в курсе дела! У меня голова идёт кругом! Что будет, что будет?

— Что там все‑таки стряслось?

— Гаури… ну, та самая… облила себя керосином и подожгла. Прямо в больнице. А перед смертью, говорят, дала какие‑то показания…

Лицо у Баге испуганно вытягивается, в глазах застывает страх.

— Ума не приложу, куда могли исчезнуть Анджу и Манджу! — хватаясь за голову, стонет госпожа Ананд. — Бэла говорит, всех наших девушек поодиночке вызывали в полицию. Бог знает что ещё наплела про меня эта проклятая Бэла!

XXII

А у Бэлы со вчерашнего дня не было во рту и маковой росинки. Но есть совсем не хотелось. Даже чай вызывал отвращение. Она всю ночь провела у больничной койки, на которой лежала Г аури. А утром её вызвали в полицию и допрашивали в течение полутора часов. Устав общежития постоянно нарушала госпожа Ананд, а расхлебывать все приходится ей, Бэле, и другим ни в чем не повинным людям. Вот, скажем, арестовали Рамратию, хотя в полиции она рассказала всю правду, ответила даже на самые каверзные вопросы. Почему? Почему её арестовали? А Кунти той же ночью сбежала неизвестно куда. Вибхавти тоже, наверно, допрашивали? Интересно, какие показания дала она?

«Никакой госпожи Ананд мы не знаем, — четко заявил ей инспектор полиции. — За общежитие отвечаете вы. Вот с вас мы и спросим…» А Гхош, тот с самого начала всю вину взвалил на Бэлу. Он под присягой показал, что о состоянии дел в общежитии госпожа Ананд не имела ни малейшего представления. За все в ответе только Бэла Гупта…

— Кто там? Это ты, Рамрати? Отпустили?

В дверях стоит Рамратия с матерью. Обе плачут.

— Ну, слава всевышнему. А я совсем уж перепугалась. Обратилась в полицию с просьбой отпустить тебя под залог, а инспектор говорит, ни о каком залоге, мол, не может быть и речи.

— Сестрица! — рыдает Рамратия. — Эта старая ведьма нас во всем…

Голос у неё прерывается.

Значит, Гаури умерла?..

Отвернувшись к окну, Бэла горько плачет.

В комнату, сбившись в кучу, торопливо входят все «верхние» жилицы: Рева, Патнешвари, Рама Нигам.

— Мы ни минуты больше не останемся здесь, — в один голос заявляют они. — Кому хочется, чтобы из‑за чужих грехов его затаскали по допросам?

— Дорогая Бэла! — выступая вперёд, говорит ученая дама Рама Нигам. — Вы… здесь… очень… Вы допускали… большие отклонения… от духа и буквы устава.

У ворот общежития резко тормозит полицейский джип. Из машины не спеша выходит инспектор в сопровождении трех дюжих полицейских. Резким толчком распахнув ворота, они вступают на территорию общежития. И по соседним переулкам тотчас разносится слух, что Бэлу Гупту арестовали, а заодно с нею и старуху с дочерью.

Во время обыска полицейские перевернули все вверх дном.

Добыча их свелась к изъятым у Бэлы деловым бумагам и счетам да нескольким пачкам презервативов, обнаруженных под матрацем в одной из комнат. Все это полицейские забрали с собой и приобщили к делу.

Обитатели переулка молча наблюдали за происходящим, изредка перебрасываясь короткими репликами. А на следующий день утренние выпуски всех местных газет опубликовали подробный отчет о проведенной операции. И, просматривая за чаем утреннюю газету, добропорядочный обыватель удивленно цокал языком:

— Так вот, значит, какая она, эта Бэла Гупта!

Правда, досужая молва доносила, что на счету Бэлы в местном банке значилось всего лишь пятнадцать рупий и восемь ан. Но и это подогревало любопытство, вызывая недоуменные вопросы: «Неужели только пятнадцать рупий? При таком обороте!.. Где же она хранит остальное? Может, положила на какое‑нибудь подставное лицо? Интересно, кто б это мог быть?»

Газеты сообщали, что следствие по делу Бэлы Гупты продолжается.

XXIII

— Подсудимая Бэла Гупта, вы признаете себя виновной? — звучит голос судьи.

Бэла поспешно встаёт и утвердительно кивает головой.

— Да, я признаю себя виновной, — четко произнося каждое слово, говорит она. — Все обвинения соответствуют истине.

Соответствуют?.. Переполненный зал изумлённо гудит, люди качают головами… Значит, и дорогие медикаменты, и сотни ящиков сухого молока действительно сплавляла на черный рынок?., Женское общежитие тоже по её милости превратилось в публичный дом?.. Поразительно!.. Неслыханно!.. Была хозяйкой «малины», говорите?.. Понятно, понятно!.. У всех доброжелателей Бэлы лица удивленно вытягиваются: что ж это такое?

Не поднимая глаз, Бэла молча стоит за барьером, отделяющим места подсудимых от зала. И еле заметная горькая улыбка застывает в уголках её губ…

Судья оглашает приговор: пять лет тюремного заключения. Замерший зал откликается долгим тяжелым вздохом.

Спокойно выслушав приговор, подсудимая медленно выходит в заднюю дверь и в сопровождении двух полицейских направляется к зданию тюрьмы.

Провожая её глазами, репортеры, освещавшие этот нашумевший процесс, обмениваются оживлёнными репликами.

— Подумать только! — подходя к ним, возмущённо рокочет адвокат Синха. — Она обманула все наши лучшие надежды — и ваши, и мои. Вчера я битый час старался втолковать ей, что без опытного адвоката не обойтись. Но все напрасно! Она наотрез отказалась от защиты! А знаете, что она сказала мне напоследок? Извините, говорит, меня, пожалуйста. Здесь мне спокойнее…

Какой‑то прыткий репортер уже поджидал Бэлу у тюремных ворот, предварительно заручившись разрешением взять у неё интервью.

— Зачем вы так поступили? — был первый его вопрос, обращённый к ней.

— А как, по–вашему, я должна была поступить?

— Ведь все было на вашей стороне: и свидетельские показания, и вещественные доказательства. Ну, вот хотя бы магнитофонная запись той ночи, что миссис Ананд провела в номере раджгирского отеля… Кадры киноплёнки… Записки миссис Ананд… Наконец, живые люди, очевидцы.

— Достаточно! Хватит с меня!.. Вы говорите о людях. Гаури убили тоже люди… Но осталась Вибхавти. Вы хотите, чтобы адвокаты прямо в зале устраивали ей перекрестные допросы и очные ставки?.. Конечно, если такое случится, в зале яблоку негде будет упасть… А вам… вам доставит большое удовольствие… когда адвокат станет расспрашивать её: «Скажите, пожалуйста, что вы испытали тогда?..» Этого вы хотите?! — Голос её поднимается почти до крика. Она тяжело дышит.

Наступает тягостное молчание.

— В моей душе, — тихо говорит она, немного успокоившись, — в моей душе давно уже зрело чувство вины за все, что творится вокруг. И наказание свое я воспринимаю как искупление… как омовение в Ганге…

И, не поднимая глаз на ошеломленного репортера, Бэла низко склоняется перед ним, подняв ко лбу сложенные лодочкой ладони. Потом молча проходит в обитые железом тюремные ворота.

XXIV

С той стороны, где находилось женское общежитие, доносится отчаянный грохот. Сгрудившись у ворот, несколько чапраси в форменной одежде досками — крест–накрест — заколачивают вход. Затем они прибивают к воротам большую вывеску:

«Сдается в аренду».

Собрав инструмент, чапраси уходят.

— Значит, конец голубятне? — насмешливо бросает кто-то из толпы зевак, собравшихся в переулке.

Когда толпа разбредается, какой‑то парнишка лет двенадцати прокрадывается к воротам и, воровато озираясь, торопливо царапает углем короткое похабное словцо.

Об авторе

Пханишварнатх Рену (1921—1977) — видный индийский прозаик, писавший на языке хинди. Основатель и крупнейший представитель литературного течения «анчалик упаньяс» (провинциальный роман).