Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

• Название: Лучшее (сборник)
• Автор: Роман Трахтенберг
• Жанр: Биографии и Мемуары

…Однажды спросила у Ромы, а какую бы он хотел эпитафию для себя? Многие ведь еще при жизни думают об этом. Рома ответил, что ему все равно, что напишут, лишь бы не как у Баркова: «И жил грешно, и умер смешно». По слухам, Барков по пьяни утонул в сортире. «Хотя лучше написать что-нибудь практичное! — он тут же взялся шутить. — Знаешь, как в том анекдоте, надпись на надгробии: «Здесь лежит известный портной Зяма Гольдштейн», — а внизу приписка: «А его жена до сих пор держит магазинчик готового платья по адресу.»

Елена Черданцева, журналист, друг и литературный редактор Романа Трахтенберга.

---

Ну… Почему бы не сходить?

Надев лучший костюм — финский за двести рублей, — и все то же дедовское кожаное пальто с бобровым воротником и дедовские же ботинки со шляпой, я пошел на смотрины.

Приняли меня торжественно. С накрытым столом. Но, увы, девочка оказалась квадратной и глуповатой. При этом себя она считала безусловной звездой. Она недавно выиграла какую-то школьную олимпиаду по какому-то предмету, за что ее наградили поездкой в Израиль. А год был восемьдесят седьмой, и еще никто нигде не бывал. Так что девочка среди своих подруг козыряла.

На меня же в те годы впечатление производили совсем иные вещи. Но как интеллигентный человек я не мог уйти сразу. Умничать тоже не собирался, но родители девочки завели вдруг разговор о Ницше. Я его поддержал, потом перевел тему на Достоевского, оттуда съехал на антисемитизм. Потом еще сыграл на фортепьяно и спел какую-то смешную песенку. И вдруг заметил эту женскую, якобы неуловимую уловку: мама спрашивала взглядом у дочки: «Ну, как он тебе?»

Одним движением бровей и жадно блеснувшими глазками на заплывшем личике дочка так же моментально дала маме понять — то, что надо!

…И тут Винни Пух вспомнил об одном неотложном деле…

…Ну, если у вас больше ничего не осталось…

Пришлось интеллигентно давать деру. Я всегда боюсь этих ситуаций, когда видишь, что на тебя положили глаз. Для интриги лучше — если бы она вообще была там возможна — не знать, понравился ты или нет.

Что хочу сказать напоследок об этом возрасте? Если вы, дорогие читатели, подумали после этой главы, что я был озабоченный маньяк, вы ошиблись. Помимо соблазнения девочек, я уже два года учился на филологическом факультете ЛГУ и даже писал потрясшую всех преподавателей курсовую на тему «Ненормативная лексика в творчестве русских поэтов и прозаиков Серебряного века». Русский фольклор был мне интересен.

Я занимался им профессионально. И он «кормит» меня до сих пор, будучи широко используемым в шоу-программах моего клуба. Однако у меня не сложились отношения с одним из преподавателей. Он сделал все, чтобы меня отчислили. Я автоматически попал в список новобранцев и загремел в армию, в доблестные войска связи, где и получил в полной мере возможность изучать ненормативную лексику в творчестве солдат и офицеров Советской армии конца двадцатого века.

Про армию можно писать книги и стихи. Но лучше писать про любовь. Любовь к женщине в армии носит характер, пожирающий душу солдата, но, увы, абсолютно платонический.

Слава Богу, у меня это длилось только до первого отпуска.

Девственность как проблема

Перед первой брачной ночью сидит мужик и красит себе яйца зеленкой.

Друзья спрашивают: «Зачем?»

А он: «Завтра сниму штаны, жена увидит, спросит, почему яйца зеленые?

А я ей — раз сразу в морду, бац: „Где ты другие видела?"»

Долго думал, что главное в следующем периоде жизни человека: от восемнадцати до двадцати —  двадцати двух? И понял. Люди взрослеют, и помимо обычной подростковой озабоченности их жизнь наполняют разные социальные установки. А также страхи, что ты не справишься с ними. Причем страхи преследуют в равной степени как мужчин, так и женщин.

Что касается парней, то самой страшной их проблемой становится затянувшаяся девственность, особенно если вдруг над твоей головой, как волосатая засасывающая вагина, нависла армия. «Это что же?! — в спермо-токсикозной панике мечется душа будущего воина. — Если я не стану мужиком сейчас, то шанс выпадет только в двадцать! Если доживешь!!! Но это же позор и ужас до преклонных двадцати лет оставаться валдайской целкой. Как на это отреагирует телка, которую сниму после армии?! И вообще — вдруг к тому времени все мои жениховские способности сойдут на нет?» и т. д. и т. п. Дух бунтует, самец мечется и не знает, куда бежать и кого иметь. Он не смеет уговаривать ровесниц, ибо все одно не снизойдут, а где обрести жрицу любви, ведать не ведает. Особливо если это тварь дрожащая, обитающая в Ленинграде в конце восьмидесятых и имеющая от роду неполных кврнадцать лет.

…Именно тогда мы с моим приятелем оказались на тропе воинственного поиска приключений перед армией. Но если у меня с бабами уже «все было», то у него — пока нет.

— Я тебе помогу! — геройски заявил я, представляя внутренний ужас своего товарища (ведь я на его месте бился бы в истерике). Хотя моя уверенность и строилась тогда из редких удач, которые смело можно приравнять к чуду, все же у меня было «намного» больше опыта, сына ошибок трудных и гения, друга парадокса.

И мы отправились в ЦПКиО им. Кирова, где, взяв напрокат лодочку, ненавязчиво гонялись за телочками с более-менее сформировавшимся желанием хоть кому-нибудь, хоть на полшишечки… Удача в тот день решила улыбнуться только одному из нас. Мы, то бишь я, подцепили двух девок. Но только одна из них была не похожа на горгулью, а вторая — вылитый Квазимодо. Но что делать.

— Ладно. Тебе нужнее, так что «Эсмеральда» твоя, — шепнул я на ухо приятелю.

— Не даст! — обреченно пробурчал он.

— Куда денется. Тебе не даст, достанется мне. А вторая тогда твоя (ха-ха-ха). Так что старайся.

И мы взялись уговаривать баб пойти ко мне домой, на палочку чая.

…Если бы только знать, что моя жертва в тот день пропадет даром. Пока я мучился в комнате с доставшимся мне бегемотиком с крокодильим личиком, у которого внезапно оказались критические дни и внезапно вдруг возникшая любовь ко мне (девушка настойчиво предлагала встречаться, а я отмахивался повесткой), мой приятель все два часа, проведенные с девкой наедине, базарил с ней за жизнь.

— Как же так?! — обиженно вопил я после того, как девчонки ушли. — Я же как Матросов бросился на этого лемура. Уступил тебе царевну, а ты, как кот Баюн, — трындишь, трындишь и…

— Но она сказала, что еще девственница. Что мне было делать? — со сказочной дуростью возмущался он в ответ.

Что, что?! Меня позвать.

А может — он влюбился с первого слова? И по глупости надеялся, что так ему точно будет известно, ждала его «Эсмеральда» из армии или нет. В этом возрасте абсолютно не понятны мотивы, движущие людьми. У всех куча страхов. У парней — дождется девушка или нет. А бабы опасаются и прикидывают, женишься ты на ней после армии или нет. Или ей лучше что-нибудь сейчас подыскивать…

Женщины коварны уже с юности, они тоже не хотят упускать удачу. Ну, или мне так кажется. По крайней мере та в меру симпатичная «Эсмеральда», с которой мы красиво познакомились в парке и трогательно простились, уходя, пообещала ждать моего приятеля и писать ему письма в армию. А писала она их не только ему… По крайней мере и мне она тоже писала.

Впрочем, на ней свет клином не сошелся: мне писали шестеро девушек, хотя многие бойцы и сослуживцы не верили в мои способности. Потому что в армии, как ни крути, не только мой приятель, а практически большинство были еще девственниками. Помню, как ко мне подошли азербайджанцы и спросили: «Ром ты из города?» — «Да». — «А ты когда-нибудь трахал женщину?» — «Да. Неоднократно». — «Ой, не надо, не заливай». — «А вы нет? Неужели только ослиц?!»

Но как им было поверить в мои способности, если ситуация с сексом в деревнях или небольших городках была еще хуже. А я… Я за первые месяцы в армии сбросил восемнадцать килограммов и был похож на пятиклассника. Даже заболел тогда, о чем и сообщал в письмах к любимым. Одна из них, моя «санаторная» любовь Вика, даже примчалась в госпиталь. Благо служил я недалеко от ее родного Минска (каких-то полторы тысячи километров). За тот год, что мы не виделись, она сильно изменилась. Неожиданно расцвела: может, недавно лишилась девственности, может, обо мне много думала, а думы о возвышенном облагораживают!

Когда ее увидели кавказские «деды», они просто опешили.

— Это твой девушка? — с недоверием спрашивали они, пристально оглядывая мою исхудавшую персону.

— Мой. А что такого? — ответил я с видом бывалого и тертого джигита. И тут же понял, что я — орел.

Она оставила пару апельсинов, банку сгущенки, посидела и уехала. А я осознал, что в санатории прошлым летом лечился не от того. Нужно было зрение и мозги вправлять. То есть я не только не трахнул готовую к этому телку, но даже и не разглядел ее как следует. Типа, девочка как девочка. И только сейчас, посмотрев на нее глазами других людей, изменил свое мнение. Стал писать ей, предлагая в письмах выйти за меня замуж. Но у нее уже были другие… планы. Она сообщила, что, к сожалению, уезжает с папой в Америку… И уехала с каким-то парнем в Израиль.

…Несколько лет спустя я оказался у них в гостях. Там не было даже свободной кровати, и мне дали спальный мешок. Зато утром ее парень ушел на работу, а я перебрался в кровать, и у нас все, наконец, спустя столько лет случилось. Едва мы кончили и я сел перекурить, как ее парень зачем-то вернулся. К счастью, он нас не застукал, хотя, может, и заподозрил что-то…