Майя Белобров-Попов - Русские дети (сборник)

• Название: Русские дети (сборник)
• Автор: Майя Белобров-Попов
• Жанр: Русское современное

Знаете, как опытным путём убедиться, что Земля вертится?

А то, что ангелы бывают нянями, об этом вы знаете? И что девочки превращаются в драконов, серые камни на самом деле серебряные и Майкл Джексон будет отмщён? А мир наш был перевёрнут когда-то, давно, ещё во времена шерстистых носорогов и саблезубых тигров, поставлен с ног на голову и так стоит на голове до сих пор?

Не знаете – вернее, знали, но, повзрослев, забыли. Потому что такие знания даются исключительно детям, как прозрение, происходящее помимо опыта, ну, иногда взрослым, упорно цепляющимся за детство, как за борт подводного корабля, совершающего срочное погружение. И эти чудесные дары вручаются по справедливости, потому что детство – волшебная пора, усыпанная пыльцой рая, и дети непременно должны быть счастливы, пусть сами они далеко не всегда осведомлены о своём счастье. Ведь вся остальная жизнь – лишь расплата за это недолгое блаженство…

В сборник «Русские дети» вошли рассказы, написанные специально для этой книги. За очень редкими исключениями.

И ещё одно важное добавление: перед вами не детская книга. Перед вами книга о детях.

---

Они поселились в нашем подъезде, в квартире напротив. Спустя пару дней наши матери познакомились. Скорее всего, они вместе курили на лестнице. Моя тогда ещё верила, что я не знаю, что она курит. Каждый раз, отправляясь на лестницу, она придумывала какие-нибудь «дела». Она закончила курсы психологов и почему-то считала, что, если я узнаю, что она курит, у меня будет травма. Но, сколько я себя помню, я всегда это знал, и мне было всё равно. Если что-то меня и бесило, так это её враньё. Не только про сигареты. Про отца тоже. Наверное, её научили на курсах психологов. Она говорила – да и сейчас иногда говорит, – что он меня любит, просто живёт не с нами. Враньё. Он плевать на меня хотел.

А вот тётя Лена, мама Юрца, никогда ему не врала. Когда она шла курить, всегда так и говорила: «Пойду курну» – я сам слышал, когда стал бывать у них дома. Что же касается юрцовского отца – его просто не было. Вообще не существовало. Так мне сказал Юрец. «Там, где я раньше жил, самцы не участвуют в размножении. Но это тайна. Не рассказывай никому». Ещё он сказал, что и матери у него, в сущности, нет. Что тётя Лена – не биологическая мать, а приёмная, но это, во-первых, тоже тайна, и они вместе её ото всех скрывают, а во-вторых, она ему всё равно как родная, поэтому разницы нет. Эти и некоторые другие тайны он вывалил на меня в первый же день, но все они меркли по сравнению с самой главной.

Тот день, когда я познакомился с Юрцом, начинался как самый обычный серый пробел. Я тихо давился шоколадными хлопьями, которые мне давно разонравились, но матери я об этом не говорил, потому что, во-первых, решил тренировать в себе силу воли, а во-вторых, подозревал, что хлопья других сортов ещё хуже. Она спросила, хочу ли я пойти в гости к новым соседям, у которых мальчик моего возраста. Мне было скучно, у меня за щекой лежала лепёшка из пережёванных хлопьев, я вспомнил, как блестела его коробка, и я сказал, что хочу.

– Тогда пойдём вечером. Но я должна тебя подготовить. – Её голос звучал так торжественно, будто речь шла не о визите к соседям по лестничной клетке, а о тяжёлом, но героическом испытании вроде прыжка с парашютом или про совывания головы в пасть льву. – Андрюша. Дело в том, что этот мальчик особенный. Не такой, как все. Не такой, как ты или я. Понимаешь?

Она взглянула на меня своим специальным проникновенно-психологическим взглядом, и я сказал, что понимаю, хотя ничего не понял. И всё же в каком-то смысле она действительно меня подготовила. К той первой встрече с Юрцом.

…Я взял с собой радиоуправляемый автомобиль – почти что новый, с каким не просто не стыдно явиться в дом к мальчику моего возраста, но и вполне логично рассчитывать на определённое уважение. Ещё я взял креотрансформера, который сам по себе не мог произвести такого уж впечатления, но как дополнение к радиоавтомобилю должен был смотреться достойно; к тому же робота я втайне любил куда больше, чем автомобиль, в конце концов, я сам его сделал…

Когда мы вошли, моя мама протянула тёте Лене коробку печенья, тётя Лена сказала, что можно не разуваться, а потом стала звать Юрца. Он вышел из своей комнаты не сразу, и вид у него был такой, будто его отвлекли от важных и увлекательных дел. Он подошёл ко мне очень медленно, на ходу словно бы размышляя, а стоит ли вообще приближаться, и несколько секунд молчаливо и совершенно беззастенчиво меня изучал. Его глаза были странными, немного раскосыми, но странность была в другом. Они казались какими-то опрокинутыми – как будто у человека, стоящего вверх ногами. Потом, по-прежнему не отводя взгляда, он протянул мне пятерню. В моей левой руке был автомобиль, в правой – робот, так что мне пришлось положить робота на пол, чтобы ответить на это дурацкое приветствие. Мне нравилось, когда со мной здоровались за руку взрослые, но рукопожатие с мальчиком моего возраста?.. Противоестественно. Его пальцы были тёплые и липкие, как куски размятого пластилина. Мне стало противно, и я отнял руку. Юрец ухмыльнулся. И сказал: «Я покажу, где у нас раковина».

Он отвёл меня в ванную, смотрел, как я мою руки, и ухмылялся. Потом пригласил к себе в комнату. Он ходил очень медленно и как-то немного криво, словно передвигался по дну реки, преодолевая течение и сопротивление воды.

Ни мой автомобиль, ни мой креотрансформер не произвели на него ни малейшего впечатления. Он сказал, что это всё «детский сад». У него самого, как оказалось, была целая куча трансформеров, а также имелся радиоуправляемый вертолёт. Он разрешил мне его посмотреть, мимоходом сообщив, что «такие вещи его в последнее время мало интересуют». Это было унизительно.

– Какие же вещи тебя в последнее время интересуют? – Я постарался вложить в вопрос как можно больше иронии, но прозвучало скорее сварливо.

– Биоинженерия, – заявил он.

Это было ещё унизительнее. Потому что я вообще не знал, что это такое.

Потом в комнату зашла его мать и сказала быстро и очень тихо, так что я сначала подумал, что мне послышалось. Она сказала:

– Юра. Пора дышать, – и кивком позвала его за собой.

– Давай прямо здесь, – распорядился Юрец.

Она слегка удивилась, но послушно кивнула и вышла. Потом я не раз замечал в ней эту покорность. Как будто он был главнее в их паре, и она это признавала.

Она вернулась с баллончиком, вставленным в пластмассовый ингалятор. Юрец сделал выдох, обхватил ингалятор ртом и, пуча глаза, начал делать вдох, а тётя Лена, пока он вдыхал, дважды нажала на баллончик, пшик-пшик. Действовали они слаженно, молча, и вся процедура заняла от силы тридцать секунд.

Когда она вышла, я спросил его:

– Ты больной?

Я знал, что спрашивать об этом нельзя, тем более вот так в лоб, но всё же спросил. Возможно, из мести. Из-за его вертолёта, который его мало интересует.

– Я не больной, – спокойно сказал Юрец. – Я с другой планеты.

Пробелы кончились. Дни перестали тянуться. Теперь каждый день был как новая серия фантастического кино, я больше не думал про первое сентября и про шоколадные хлопья, про креотрансформеров и про то, какой бы мне хотелось айфон. Теперь мне каждый день хотелось лишь одного – пойти к Юрцу и слушать про планету Аргентус. С которой он прибыл и на которую он обещал меня взять.

Конечно, сначала я не поверил. Когда он сказал, что его корабль неправильно вошёл в атмосферу Земли и потерпел крушение во время жёсткой посадки и весь экипаж погиб, все погибли, кроме него. И что тётя Лена нашла его, тогда ещё пятилетнего, в лесу рядом с дачей, погибавшего в непривычных био-, метео– и гравитационных условиях, и, по счастью, она оказалась медиком, и, по счастью, у неё оказалось доброе сердце, и она взяла его к себе и стала любить как родного, и она подобрала ему поддерживающую терапию с учётом условий Земли…

Сначала не верил – по крайней мере, не вполне верил, мне просто нравилось его слушать. Но чем больше Юрец говорил, тем правдоподобнее и логичнее звучали его слова, и тем реальнее становился Аргентус, планета серебристых камней, и тем лучше я видел, что Юрец действительно не землянин.

А доказательства? Их было довольно много. Реальных, медицинских доказательств. Юрец говорил, что его организм не усваивает местную пищу, что у него иная кишечная микрофлора. И он действительно принимал специальные порошки с живыми бактериями, он их вытряхивал из пакетика в стакан, заливал водой и глотал. И он действительно сидел на диете. Он говорил, что на Аргентусе содержание кислорода в три раза выше, чем у нас на Земле, что здесь ему трудно дышать. И тётя Лена действительно делала ему ингаляции, утром и вечером, для восполнения недостающего кислорода. И ему правда, даже несмотря на ингаляции, бывало трудно дышать, я несколько раз это видел. Во время приступов у него синела кожа вокруг рта, и он выталкивал из себя воздух со свистом. Тогда тётя Лена прибегала с баллончиком и делала ему два дополнительных пшика. Он говорил, что на Аргентусе очень слабая гравитация. Поэтому здесь у него болезнь притяжения, его буквально тянет к Земле. И он действительно двигался как будто бы через воду, и у него даже была инвалидная коляска с колёсиками – на случай обострения гравитационной болезни. А там, на Аргентусе, рассказывал он, все животные – даже те, у кого нет крыльев, – могут немножко летать…

– И ты летал? – спросил я его однажды.

– Да, я летал, – сказал Юрец, погрустнев. – Мне до сих пор иногда снится, что я летаю. Я просыпаюсь – и… вот я снова здесь. На Земле.

– Мне тоже снится, что я летаю, – признался я. – Приятное ощущение.

Юрец сощурил свои неземные перевёрнутые глаза и долго молча меня изучал. Как тогда, когда мы встретились в первый раз. Потом сказал:

– Опиши подробнее, как ты летаешь.

Я описал, как мог. Юрец кивнул:

– Возможно, ты нам подходишь.

– Подхожу… для чего?!

– Скоро узнаешь, – сказал Юрец.

Он по-прежнему встречал и провожал меня рукопожатием, но я больше не мыл после него руки. Уродство, как оказалось, перестаёт быть уродством, когда объясняется инопланетным происхождением, и моё отвращение довольно быстро превратилось в восхищение тем, как он круто справляется в чужих для себя био-, метео– и гравитационных условиях.

Однажды вечером, когда я вернулся домой от Юрца, мама сделала «психологический взгляд» и спросила: