Борис Рябинин - Мои друзья

• Название: Мои друзья
• Автор: Борис Рябинин
• Издательство: «Детгиз»
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

В этой книге автор рассказывает о приключениях и испытаниях, выпавших на долю четвероногих героев – собак.

На какие только подвиги не способны они!

Вы узнаете, как собаки поднимались на снежные вершины Кавказских гор, участвовали в схватках с волками, охраняли колхозное добро, ловили преступника… Джери и Снукки не вымышлены, они существовали: в действительности, так же не вымышлены Топуш, Риппер и некоторые другие. Клички этих животных занесены в родословные книги лучших собак.

---

Иногда в прогулке принимал участие отец Игоря – Алексей Иванович с Герой, он шагал так быстро, что ребята едва поспевали за ним. С тропинки они сворачивали на старую лыжню и по ней выходили на широкую просеку.

– Начали, ребята? – спросил Алексей Иванович.

– Начали, – отзывался Игорь.

Они расходились в разные стороны, уводя с собой каждый свою собаку. Расстояние увеличивалось по мере того, как животные осваивались с дрессировкой. Командуя: «Пост!», Алексей Иванович посылал Геру с донесением к сыну, а Игорь пускал навстречу ей Урмана.

– Пост! – звонко кричал.подросток, взмахивая рукой.

И Урман, сорвавшись с места, стремглав несся туда, где на фоне снега чернела коренастая, плотная фигура старшего хозяина.

Игорю нравилась служба связи, и он обязательно хотел добиться, чтобы Урман хорошо знал ее.

Начав с небольшого расстояния, Игорь постепенно довел его до двух километров. Урман приучился работать и по проложенному следу, без зрительной связи, не видя поста, куда его посылают.

А когда пришла весна, Игорь приучил Урмана бежать рядом с велосипедом. Сначала не ладилось: пёс тянул, совался под колеса, не раз ронял хозяина. Потом привык и стал послушно бежать рядом, соразмеряя свой бег с движением велосипеда.

С наступлением теплых дней они стали часто забираться далеко, за электростанцию, дымившую на берегу громадного пруда. Игорь ехал на велосипеде, Урман нес на себе подсумок с провизией.

А потом началось обучение плаванию. Ведь связная собака должна уметь преодолевать любое препятствие, перепрыгивать через рвы, канавы, переплывать озера и реки.

Как-то будет выглядеть Урман в настоящей боевой обстановке? Не испугается ли? Не забудет ли всего, чему его учили? Впрочем, ведь ему предстоит еще продолжительная дрессировка.

В начале лета некоторые из любителей приняли со своими собаками участие в осоавиахимовских тактических учениях. Участвовал в них и Игорь с Урманом.

Вспомнил Игорь, как он писал заявление с просьбой принять от него собаку. Потом – заседание совета клуба, на котором обсуждалось это заявление. Председательствующий – Сергей Александрович – взял со стола бумажку и начал говорить. Игорь ждал, что он назовет сейчас его, но начальник назвал другую фамилию. Потом еще одну, еще одну… и только уже в заключение, самой последней – его, Рогова.

Оказалось, что семь человек подали заявление. Начальник оглашал их по алфавиту. Потому-то на совете и присутствовало так много юношей и девушек; а Игорь еще удивился, увидев их.

Теперь все они были здесь, в Зеленой Роще. Они смущались – столько глаз смотрело на них! – и с нарочитой серьезностью одергивали своих питомцев, которые от долгого сидения нетерпеливо ерзали на месте. Знали бы они, эти четвероногие друзья, что сегодня в последний раз видят своих повелителей…

Оркестр заиграл туш, а начальник клуба вторично стал перечислять юс фамилии, предлагая им поочередно сделать шаг вперед, чтобы все могли видеть, что вот это – Рогов, а это – Питиримов, Дробышевский, Пацевич, Олесова…

Наконец наступила самая тяжкая минута – прощание с собаками. Я взглянул на Игоря. Милый мальчик, он весь дрожал, на веках у него блестели слезинки.

– Прощай, Урман… – едва выговорил он негромко и, наклонившись, поцеловал собаку в голову, на мгновение прижался к ней щекой и, вдруг всхлипнув так, что это услышали все, бросился прочь, но тут же вернулся, обнял овчарку, прильнул к ней. Потом, стоя за деревьями, весь сотрясаемый внутренними рыданиями, он издали смотрел на своего любимого Урмана, а тот, удерживаемый сильной рукой вожатого, беспокойно озирался по сторонам, ища хозяина. Несколько раз он пытался вскочить, но вожатый – это был Шестаков – принуждал его сесть и сидеть, пока не будет команды уходить.

Так самые разные и острые чувства – гордость и тревога, грусть и восхищение – волновали в эти минуты собравшихся в Зеленой Роще. Но надо было видеть ребят-зрителей (а их тут была добрая половина). Их лица горели: ребята откровенно завидовали тому, что не они герои происходящего события.

Я заметил девочку, которая забралась на забор. Рискуя свалиться, она так тянулась вперед, на лице ее был написан такой восторг, что, право, я не удивился бы, если бы завтра увидел ее в клубе. И действительно, многие из зрителей приходили потом в клуб и сами становились активистами нашего дела.

Торжество кончилось. По указанию начальника клуба все семь собак были отведены в питомник и поставлены в клетки, где они должны были дожидаться отправки по назначению.

В ТБИЛИСИ

Наступила очередная областная выставка служебных собак. Проходила она на берегу реки. Собаки были привязаны вдоль высокого деревянного забора, Джери и Снукки – вместе. Я бродил на ринге, наблюдая за судейством. Наконец пришла очередь моих друзей. Я пошел за ними и остолбенел. Джери с умильным видом, повиливая хвостом, сидел у забора, Снукки же… исчезла.

Неужели она сорвалась с привязи и сбежала? Или кто-нибудь увел ее? Но тут я заметил, что передние лапы дога выпачканы в грязи – он что-то рыл. Я позвал его; он встал, сделал движение, желая отряхнуться, и я увидел большую яму, вырытую под забором, которую Джери закрывал собой. В отверстии виднелась цепочка; потянув ее, я вытащил Снукки, но в каком виде!

Жалкая, мокрая, с головы до ног перемазанная в грязи! Рыжая борода почернела и слиплась. За забором стояла лужа грязи, и моя «красотка» вся перемазалась в ней. Только карие глазки блестели обычным задорным простодушием.

Двум приятелям, видите ли, надоело сидеть привязанными на цепи, и они стали освобождаться. И, наверно, Снукки была зачинщицей, а Джери любезно помог вырыть подкоп. В итоге он-то не успел воспользоваться результатами своих трудов, а хитрая Снукки нырнула в лазейку первой…

Что с ней делать? В таком виде выводить на ринг? Я не на шутку рассердился на Снукки.

Кое-как протер ее газетой, расчесал бороду. Пришлось все начистоту рассказать судье. Он посмеялся от души. Потом спросил:

– От Риппера и Даунтлесс?

Он осматривал ее с видимым интересом. Записал что-то в блокнотик и наконец с нескрываемым удовольствием сказал:

– Ну что ж, хороша! Можно поздравить вас. Сразу видна порода. И, если не считать грязи, в полном выставочном порядке: выщипана хорошо, правильно, настоящий эрдельтерьер!

У меня отлегло от. сердца. Это была похвала не только собаке, но и хозяину. Не пропали, значит, мои труды и заботы!

Не только Снукки, но и Джери также завоевал на выставке первое место. Он бесспорно выглядел красавцем.

Радостно закончилась для меня эта выставка: оба моих четвероногих заслужили на ней призы. Джери, кроме того, получил диплом за отличные показатели по дрессировке, а я сам – почетную грамоту за активную работу в клубе.

А вскоре из клуба мне сообщили, что надо готовиться к поездке на Всесоюзную выставку в Тбилиси.

С Урала и в Тбилиси! Из всех моих путешествий с собаками эта поездка была самая продолжительная и дальняя. В оба конца она составила без малого десять тысяч километров – почти столько же, сколько от Москвы до Владивостока.

Во мне еще свежи были воспоминания о Всесоюзном юбилейном смотре. Сколько волнений было тогда! Сколько хлопот! А теперь разве будет меньше?

На этот раз со мной предстояло ехать Снукки. Кроме нее, честь Урала должны были защищать наши известные призеры – лайки Грозный и Тайга.

Выставка в Тбилиси была особенной. Она должна была показать силу и красоту отечественной породы – кавказской овчарки. Конечно, на выставке, как всегда, были представлены все породы, но кавказской овчарке отводилась главная роль.

Первый, с кем я встретился на Тбилисском вокзале, был Алексей Викторович.

– Где Снукки? Снукки привезли? – прежде всего спросил он.

– Привез, – ответил я.

– Где она? Покажите мне ее!

Я вывел Снукки. Он осматривал ее долго, придирчиво. Затем крепко пожал мне руку.

– Молодец! Спасибо! Хороша! Очень хороша! Красавица! «Отлично» обеспечено. Впрочем, молчу, молчу, все выяснится на ринге…

– А как щипка? – спросил я.

– Все превосходно. Лучше и я не выщипал бы. Вижу, что все сделали так, как я говорил.

Я промолчал, не сказал ему, что кое-что делал и не так, как Алексей Викторович советовал мне. Вместо этого спросил его, вымыть или нет собаку перед рингом.

– Мой совет – не надо, – сказал он. – Шерсть потеряет жесткость. А впрочем, что вы меня спрашиваете? Хозяину лучше знать.

Я все-таки вымыл. А то после длительного путешествия в вагоне шерсть Снукки сделалась тусклой, пыльной.

– Видели город? – спросил меня Алексей Викторович. – А люди-то, люди-то какие! Волшебный Кавказ, люблю его! – вздохнул он мечтательно. – А с делегациями познакомились? Выставка обещает быть очень интересной.

К назначенному дню в Тбилиси начали стекаться чабаны с гор. Они двигались по улицам целым табором, с огромными сворами собак, с ишаками, навьюченными бурдюками вина, корзинами с запасами продовольствия и фуража, грубыми прочными мешками, из которых выглядывали головы толстых, мордастых щенков. Старые, седоусые чабаны в черных косматых бурках, в высоких бараньих шапках, с посохами в руках, важно шагали впереди, не глядя по сторонам.