Генрих Айнзидель - Дневник пленного немецкого летчика. Сражаясь на стороне врага. 1942-1948

• Название: Дневник пленного немецкого летчика. Сражаясь на стороне врага. 1942-1948
• Автор: Генрих Айнзидель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9524-5004-2

В августе 1942 года на подбитом в бою над Сталинградом «Мессершмитте» пилот-истребитель Генрих Айнзидель совершил вынужденную посадку и сразу же был взят в плен советскими летчиками. С этого момента для него началась другая жизнь, в которой ему пришлось решать, на чьей стороне сражаться. И прежде Айнзидель задумывался, куда приведет их страну война с СССР, теперь же у него не оставалось сомнений в том, что Германия стоит на пороге краха. Итогом этих размышлений явилась его активная антифашистская деятельность и участие в создании комитета «Свободная Германия». Граф фон Айнзидель был убежден: только немедленный мир без Гитлера может спасти его родину от полного разрушения.

Книга снабжена картами.

---

– Вот, – проговорил он, указывая на одну из церквей, – лагерь находится в шести километрах. Там вы сможете поесть, помыться, побриться и выспаться.

Каждое слово он сопровождал соответствующим жестом, так что мы понимали все, что он говорил. Потом он что-то сказал своим подчиненным, и нам дали еду, да такую, о которой мы не могли думать даже в наших самых смелых мечтах. Но сначала нам пришлось заверить главного конвоира, что мы ничего не имеем против него, что с нами обращались достойно и что сам он хороший человек.

Вскоре наши мешки исчезли в близлежащей деревне. Конвоиры, которые отнесли их, вернулись с несколькими бутылками водки. Теперь нам стало понятно, почему нам пришлось голодать. Мысленно я уже приготовил в уме жалобу, с которой намеревался обратиться к коменданту лагеря.

По дороге в лагерь мы не встретили ни одной души. То место, как сказал нам мальчик-крестьянин, называлось монастырь Оранки, и находилось оно где-то близ города Горького (так в 1932–1990 гг. назывался Нижний Новгород. – Ред.) к западу от Волги. Вскоре мы подошли к воротам. По одному нас провели через караульное помещение на территорию лагеря. Охранники были очень злы, так как им не удалось найти у нас ничего такого, что стоило бы присвоить. Церковь монастыря, белый цвет которой казался таким манящим издалека, на самом деле оказалась мрачным полуразрушенным зданием, которое использовалось как сарай.

Пленные из этого лагеря принесли деревянные миски, деревянные ложки и два котла с супом и кашей. Они не сказали нам ни слова. Эти люди двигались как автоматы, усталой походкой теней, были одеты в оборванные мундиры. Они смотрели вокруг настороженными взглядами. В их присутствии даже залитая солнцем улица казалась мрачной и серой. Мы, вновь прибывшие, молчали, чувствуя себя неуютно. После того как с едой было покончено, к нам подошел человек в гражданском. На нем была поношенная фуражка с козырьком, а на крючковатом носе красовались очки с дужками, скрепленными проволокой. В кривых желтых зубах он держал карикатурно выглядевшую изжеванную трубку, потерявшую свой цвет. На мужчине было испачканное черное пальто с побитым молью меховым воротником.

– Все итальянцы? – спросил он на немецком языке.

Итальянцы указали на меня:

– Один немец.

– Пойдемте со мной, – приказал незнакомец. – Ваше звание?

– Лейтенант.

– О, офицер, – проговорил он, и в его голосе послышалось злобное торжество. – Вы выглядите не слишком элегантно. Где ваш мундир? Почему вы такой грязный?

После этих слов я потерял терпение.

– А как, по-вашему, я должен выглядеть, если все мои вещи, вплоть до носового платка, были украдены? Если мы не мылись целый месяц? Если меня обрили наголо, мы голодали три недели, потому что охране были нужны наши пайки, чтобы купить себе водку? Правда, прошлой ночью нам попытались заткнуть рот колбасой. Я протестую против такого обращения.

– Итак, вы протестуете. Ваше имя?

– Граф Айнзидель.

– А, вы тот самый парень, который написал листовку там, под Сталинградом, не так ли?

– Откуда вы знаете? – удивленно спросил я.

– Скоро вы узнаете откуда. А пока идите в баню и смойте вшей, а после этого спросите меня. Меня зовут комиссар Вагнер.

Но мне тогда так и не пришлось даже увидеть баню. За мной пришел конвоир, который повел меня в одно из зданий с толстыми стенами, где размещался монастырь. Он провел меня в подвал, поочередно открывая и закрывая мощные железные двери, а потом втолкнул меня в темную камеру. Слава богу, я оказался там не один. Десять дней заключения за то, что обменял деревянный ящик овсяной крупы на табак, получил унтер-офицер, работавший в лагерной кухне. Он благодарил ангела-хранителя за то, что получил это наказание. В камере было тепло, друзья с кухни не забывали о нем, ему не приходилось работать, а тут еще появился свежий человек, которому можно задавать вопросы.

– Когда кончится эта война? Попадем ли мы домой до Рождества? Правда ли, что русские вот-вот сдадутся?

Сначала я решил, что этот парень сумасшедший.

– Домой до Рождества? С чего вы это взяли? Война будет продолжаться еще несколько лет, и можно только гадать, кто в ней победит. Единственное, что понятно, – это то, что Германия потерпит поражение.

– Вы, наверное, антифашист, – заявил мой сокамерник. – Откуда вы взялись?

– Что такое антифашист? Я – летчик-истребитель, сбитый под Сталинградом месяц назад.

– Ну, если немецкие летчики уже летают над Сталинградом, то русским очень скоро придет конец.

– Там не только летают наши летчики. Может быть, сам город успел уже пасть. Когда меня взяли в плен, наши танки находились на самых подступах к нему.

– Ну вот, видите. Значит, скорее всего, к Рождеству все мы будем дома.

– Хорошо, – сдался я, – если вы так верите в это, то продолжайте так думать, но, полагаю, вам следует поздравить себя, если вы попадете домой к Рождеству 1944 года. И все же объясните мне, что вы понимаете под словом «антифашист». И кто тот человек в фуражке и разбитых очках, он еще хорошо говорит на немецком. Что происходит в этом лагере и почему остальные пленные не захотели говорить с нами, когда нас привели сюда?

– Мой дорогой друг, антифашисты – это люди, которые говорят примерно то, что говорите вы. Они считают, что Гитлер проиграет войну, занимаются с русскими всякими пропагандистскими штучками и всячески задирают нос. Того человека зовут Вагнер, они зовут его политическим наставником, комиссаром над пленными. Он освобожден от работ на кухне. И если кто-то скажет ему, что он против Адольфа, то его тоже начинают считать антифашистом. Поэтому здесь все предпочитают не разговаривать. Тут повсюду шпионы. Если кто-то распространяет слухи об успешном немецком наступлении, то он фашист. Эти люди издают здесь газету, которая называется «Свободный мир», но на самом деле в ней нет ничего от свободы. Там говорится о поражениях немецкой армии, о том, что в результате неудачного наступления она потеряла еще десяток дивизий. Ничего себе «неудачное наступление», если мы дошли уже до Волги! Надеюсь, что русские загнутся раньше, чем все мы здесь вымрем от голода.

– Умереть от голода? Здесь что, кормят так же плохо, как нас кормили по дороге сюда?

– Вы увидите сами: 400 граммов хлеба в день, две миски водянистого супа, 200 граммов каши и 20 граммов сахара. Это все, чем вы должны здесь довольствоваться.

(Этот паек полезно было бы сравнить с тем, что получали в 1941 и 1942 гг. советские военнопленные. Занятые на тяжелых работах получали 321 г хлеба, 29 г мяса, 9 г жиров и 32 г сахара. Итого около 900 ккал (при необходимых 3400 ккал; основной же обмен мужчины в покое 1700 ккал). Остальные (не занятые на тяжелых работах) получали 214 г хлеба, 16 г жиров и 22 г сахара. Итого 660 килокалорий (согласно приказу по вермахту от 8 октября 1941 г.). Однако автор в пайке для немецких военнопленных опустил 20 г муки второго сорта, 100 г рыбы, 20 г растительного масла, около 1 г суррогатного чая, 500 г картофеля и овощей, 10 г томатного пюре, 10 г хозяйственного мыла. Все это в дополнение к указанным автором 400 г хлеба и 100 г крупы (200 г каши?) – из директивы наркома внутренних дел от 25 августа 1942 г., до этого нормы были более объемные. – Ред.)

– А что такое каша?

– Это варево из овса или зерен пшеницы. Из-за этого кушанья антифашистов здесь называют «кашистами».

Конечно, я не мог представить себе визуально, сколько это будет – 400 граммов хлеба. Прежде мне никогда не приходилось питаться хлебом, выданным на вес. Но то, что говорил этот человек, рисовало не очень радостную картину. Итак, поскольку я верил в то, что немцы могут потерпеть поражение, я относился к антифашистам. В то же время я был и фашистом, так как рассказал, что немецкие войска стоят на подступах к Сталинграду. Какой из этого сделать вывод? Я не мог ничего понять без Вагнера.

– Вагнер русский? – спросил я.

– Нет, он немецкий коммунист. Его посадили в Моабит за убийство, но он совершил оттуда побег.

– Откуда вы все это знаете?

– Здесь все говорят об этом.

– Но почему коммунисты обязательно должны быть убийцами?

– А почему вы пытаетесь защищать их? Очень скоро вы узнаете, какие они на самом деле. Вагнер – свинья, можете передать это ему от моего имени. Когда мы выиграем эту войну, мы повесим его вниз головой.

– Надеюсь, что у вас не будет с этим особых хлопот, – засмеялся я.

– Кто вы на самом деле? В каком вы звании?

Я представился.

– Ну вот, видите, вы и есть антифашист.

– Почему?

– А разве это не вы написали ту листовку, где говорится, что мы проиграем эту войну, что русские обращаются с вами хорошо? А еще вы говорили, что Бисмарк всегда был против войны с Россией.

– Откуда вы все это знаете?

– Обо всем этом писали в «Свободном мире».

27 октября 1942 г.

Я провел в камере шесть или семь дней. По ночам меня вызывали на бесконечные допросы. Мне сказали, что для того, чтобы доказать, что я не настроен «недружественно» к Советскому Союзу, я должен раскрыть все известные мне военные секреты, иначе, поскольку я вел «подстрекательские речи» в лагере, мне придется остаться в камере навсегда. Оказывается, Вагнер доложил о моем протесте по поводу обращения с нами во время перевозки.