Кэндзи Маруяма - Дорога к замку

• Название: Дорога к замку
• Автор: Кэндзи Маруяма
• Издательство: Известия
• Жанр: Рассказы
• Год: 1987

Девять рассказов японских писателей послевоенного периода, посвящённые самым разнообразным темам, объединены общим стремлением их авторов — понять, в чем смысл человеческой жизни.

---

Жена громко позвала детей. Они побежали к нам, расшвыривая песок.

Наш выходной

Мы не спеша идём по тропинке через широкое поле. Шагая плечом к плечу, мы занимаем всю дорожку от края и до края. И спереди, и сзади насколько хватает глаз в том же направлении топают группки парней и девчонок, держащих в руках сумки с купальными принадлежностями. Многие — в основном девушки — в шляпах с широкими полями, чтобы не напекло голову. Шляпы все больше белые, украшенные лентами с цветными узорами. От ярких красок, играющих на солнце, немного рябит в глазах.

Сейчас лето. И тропа, по которой мы идём, и огороды, и невысокие холмы, и дома на равнине — все залито лучами летнего солнца. Воздух будто переливается от жары, время к полудню. Скоро час, как мы выбрались из конуры, которую снимаем вчетвером.

Дорожка петляет по полям и в конце концов выводит на приморскую набережную. По ней непрерывным потоком катят машины. Море слегка колышется, вроде как вздыхает, на его тёмной глади не видно ни судёнышка. Но все идут купаться не на море: чуть дальше, слева от дороги, на огромном прямоугольном участке, где ещё недавно были рисовые поля, весной закончили строительство здоровенного бассейна.

Трое из нас в тёмных очках с фиолетовыми стёклами, отчего весь окружающий мир кажется нам окрашенным в спокойный голубоватый цвет. У четвёртого глаза не защищены, и он жмурится от солнца. В скором времени он собирается приобрести большие зеркальные очки с посеребрёнными стёклами.

Мы — друзья и всюду ходим только вместе. Ну и всегда разговариваем между собой.

Едва завидев слева бассейн, народ как по команде поворачивает головы в ту сторону. И правда, трудно оторвать глаза от голубой воды, прозрачных брызг, скопления голых тел. Доносится громкая, развесёлая музыка, пронзительные свистки дежурных, видно, как по траве разгуливают раздетые люди.

Я в этом году иду купаться впервые, и мне вдруг вспоминается прошлое лето — ощущение попавшей в нос воды, шумная сутолока бассейна.

Мы все охвачены радостным нетерпением и, не сговариваясь, ускоряем шаг. Нас обгоняет компания из пяти человек — парней и девушек, — звеня на бегу мелочью в карманах.

— Кретины! — кричит им вслед один из моих товарищей. Но мы и сами, не утерпев, припускаем рысцой и, срезая путь, сбегаем вниз по насыпи. Касса находится в будке, сделанной под горную хижину, её стены и крыша выкрашены яркой краской. Молодые мужчины и женщины с билетиками в руках выстроены в очередь по двое. Очередь быстро всасывается внутрь через узкие ворота, похожие на проходную.

Мы покупаем билеты каждый для себя, как всегда, чтобы не создавать лишних поводов для ссор. Билет стоит не дорого и не дёшево — так, по–среднему, хотя комплекс выглядит как конфетка. А может, это оттого, что он открылся совсем недавно. Тут несколько небольших бассейнов, полно раздевалок, буфетов, киосков, трамплинов для прыжков и всего такого. Ну и территория, конечно, дай боже. Восточного края отсюда даже не видно — так он далеко.

В маленьких сарайчиках–раздевалках страшная толкотня — так и пихают со всех сторон. Кто‑то орёт как ошпаренный. Народ, переодеваясь в плавки, вовсю работает коленями и локтями, отчего в раздевалке ещё теснее. Полиэтиленовых пакетов, куда положено складывать верхнюю одежду, не хватает, да и пристроить их особенно некуда. Мы четверо встаём кружком, кладём пакеты в середину, на пол, и поспешно запихиваем в них своё барахло.

Хотя лето в разгаре, никто из нас ещё не успел загореть — один белее другого. Захватив полотенца и кошельки, мы снова выходим наружу, на яркий свет. В раздевалку тут же с гоготом и криками бросается компания парней с билетами в руках — они только что протиснулись через ворота. Один из нас, беспокоясь за оставленные в раздевалке вещи, оборачивается — он сегодня надел новые штаны. Но мы успокаиваем его и идём дальше.

Снаружи территория бассейна казалась огромным лугом, но вблизи видно, что это просто газон с коротко подстриженной травой. Идти колко, но все же лучше, чем топать по раскалённому бетону. Пройдя мимо круглого детского лягушатника, мы направляемся к самому дальнему бассейну, расположенному ближе всего к морю.

— Совсем отощал, — бормочет тот из нас, который без очков, оглядывая свою грудь и оттягивая кожу. — Нет, вы только посмотрите.

— Все такие, — отвечает ему другой. Он у нас самый головастый. Он в этом абсолютно уверен, да так оно, в общем, и есть. Без него мы вряд ли смогли бы прожить все вместе целых два года. Он и работу подыскал, и объяснил, что нам лучше всегда держаться вместе.

— Это от жратвы, — вставляю я слово. — Вот если б мы могли каждый день покупать все, что нам хочется…

— Не, это лето виновато, — возражает Головастый.

Возле лягушатника, воды в котором — взрослому по колено, сидят папаши и мамаши, наблюдая за своим потомством. У водяной горки шум, брызги, визг, детский смех. Какая‑то тётка, наверное одна из мамаш, громко кричит.

— До конца лета ещё, поди, отощаю, — говорит тот, который без очков. — Хотя больше вроде бы уже некуда.

— Ничего, — успокаивает его Головастый, — это только до осени. А там снова наберёшь.

— Так можно и не дождаться.

Он встречается со мной глазами и тычет пальцем в свою тощую грудь, на которой можно запросто пересчитать все ребра. Он вообще хилый, и пальцы у него тонкие, как у девушки. Когда эпидемия гриппа, он всегда заболевает первый.

Бассейнов на территории всего пять, считая и те, которые ещё не достроены. Между ними — зелёный просторный газон, в общем, похоже на парк. Только вместо деревьев всюду жёлтые скамейки. Правда, никто на них не садится — люди лежат или сидят на траве. Кажется, что солнце хочет спалить все эти обнажённые тела.

По границе комплекса — новёхонькая изгородь, опутанная колючей проволокой, — это чтобы никто не проник к воде забесплатно.

По каменным ступеням мы поднимаемся к большому бассейну для взрослых. Из здоровенной стальной трубы в него льётся поток воды. Вода холодная, из водопровода, поэтому мало кто отваживается плавать — люди, едва спрыгнув в бассейн, тут же вылезают обратно и заматываются в полотенца. Публика процентов на девяносто — молодые ребята и девчонки, а стариков почти совсем нет.

Мы безо всякой разминки сразу сигаем в бассейн. Вода подхватывает тело, брызги заливают глаза. Раздаётся оглушительный свисток, но до нас не сразу доходит, что он относится к нам.

Я прекращаю заплыв и вместе с остальными товарищами оборачиваюсь к вышке со стулом, вроде судейского кресла на теннисном корте. Там сидит молодой парень в широкополой шляпе, весь чёрный от загара. Он снова оглушительно свистит и жестом подзывает нас к себе. Все поворачивают головы в нашу сторону.

Этот тип со своей вышки начинает вправлять нам мозги насчёт того, что плавать поперёк бассейна запрещено — мол, можно с кем‑нибудь столкнуться.

Мы вылезаем из воды и молча подходим к вышке. Дежурный сбавляет тон и пускается в длинные объяснения.

— Эй, ты, — говорит ему один из нас, — ты чего это так высоко забрался?

— Ага, — поддакиваю я.

Загорелый парень замолкает на полуслове и отводит глаза в сторону.

— Ну‑ка, дунь ещё разок в свою свистульку, — просит его наш Головастый и слегка трогает двумя пальцами свисающую сверху ногу дежурного. — Давай‑ка посвисти ещё.

Тот, который без очков, стоит на стрёме, а я и ещё один начинаем раскачивать вышку. Парень смотрит куда‑то вдаль, делая вид, что не обращает на нас внимания.

— Слезь‑ка на минутку, — угрожающе говорит Головастый. — Устал, поди, сидеть там, наверху.

— Нет, ничего, — отвечает парень, но по–прежнему на нас не смотрит. — Я должен быть тут.

— Ты студент, да? — спрашиваю я, обматывая кулак правой руки полотенцем. — Оглох, что ли?

— …Да, — мямлит парень.

— Молодец какой, — говорит Головастый.

— Господин студент, надо же!

— Большая шишка, — добавляю я.

— Что ж ты рассвистелся‑то? — спрашивает самый длинный из нас. — Курам на смех.

— Ну как, — говорю я, — слезешь или нет?

Парень сидит, крепко вцепившись в свисающий с шеи свисток, и упорно молчит. Пока он сам не слезет, сделать с ним ничего нельзя. Наконец нам надоедает, и мы идём к киоску, возле которого оставили свои очки. Мы шагаем прямо через толпу, и все расступаются, освобождая нам дорогу. Некоторых лежащих мы походя задеваем ногами, но они помалкивают.

Усевшись спиной к изгороди, мы рассматриваем купающихся. Никто косых взглядов на нас не бросает, а дежурный все ещё трясётся у себя на вышке.

На тропинке, ведущей через поля, народу стало ещё больше, возле кассы образовалась очередь. Вдали, за лягушатником, — трамплины для прыжков в воду, там тоже выстроился длинный хвост. Самая высокая вышка — пятиметровая, есть ещё трехметровая и метровая. С пятиметровой почти никто не прыгает, а если кто и рискнёт, так только солдатиком, причём все как один в полёте теряют равновесие и шлёпаются об воду животом или спиной. Народ смотрит и гогочет.