Александр Яковлев - Омут памяти

• Название: Омут памяти
• Автор: Александр Яковлев
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: ISBN 5-264-00458-7

---

В конечном счете кадровая близорукость Горбачева обернулась трагедией для страны.

Методы Крючкова были очень грубыми, взятыми из старого сундука КГБ времен 1937–1938 годов. Однажды в воскресенье с детьми и внуками я поехал за грибами в заповедник «Барсуки», что в Калужской области. Вдруг звонок в машину. Горбачев раздраженно спрашивает:

— Вы что там делаете?

— Грибы собираем.

— А что делают там вместе с тобой Бакатин (министр внутренних дел) и Моисеев (начальник Генштаба)?

— Я их вообще не видел.

— Не хитри! Мне доложили, что они с тобой. Что там происходит?

Тут наступила моя очередь рассердиться.

— Михаил Сергеевич, я не понимаю этого разговора. Вам очень легко проверить, кто и где находится. А вашему информатору надо, вероятно, одно место надрать, а вам подумать, почему он провоцирует вас.

Разговор закончился. Я тут же позвонил в Москву Бакатину. Вадим Викторович оказался дома. Рассказал ему о разговоре с Горбачевым. «Ай-ай-ай», — прокомментировал Вадим, что вмещало в себя и удивление, и раздражение. Поражал сам факт. Подозрительность, которую намеренно внедрял Крючков, коршуном вцепилась в Михаила Сергеевича. Все мы знаем, к чему приводит эта дьявольская игра на уровне высшего руководства.

Через некоторое время мне перезвонил Бакатин и сказал, что он связался по телефону с Горбачевым.

— Вы меня разыскивали? — спросил Бакатин.

— Ладно, завтра поговорим, — ответил Михаил Сергеевич.

Мы с Бакатиным начали рассуждать о том, почему так повел себя Горбачев. Наши добрые отношения с Бакатиным не были для него секретом. Если бы даже мы вместе собирали грибы, то, естественно, данный факт означал бы только собирание грибов. Что касается генерала Моисеева, то с ним никаких личных контактов вообще не было, кроме как на заседаниях Комиссии Политбюро по разоружению. Более того, наши взгляды были полярно противоположными, особенно когда речь заходила о проблемах разоружения.

Как я себе представляю, уже в это время Крючков начал плести интриги, дабы создать впечатление, что в ближайшем окружении президента возможен некий сговор. Цель очевидна: замаскировать формирование своей преступной группы, уже в то время замышлявшей государственный переворот.

Как только Горбачев ослабил меня политически, Крючков сочинил донос Горбачеву о моих «подозрительных» и «несанкционированных» встречах с иностранцами, попросив санкции на «оперативную разработку», По словам Михаила Сергеевича, он не дал на это согласие.

В своих мемуарах Болдин пишет, что Горбачев якобы порекомендовал Крючкову переговорить со мной на эту тему, что последний якобы и выполнил. Я просто поражаюсь глупости этой выдумки. Во-первых, хоть убей, но не поверю, что Горбачев дал такое поручение. А во-вторых, не могу представить даже в дурном сне, чтобы Крючков пришел ко мне с подобным разговором.

Нет, никто со мной ни о чем не говорил. Просто Крючков старался как бы легализовывать свою ложь.

И тем не менее я сразу же почувствовал слежку и подслушивание. Однажды моя жена, Нина, с большим волнением сообщила мне, что она, закончив телефонный разговор с невесткой, стала, не положив трубку, расправлять шнур и вдруг услышала в трубке голос. К своему ужасу, она услышала часть своего разговора. Я проинформировал об этом Михаила Сергеевича. Он посоветовал переговорить с Крючковым, что я и сделал. Крючков напрягся, засуетился, но быстро взял себя в руки и сказал:

— Ну, что вы, Александр Николаевич, этого быть не может, да и технически подобное невозможно. Нет, нет и нет!

Он лгал. От моих друзей мне стало известно, что Крючков дал команду начальнику Управления «РТ» генералу Зайцеву не только организовать контроль за моими телефонными разговорами, но и установить технику подслушивания в моем служебном кабинете.

— Позвони Нине Ивановне, она врать не будет, — продолжал я.

— Хорошо, — ответил Крючков, но не позвонил.

Один из генералов КГБ, довольно информированный, сообщил мне, что соответствующее подразделение КГБ готовит в отношении меня «дорожно-транспортное происшествие». Генерал добавил, что информирует меня, поскольку разделяет мои взгляды. Я снова обратился к Горбачеву, и снова он отослал меня к Крючкову. Как-то при встрече перед очередным совещанием я рассказал Крючкову об этой информации и добавил, что ее запись находится у трех моих друзей и в случае чего будет опубликована.

Разговор шел как бы на шутливой ноте, но Крючков изобразил из себя обиженного, стал клясться, что ничего подобного и быть не может.

— Хорошо, — сказал я, — но, может быть, все это готовится без твоего ведома.

Поговорили еще немного и достаточно холодно расстались. Позднее, когда Крючков оказался в Лефортово, он подал на меня в суд за попытку «оклеветать» его в связи с транспортной историей. Видимо, хотел узнать информатора, боялся, что тот может кое-что дополнительно рассказать о подготовке мятежа. Меня позвали в Прокуратуру, очень вежливо допросили, отпустили с миром, добавив, что Крючков трясется от страха и ищет любые поводы, чтобы затянуть следствие.

Пожалуй, наиболее нагло я был атакован через провокацию в отношении моего помощника Валерия Кузнецова, честного, открытого человека. Он сын бывшего секретаря ЦК Алексея Александровича Кузнецова, расстрелянного в связи с «ленинградским делом». В свое время Микоян попросил меня взять Валерия на работу в отдел пропаганды, что я и сделал. Кстати, Кузнецова долго не утверждали. Только после вмешательства Суслова, к которому я, ссылаясь на мнение Микояна, лично обратился с этой просьбой, вопрос был решен.

Все это происходило еще до моей поездки в Канаду, то есть до 1973 года. Вернувшись в 1985 году в отдел пропаганды, а затем став в 1986 году секретарем ЦК, я предложил Валерию поработать моим помощником. Он согласился. Будучи опытным человеком, добрым по характеру, хорошо знающим обстановку в среде интеллигенции, он активно помогал мне.

Так вот, в один несчастный день мне позвонил Горбачев и спросил:

— У тебя есть такой Кузнецов?

— Да, мой помощник.

— Убирай его, и немедленно.

— Почему?

— Пока не могу сказать, но потом нам обоим будет стыдно.

Все мои доводы жестко отводились.

— Где он раньше, до ЦК, работал? — спросил Михаил Сергеевич.

— Где-то в цензуре.

— Пусть идет обратно туда же.

Я хорошо знал Валерия. По характеру — душа нараспашку, что в аппарате не поощрялось. Согласиться с увольнением никак не мог. Решил потянуть. На всякий случай пригласил Валерия к себе, рассказал ему о ситуации. Он наотрез отказался возвращаться в цензуру, был предельно растерян и расстроен.

— В чем дело? Не могу понять!

Как мог, успокаивал его. Но Горбачев проявил несвойственную ему настойчивость, чем меня изрядно удивил. Тогда я рассказал об этой истории Примакову. Он тоже хорошо знал Валерия. Общими усилиями нам удалось уговорить Михаила Сергеевича направить Кузнецова заместителем председателя Агентства печати «Новости».

Позднее, когда бури подзатихли, а Горбачев перестал быть президентом, я спросил его, что случилось тогда с Кузнецовым. Он очень неохотно и достаточно невнятно ответил, что получил записку из КГБ о том, что Кузнецов хорошо знаком с какими-то людьми из Азербайджана, связь с которыми могла бы скомпрометировать ЦК.

Вскоре подоспела публикация в «Огоньке» текстов подслушивания моих телефонных разговоров, в том числе и с Кузнецовым. В них Валерий упоминал несколько фамилий, среди них одного армянина из Азербайджана. Вот и вся «порочная связь». Так что история с Кузнецовым была элементарной провокацией, направленной против меня. К сожалению, Михаил Сергеевич не захотел отреагировать на нее должным образом. Вот такие, казалось бы, «мелочи» и делают силуэты времени более выразительными.

Насколько мелкотравчатой стала эта контора под руководством чиновника из секретариата Андропова, говорят и такие факты. Я еще в 1991 году начал строить дачу в поселке Академии наук СССР. Однажды один строитель сказал мне, что накануне на въезде в поселок его остановил капитан, одетый в милицейскую форму, и стал проверять документы, выспрашивал, как долго строится дача, кто строит, как производится оплата и т. д. Все документы оказались в порядке. Иначе и быть не могло. Я уже знал, что нахожусь под грязным зонтиком Крючкова.

Через неделю снова проверка, проводил ее уже новый человек, но тоже в милицейской форме. Надо же так случиться, что я в это время возвращался домой. Подошел к офицеру и спросил:

— Что происходит? Что вы ищете? Кто вас послал?

Офицер посмотрел на меня растерянными глазами и, немного поколебавшись, попросил отойти в сторону и сказал буквально следующее:

— Александр Николаевич, я ваш единомышленник. Не выдавайте меня. Вас проверяют, и не только здесь, проверяют по указанию с самого верха. Извините меня, но будьте осторожны.