Раиса Торбан - Заколдованная палата

• Название: Заколдованная палата
• Автор: Раиса Торбан
• Издательство: Липецкое книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1962

В повести «Заколдованная палата» рассказывается о ваших сверстниках — мальчиках и девочках, — которых болезнь привела в детский санаторий. Много героев в этой книжке, немало забавных приключений произошло с ними. Разные характеры, разные дела и поступки у юных героев, по-разному они относятся к коллективу, труду, по-разному приходят к пониманию жизни.

Автор повести — липецкая писательница Раиса Семеновна Торбан — многим из вас известна по книге «Снежный человек».

---

К тем, кто сдал свои вещи, спокойно подошла молодая воспитательница Светлана Ивановна, сероглазая, тоненькая, со светло-русой косой, уложенной вокруг головы, с высоким чистым лбом. Стала расспрашивать, кто где учился.

Ребятам она понравилась. Они охотно отвечали на вопросы, в каком классе учатся, привезли ли с собой учебники и оценки. Светлана Ивановна тут же записывала детей в группы: младшую и старшую.

— Разве в санатории учатся? — спросил неприятно удивленный мальчик с фотоаппаратом и авоськой, набитой апельсинами.

— А как же! Лечатся и учатся. Нельзя пропускать целую четверть в году, — мягко заметила она.

У мальчика испортилось настроение.

— Не расстраивайся, Валерочка, я сейчас же по приезде в Москву вышлю тебе все книги, — сказала мама.

Валерочка недовольно отвернулся.

— Не дрефь… — пробасил за спиной Валерочки голос, сорвавшийся вдруг на дискант.

— Я тоже без книжек. Будем вместе…

Валерочка обернулся. Перед ним стоял верзилистый парень в клетчатом, замызганном пиджачке и суженных книзу брюках, в совершенно необыкновенных «бутсах» из синего с грязно-белым. Видно было, что все на парне с чужого плеча, но с претензией на моду.

— Фредик! — представился парень. Он «лодочкой» сунул свою лапищу в тонкую руку Валерочки, а глаза — в его открытый чемодан.

Светлана Ивановна спокойно, но решительно увела Фредика из вестибюля в пионерскую.

— Вашу путевку, — обратилась Нина Николаевна к матери Валерочки.

Та не спеша достала путевку и анализы. Приятный запах хороших духов распространился по вестибюлю. Нина Николаевна внимательно просмотрела документы.

— Как же это ты, паренек, сломал себе руку?

Валерочка взглянул на маму. Она немедленно пришла ему на помощь.

— Знаете… недоразумение. Бывает между мальчиками сначала «бокс», в шутку, а после увлеклись… Мой — такой нервный…

— Подрались?

— Вообще, да! Немножко… Но Валерий здесь ни при чем… Он — чудный мальчик.

— Мы уверены, что у такой очаровательной мамы может быть только чудный сынок! — рассыпалась в любезностях подошедшая к ней Минна Эриковна. У нее маленький носик и увядший рот. Из-под докторского колпачка выбились пряди совершенно белых волос. Дряблые щеки. Они — как два перезревших яблочка.

— Прошу ко мне в кабинет, — пригласила Минна Эриковна Валерочкину маму.

Сухонькие ножки в нейлоновых чулках зацокали каблучками по кафелю вестибюля. Мама и Валерочка двинулись вслед за врачом. Их догнал улизнувший из пионерской Фредик…

— Ой! — взвизгнула вдруг Минна Эриковна, споткнувшись о ногу в грубом башмаке, выставленную из угла при самом входе в коридор. — Мальчик! Убери свою ногу! Нельзя же так сидеть. Я чуть не упала! — брезгливо и раздраженно накинулась она на сидевшего в углу большого мальчугана в ватной фуфайке с костылями.

Парень растерялся. Он не мог убрать ногу. Она не сгибалась в суставе… И не мог встать, так как его костыли с грохотом упали на пол. Один стукнул по ноге Валерочку, а другой — Фредика. Фредик чуть было не растянулся в коридоре во весь свой рост…

— Деревня, — фыркнул Фредик в адрес неловкого парня и важно проследовал дальше.

Минна Эриковна пропустила Валерочку с мамой к себе в кабинет, а перед самым носом Фредика захлопнула дверь.

Светлана Ивановна, появившаяся на шум из пионерской комнаты, поспешила подать костыли мальчугану. Она помогла ему выбраться из угла, посадила поближе к столу и сюда же перенесла его домашний самодельный чемоданчик, на котором он так неловко сидел. Его путевка и остальные документы были в порядке. Вещей в чемодане оказалось очень мало: одна пара старого, заплатанного белья, шерстяные носки, рубаха в полосочку с длинными рукавами, мыло, зубная щетка, порошок и книги. Пока сестра-хозяйка, презрительно щурясь, записывала его вещи, он испытывал чувство неловкости.

— Как тебя зовут? — спросила воспитательница.

— Митя.

— А фамилия?

— Трубин.

— А меня зовут Светлана Ивановна.

— Светлана? — Он словно вдумывался в смысл этого имени.

— Ну вот мы и познакомились… Сейчас ты пойдешь с няней в ванну, помоешься как следует с дороги, а потом я отведу тебя в палату. Ты будешь учиться у меня в старшей группе.

Мите было приятно, когда после купания Светлана Ивановна, мягко дотронувшись до плеча, повела его по длинному коридору, устланному ковровой дорожкой, и, поднимаясь вместе с ним по лестнице, терпеливо ожидала его на каждой ступеньке.

— Скажите, — решился спросить Митя, — здесь могут вылечить мою ногу, чтобы я мог ходить хорошо… совсем без костылей… Мне надо, очень надо… и поскорей…

— А что с тобой?

— Ревматизм. А другие врачи говорят, этот… как его… полиартрит.

— Надеюсь, что вылечат. Но многое будет зависеть от тебя самого.

— Я буду стараться.

Глава третья. Таинственная эстафета

— Вот вам, ребята, еще один товарищ, познакомьтесь! — и Светлана Ивановна ввела в пятую палату Митю Трубина.

— Мы уже познакомились… с его костылями, — пробурчал Валерик, занятый апельсином. Фредик угодливо захохотал. Валера протянул ему апельсин. Фредик ел апельсин вместе с душистой коркой, морщился, хлопал Валеру по плечу и уверял его в вечной дружбе. С первого взгляда он определил, что Валерочку можно «обжать». Так любила говорить его мать.

— Когда узнаете друг друга, выберете себе старосту палаты, — сказала Светлана Ивановна.

— А зачем — старосту? — поинтересовался Валера.

— Староста будет отвечать за порядок и чистоту в палате… Его все должны уважать и слушаться, — ответила ему воспитательница и ушла.

Лене очень хотелось попробовать апельсинов, таких ярких и ароматных. Но он был гордым человеком и, чтобы не выдать себя, повернулся спиной.

У стены лежал большой полный мальчуган с белой-белой кожей, в роговых очках. Он выжидательно смотрел на смущенного новичка серыми умными глазами. В складке его строгих губ чувствовалось глубоко скрытое страдание.

— Саша, — назвал он себя и кивнул Мите:

— Вон у окна свободная кровать и тумбочка. Располагайся!

Митя положил свои вещи на тумбочку и взглянул на белую, нарядную кровать. — «Неужели он здесь будет спать?» Затем по-хозяйски занялся своими вещами. Книгу и рубашку, один-единственный носовой — платок он положил на дно тумбочки. Зубной порошок, мыло и щетку — в ящик.

Когда Митя выдвинул ящик, то совершенно случайно заметил странную надпись внутри, на его боковой стенке:

«Бойся Мобуту, выдерет глаза!» Митя показал ребятам эту надпись.

— Ну что его бояться! Где Конго, а где детский санаторий! И вообще, попался бы он к нам, мы бы из него… лепешку сделали… — хвалились ребята.

— Нет, это неспроста, — настаивал Митя.

Все принялись искать надписи и в своих тумбочках. И нашли: «Доводите «Химию!». «Святой крест» спит с присвистом», «Катюшу без шпионов — не слушаться»! Леня заливисто хохотал. Он все знал и принялся объяснять новичкам.

— «Химия» — это Ефимия Васильевна, толстая сестра-хозяйка — три шара друг на дружке. Ее не любят. «Святой крест» — это няня Маша, часто спит в ночное дежурство! «Катюша» — воспитательница младшей группы Екатерина Павловна. Она — безвредная, добрая. Ребята любят слушать, когда она рассказывает про шпионов. А если не рассказывает — мы ее не слушаем, бегаем. Она все равно не накажет.

— А Мобуту?

— Я его люблю до смерти, и сейчас вы его увидите!

Леня в одно мгновение исчез из палаты и «ссыпался» вниз по ступенькам.

— Опять прытко бегаешь?! Сколько лет тебе я буду это говорить, — заворчала няня Маша.

Через несколько минут Леня вернулся, прижимая к себе большого черного кота с ярко-желтыми глазами. Это и был Мобуту. В темноте глаза его казались желто-зелеными. Его побаивались все ребята, кроме Лени.

Кота уважала и тетя Клава, раздатчица, хоть он и не ловил мышей. Да и зачем ему это? В свои часы кот появлялся у дверей раздаточной, и тетя Клава встречала его неизменным вопросом.

— Что, красавец наш дорогой, пробу пришел снимать? Ну сейчас, сейчас… — И в его личную, чисто вымытую плошку наливала молоко.

Кот со скучающим видом, нехотя, словно делал большое одолжение тете Клаве, принимался за еду. Если же молоко было не совсем свежее, он, презрительно фыркая, отворачивался от блюдца и, задрав хвост, оскорбленно удалялся.

В таких случаях тетя Клава бежала на кухню к повару и, гремя ведрами, выкрикивала:

— Вы что же это даете несвежее молоко детям? Есть у вас совесть или нет?

— Врач снял пробу, годится, — оправдывался повар.

— Что мне врач, — возмущалась тетя Клава, — наш кот не стал его пить, отвернулся… А вы детям!