Галина Артемьева - Пуговица

• Название: Пуговица
• Автор: Галина Артемьева
• Жанр: Современные любовные романы

На мосту чужого города стояла женщина. Она пережила так много, что, казалось, нет уже сил справиться с новым горем. В руке ее переливалась перламутровая пуговица, тайком оторванная от плаща в бутике, – словно символ греха, последнее свидетельство бесцельной и пустой жизни. Золотилась в лучах заходящего летнего солнца река, а женщина не знала, как пережить измену мужа и что сделать с собственной жизнью. И в этот момент, совершенно неожиданно, к ней пришло спасение.

---

– Верните ему, мне не надо.

До выписки из роддома никаких контактов с мужем поддерживать ей не хотелось.

Она все повторяла про себя навязчивую фразу: «Дошли до точки невозврата. Дошли до точки невозврата».

До точки, очевидно, дошли. Но там пока и остановились. Ибо, вернувшись домой, Ляля не удержалась и поговорила с супругом. Она потребовала от него (в который раз? Боже! в который раз?) правды и только правды.

Зачем? Какой правды? От кого? От привыкшего врать безнаказанно долгие годы!..

Но откуда знает заблудившийся напрочь в темной чаще человек, чего ему ждать и с какой стороны покажется свет?

Он просто хочет увидеть хоть что-то, хоть какой-то проблеск… В нем и находит надежду.

Так и Ляля. Все она силилась понять, есть ли предел лжи в их отношениях. И соврал ли ей муж с этой ампулой или просто она на него не подействовала?

Какая, собственно, разница? Важен же результат, в конце концов!

Но не забудем о диагнозе: все члены семьи, созданной когда-то Артемом, страдали созависимостью, и многое виделось им в весьма искаженном свете.

В итоге Ляля все-таки своего добилась и узнала правду.

Не было никакой торпеды. Дав слово жене «зашиться», Артем у себя в отделении исполнил его практически буквально. Его коллега наложил ему швы. Без всякой торпеды. А зачем она? Зашился, как обещал. И все дела.

Да гнать бы его уже в три шеи после такого вранья!

Но о какой силе воли, о каком принятии решения может идти речь?

Ляля только что родила. Пятеро детей мал мала меньше. От восьми до нуля.

И – что? Одиночество?

Ляля, ослабшая, как никогда прежде, за время последней беременности, понимала, что одна не потянет. Не вытянет она всех пятерых, и все тут.

Кстати, тут она ошибалась. Ведь четверка старших давно уже находилась на самообеспечении: сестры заботились о братьях, все у них было под жестким строжайшим контролем. Мать не знала, что каждый вечер Рыся и Денька требуют от младших повторения главного обещания всей жизни: «Что я сделаю, если мне предложат выпить алкогольный напиток?

– Откажусь!

А если станут смеяться и говорить, что я слабак?

– Откажусь! И отвечу, что посмотрю на них, когда они выпьют. Там и решим, кто из нас слабак.

Ответ на любое предложение алкоголя, в любой праздник – отказ!»

Младшие обещали с готовностью. Еще бы! Пример стоял у всех перед глазами.

Но самой матери казалось, что контролирует все она. И это изнуряло ее вконец.

Они с Артемом снова воссоединились. Только на этот раз Ляля простить своего мужа уже не смогла. Перестала уважать.

Нуждалась в нем – да. Как в подпорке нуждаются. И только.

Едва младенец Пик чуть обжился дома, через месяц после рождения, Ляля решила, что откладывать крещение некуда. Она тянулась к храму, как к родине в разлуке тянутся – неодолимо. Там, в храме, она чувствовала силу и уверенность, оставлявшие ее в повседневной жизни.

Денька попросился креститься с ними. Родители его не возражали. Хуже не станет, пусть. Даже сказали, что сами мечтают. Однако для начала отправили креститься сына.

Рыся на всю жизнь запомнила, как батюшка ласково сказал ей после таинства:

– Живи по вере Христовой. Помогай мамочке. Ты ее опора.

– Я всегда помогаю, – радостно и с чистым сердцем откликнулась девочка.

– Вот и хорошо. Вот и радость у нас сегодня: сколько Христовых воинов прибыло. А то что ж! Такие хорошие деточки – и некрещеные!

Слова батюшки «воины Христовы» поразили воображение мальчишек, в первую очередь Дениса. Он словно что-то понял про себя самое главное, для чего на свет появился. Он – защитник и опора слабых. Он не из тех, кто сдается и отступает.

Есть такие особенные слова в жизни каждого. Их много не должно быть. Они впечатываются в самое сердце. И с этой печатью человек живет. Хорошо, когда слова эти действительно светлые. У некоторых бывает иначе.

Вскоре после крещения Рыся читала в кладовке книжку рассказов Андрея Платонова, подаренную мамой. Они теперь вечерами, независимо от состояния отца, удобно устраивались в своем убежище – читали вслух, играли.

Платонова Рыся уже знала по рассказу «Корова», который заставлял ее плакать, чувствуя безвыходную боль, о всем живом.

Она начала:

«Семилетний ребенок весь долгий летний день своей жизни был занят работой: он заботился о двух братьях, еще более маленьких, чем он. Самую же меньшую сестру пока еще нянчила сама мать, и старший семилетний сын до некоторого времени как бы отдыхал от нее. Но он знал, что скоро и сестра будет отдана в его хозяйство, потому что у матери опять подымался живот, хотя она и говорила сыну, что это от еды…» [5]

Сердце защемило тоской. Маленькие слушатели затаились. Все чувствовали, что рассказ – о них. Мальчик Семен – это была она, Рыся, со всеми ее трудами и претерпеваниями.

Рассказ шел о жизни, о горе, о силе маленького ребенка. И старое время, обозначенное автором в заглавии, – просто отвлекающий маневр. Рождение и смерть – это всегда. Пока живое на земле существует.

Страх за мать преследовал потом Рысю долгие годы. Внутренне она становилась сильной, непробиваемой, именно благодаря этому страху, этому желанию помочь, поддержать, уберечь.

Маленький восьмилетний ребенок Рыся…

Маленький?

Ребенок?

Нет, это не о ней.

14. Сказки

Как раз когда Рысе и Деньке шел девятый год, в их жизни появилась сказка. Она возникла практически из ничего, вернее из обыденной жизненной неурядицы.

Дело в том, что с некоторых пор к Деньке стали лезть два старших парня, взрослых, из четвертого уже класса. Они сначала отняли у него небольшой, размером с теннисный, мячик, подаренный в добрую минуту отцом. Мячик предназначался, чтобы мять его пальцами. Все время. Это такая тренировка. И если долго мять, должны были вырасти очень крепкие кулаки. Денька старался, мял. Кулаки росли медленно, но терпения ему хватило бы на годы. Беда мячика заключалась в его яркости. Вот он и приглянулся разбойникам. Подскочили вдвоем, выхватили, убежали.

Денька жаловаться не стал. Пообещал себе вырасти и тогда уж… Они крупно пожалеют о том мячике.

Однако эта безнаказанность была истолкована врагами с точностью до наоборот. Они решили, что нашли подходящую жертву, которую можно обирать теперь регулярно, по мере возникновения надобности.

Вот они вскорости и налетели, отняли заветные двадцать копеек, на которые можно было в школьной столовке купить две «калорийные» булки с чаем. И мало того: велели теперь ежедневно платить им дань за то, что они его будто бы охраняют от других, еще более серьезных парней.

Заметьте: времена шли советские, а зачатки нового уже появились. Вот откуда проросли потом крышеватели, рэкетиры и прочие силовики.

Два случая – это уже система. Стало ясно: кровососы не отлепятся по своей воле. Надо думать и что-то предпринимать.

Утром по дороге в школу Дениска приостановился у строящегося во дворе гаража. Он попросил Рысю переложить его сменную обувь к себе в мешок. А в свой мешок для сменки положил тяжелый гладкий высококачественный красный Кирпич. Получилось оружие убойной силы. Без малейшего преувеличения.

Помните историю про Давида и Голиафа?

Как младший из восьми братьев, мальчик-пастушок по имени Давид, победил великана Голиафа, у которого, если по-современному считать, рост равнялся двум метрам восьмидесяти девяти сантиметрам! То есть с первого взгляда становилось ясно, кто кого одолеет в битве один на один. Этот уникум Голиаф еще и одет был во всякие доспехи: кольчугу наколенники, медный шлем. Прикрывался он на случай чего медным же щитом. А копье его внушало ужас.

И вот этот человек-гора Голиаф предложил: «Выберите у себя человека, и пусть сойдет ко мне; если он сможет сразиться со мною и убьет меня, то мы будем вашими рабами; если же я одолею и убью его, то вы будете нашими рабами и будете служить нам» [6] .

То есть испокон веков борьба. И все за одно и то же: или ты побеждаешь и свободен, или быть тебе рабом.

Но чтоб побеждать, надо иметь силу. И дело не в обычной физической силе. Уж ее-то у Голиафа было с избытком. Речь идет о силе духа. О готовности к сражению. А такая сила дается верой, кстати говоря. Иначе откуда бы у Давида возникла решимость сражаться? Ведь войско, где служили его старшие братья, сорок дней готовилось к битве с Голиафом и никак не решалось выдвинуть кандидата для единоборства.

Давид, кстати, и в стане оказался случайно: принес братьям поесть, что отец для них собрал. А также хотел справиться об их самочувствии и планах.

И вот, находясь среди братьев, он услышал, как из стана противника доносятся до них громогласные оскорбления, произносимые Голиафом, который насмехался и всячески унижал войско, где были Давидовы братья.

Вот тогда и решил Давид сразиться с силачом. А был пастушок еще совсем ребенком, только-только в подростковый возраст вступил. И, объясняя свои намерения, юноша рассказал, как не раз, охраняя порученное ему стадо, вступал он в схватку со львом и медведем. И побеждал!