Александр Апраксин - Ловкачи

• Название: Ловкачи
• Автор: Александр Апраксин
• Издательство: Современник
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1996

Роман «Ловкачи» повествует о похождениях двух приятелей, пытающихся осуществить тщательно разработанный план обогащения ценою «невинного» обмана. Но неожиданные просчеты разрушили мечты двух проходимцев о безбедном существовании за границей, и они предметами перед лицом закона…

 Подобные же стремления к легкой наживе и сладкой жизни приводят мелкого банковского служащего из романа «Три плута» в компанию отпетых мошенников. Он становится соучастником преступления и из скучного, однообразного бытия канцелярской среды оказывается в водовороте остросюжетных событий, разворачивающихся на страницах романа.

---

Пузырев слегка улыбнулся этой лакейской психологии и удивлялся ее правдивости. Он спросил, однако, для поддержания разговора:

— Другой и богатый выродится такой, я думаю, мучитель, что все жилы вымотает, да в конце концов тоже не грузно от него пообедаешь?

— Конечно, это само собою, всякие бывают, — согласился Матвей Герасимов и отхлебнул вновь налитого ему пива. — Я вам вот как доложу, — прибавил он погодя, — настоящего господина и при безденежье распознаешь. Дайте же свинье миллион, все равно толку ни для кого не выйдет.

— Ну а сейчас вот у вас в номерах стоит кто из хороших господ? — спросил Пузырев.

Матвей Герасимов посмотрел на него пристально, помолчал и потом сказал:

— Стоит у меня сейчас, в четырнадцатом номере, такой барин, что таких еще не бывало, да и не будет никогда.

У Пузырева сердце учащеннее забилось. Он прекрасно знал, кто стоял в четырнадцатом номере, и тем не менее счел нужным сказать:

— Вот как! Кто же это?

— Иван Александрович, по фамилии Хмуров, — весьма словоохотливо ответил Матвей Герасимов.

— И что же, богатый человек?

— Тут богатство ихнее ни при чем. Да, опять-таки, нет у них никакого богатства, а за доброе их к нашему брату расположение посылает им Господь Бог по великой милости Своей.

— Чем же он занимается?

— Да чем обыкновенно такие господа занимаются? Знакомства разные заводят, по ресторанам, по театрам ездят, опять, в карты сыграют. Все как должно хорошим господам.

— И всегда деньги водятся?

— Ну, всегда не всегда! Бывает так, что и жутко приходится, у нашего же брата номерного по пятерке на обед занимают, только для такого господина ни трудов, ни денег не жалко-с, потому доподлинно известно, что никогда не пропадут.

— Хороший господин?

— Да уж чего лучше-с! Приехал это Иван Александрович с месяц, должно быть, тому назад к нам, прямо из Петербурга, и говорит мне: «Ну, брат Матвей, в Питере-то мне совсем животики подвело, нет там для нашего брата никаких, говорит, делов. Надо будет посмотреть, говорит, что-то Москва скажет?» Ей-Богу-с, так вот прямо со мною и болтает, не гнушается. Ну, я, знамо дело, ему сейчас в ответ: «Не извольте, мол, Иван Александрович, только унывать, а для вашей милости непочатый угол миллионщиков и миллионщиц у нас припасено!»

— А он что?

— Ничего, смеется, говорит: «Вот миллионщиц, именно миллионщиц мне-то и нужно!» Хороший господин!

— И что же, подвернулась?

— Цельный месяц бился, нет ему исхода, всем у нас в доме позадолжал. Я, чего тут грех таить, даже часы в кредитку для него снес, потому жалко: вижу, барин совсем без денег сидит. Так вы только-то подумайте: барин-то какой? Принес я ему из кредитки тридцать четыре рубля с мелочью, потому за марку да за один месяц процент вперед удержали, и он мне сейчас же, из моих же денег, три целковых на чай отмахнул.

— А теперь поправился?

— Поправился, совсем поправился! Куш здоровый цапнул и давай всех рассчитывать да на чаи раздавать. Даже страшно стало, как это у него денежки летят. Я ноне утром решился было им сказать: «Так и так, мол, Иван Александрович, Москву не удивить, а как бы вашей милости опять без копеечки не насидеться».

— Ну, и что же?

— Ничего, смеется да говорит: «На, смотри, тут более трех тысяч, да вчерашнюю барыню видел?..» Я только руками развел, а он эдак по плечу меня прихлопнул и говорит: «Вот то-то же и есть! Мне бы только на линию напасть, а раз я на линии, так ходчее, говорит, курьерского помчаться могу!» Орел, да и только.

Он не замечал, что загадочный незнакомец сильно побледнел, да в эту минуту внимание его было отвлечено роскошною каретою, подкатившею к главному подъезду меблированного дома. В окне экипажа виднелась полная женщина, богато, нарядно, но безвкусно одетая. Матвей Герасимов почти вскрикнул:

— Да вот она и есть!

— Кто она? — переспросил Пузырев, тоже склоняясь к окошку и разглядывая приехавшую.

— Да Ивана-то Александровича Хмурова новая подруга-с.

— Но кто же она?

— Вдова купеческая-с: Зинаида Николаевна Миркова.

— Что же она, за ним, что ли, приехала? — спросил Пузырев.

— Должно, разъехались. Ничего, швейцару приказано, он ее направит. И молодец же, право, молодец Иван Александрович! Какую себе новую банкиршу подцепил.

— Как банкиршу?

— Да очень просто. Теперь денег-то у него сколько хочешь будет. Купчиха-то хорошая, особливо ежели еще вдова, больше, нежели банк, выдержит.

Карета отъехала. Швейцар ей кланялся вслед. Но опомнившийся от всех этих сведений Пузырев сказал:

— А теперь прослушайте-ка, какое у меня до вас дело.

Тот про дело и забыл в пылу своей беседы. Он поклонился с готовностью слушать. Пузырев же просто врал, чтобы только сказать что-нибудь.

— У вас, — сказал он, — должна остановиться одна приезжая из Киева актриса, Раиса Кузьминична Шпорова. Пожалуйста, следите за этим и, не говоря ей ни слова, сообщите мне по этому адресу. Когда я получу верное сведение от вас о ее приезде, я немедленно же вручу вам еще такую же зелененькую бумажоночку. Только дело это надо держать в большом секрете. Могу я на вас положиться?

— Помилуйте-с, слава Богу, не из бабьего персонала, тоже сумеем язык за зубами держать.

Зная вперед, что никакая Раиса Кузьминична Шпорова приехать не может, по той простой причине, что таковой и не существовало, Пузырев, не задумываясь, дал Матвею Герасимову свой настоящий адрес и простился с ним. Затем он рассчитался, добросовестно наградив полового, и, совершенно довольный самим собою, вернулся к себе, в свою общую с больным Страстиным конуру, где он застал его спящим.

«Тем лучше! — подумал Илья Максимович. — Мне надо сейчас же приняться за дело».

Он присел к столу, развернул купленные по дороге почтовую бумагу и конверт и написал письмо.

IV ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

«Имея несомненные данные тому, — писал Пузырев своему товарищу Хмурову, — что ты меня снова обманул, разыграв сегодня утром со мною самую постыдную комедию, и зная из неопровержимых свидетельских показаний, что за уплатою всех твоих мелких должишек и других расходов у тебя сегодня, при выезде из дома, оставалось в наличности еще три с лишним тысячи рублей, я сим тебя предупреждаю, что ждать намерен уплаты твоего долга уже не трое, а всего только одни сутки. Чтобы завтра к десяти часам утра у меня была бы пригласительная записка явиться к тебе за получением остальных девятисот рублей. В противном случае, не позже одиннадцати, я сочту необходимым обратиться к Зинаиде Николаевне Мирковой, которая, разумеется, поинтересуется узнать о происхождении этого долга, и я буду вынужден ей все рассказать в мельчайших подробностях для ее дальнейшего руководства в отношениях с тобою. Сам ко мне ни в каком случае приезжать не трудись».

Следовали подпись и адрес.

Письмо было вложено в конверт и немедленно же отправлено с посыльным, при твердом, неоднократном приказании оставить его не у швейцара, а в конторе меблированного дома и взять записку, что-де на имя Ивана Александровича Хмурова такого-то числа, в таком-то часу принят заклеенный конверт от рассыльного, за номером таким-то.

Справив это дело и значительно успокоенный, Пузырев вернулся к себе, так как сознавал потребность в отдыхе.

Между тем Хмуров, ничего не подозревая, был доволен собою уж никак не менее его. Он считал, что сравнительно дешево отделался от Ильи Максимовича, и предавался полному вкушению жизненных благ, в том, по крайней мере, смысле, который находится в прямой зависимости от довольно крупных наличных денег.

Иван Александрович Хмуров принадлежал к разряду тех неунывающих плутов, распознать которых тем труднее, что ими до совершенства усвоены все внешние приемы и замашки людей порядочного общества и вполне обеспеченных.

Иван Александрович Хмуров обладал многими талантами, правда мелкими, если хотите, но в той жизни, к которой он сам стремился и выше которой он уж ровно ничего не признавал, могущими иметь некоторое значение.

У него было много вкуса. Он одевался безукоризненно, никогда не следуя глупо и слепо моде, а соображаясь с тем, что именно из нее подходило к его фигуре или вообще к его наружности.

Он умел так сидеть в коляске, что в позе его замечалось и особое приличие, и в то же время видна была привычка к хорошим экипажам.

Наружного, внешнего достоинства у него была масса.

Иван Александрович так входил в театр или ресторанный зал, что в публике непременно хоть кто-нибудь да спрашивал:

— Кто это?

По уходе от него Пузырева, налюбовавшись на свои денежки, которые он признавал единственною силою в мире, так как на них приобреталось все продажное, а что-либо более возвышенное, идеальное не входило в его искания, — Хмуров снова лег и попробовал заснуть, так как действительно провел утомительную ночь, но нервы расходились и не давали ему спать.