Евгения Зинина - Дневник, которого не было

• Название: Дневник, которого не было
• Автор: Евгения Зинина
• Жанр: Фэнтези

Этот мир редко видел покой на своих просторах. Не одну тысячу лет шла война между двумя могучими расами и не видно конца бесконечным сражениям. За влажными туманами, за изумрудным лесом, за неприступными скалами скрывается таинственный, древний и самый необыкновенный народ. Кто они и что несут они с собой — спасение или гибель? Никто не вернулся из их обители живым. Никто не знает, что скрывается под непроницаемыми лицами непревзойденных искусных воинов. Никто не ведает когда наступит конец этой бесконечной войне…

---

Я тут же оставила книгу и подскочила к нему, помогая сесть. Он даже не ворчал, что я двигаюсь слишком медленно, что было просто удивительно. Я немного постояла возле него, затем робко спросила, что его беспокоит. Но он молча указал мне на мой стул и отвернулся.

Я уже почти привыкла к особенностям его характера, поэтому быстро села и снова погрузилась в чтение. Через некоторое время я и думать об этом перестала. Учитель тихо повздыхал о чем-то и приказал рабам принести себе кувшин золотистого тэля, одна из девушек немедля появилась в дверях с подносом и налила ему полный бокал. Он медленно выпил его, посидел над пустой чашей и затем повздыхал уже громче, понимая, что я не реагирую. Я, признаться, зачитавшись, не замечала этого.

Он начал, вздыхая покашливать, что выглядело бы очень забавно, если бы не его большие глаза полные печали, и тут я опомнилась, положила книгу и обратилась в слух.

Без всяких предисловий он тяжело начал:

— Этот день все такой же, как год назад, как сто лет, как тысячу… Он все также наполнен горем тысячи сердец, будто не было всех этих лет, а мои волосы цвета золотистого снега на солнце еще были так длинны…

Я поняла, что он сейчас готов рассказать мне ту самую историю и боялась шелохнуться, чтобы только не помешать ему. И он не был седым! Его волосы здесь под землей только слегка потемнели, приобретя несколько грязно-черных прядей, и выглядели, как седина.

— Осень… Время пестрых красок и золотой листвы. Тогда она была красной, как кровь. Моран… Исход. Последний взгляд на величественные эналарды, и груз из тяжелой печали за спиной. Мы оставляли не только наши дома. Мы теряли наших любимых, мы теряли нашу семью, и даже самих себя. Она не смотрела нам вслед. Лишь помню первое касание той ледяной боли, что сковала мое сердце на долгие века, — из его груди вырвался тяжелый вздох, — Мне никогда не забыть мою Королеву, с которой мы связали наши волосы. Мы всегда будем вместе, мы всегда будем врозь. И не вынуть больше ледяной иглы, не растопить холодный лед.

Я до того не понимал… Не верил… Ах, как горяча была моя кровь! Как жаждал я справедливого возмездия за уничтоженные деревья — наших мудрых братьев и сестер. Мы заботились о них, живя в их кронах, а они служили нам. Моя Нантилирь, печальная, как осеннее утро, светлая, как луч солнца в прозрачной воде, как никто другой понимала волю леса, она всегда говорила, что он бескорыстно отдает свои богатства всем, и нам и людям. Но я не верил тогда. Я также жаждал уничтожить этих наглых захватчиков, которые срубали моих друзей, братьев, что были в сотни раз старше их самих и пережили многие поколения их вероломных и жадных предков. Люди убивали и беззащитных эльфов, что пытались остановить их.

Он указал мне на пустой бокал, и я поспешно вскочив, наполнила его снова. Он одобрительно кивнул и, сделав небольшой глоток, продолжал:

— Я даже смутно помню тех двух татиров, что уже почти срубили огромное дерево — моего старого друга. Лишь помню его боль, его мольбу, вознесшуюся к самим небесам, что в моей голове густо смешалась с яростью и кровь этих людей, что осталась на моих руках и впиталась в землю. Но намертво врезался в мою память крик моей Нантилирь в самом сердце, что не смогла больше принимать… убийцу. Наши судьбы были разделены, но сердца и души связаны до сих пор. Теперь лишь ледяная боль… Так я стал одним из проклятых и ушел из Золотых Лесов. Навсегда…

Он закончил рассказ, и тишина окутала нас, печально обняв наши плечи. Тихонько потрескивал огонь в маленьком камине. Я понимала, что должна сейчас что-то сказать и осторожно начала, стараясь говорить как можно мягче, чтобы не всколыхнуть почтительную тишину:

— Мне так жаль… Это такая печальная история… Любовь… так сильно связывает вас?…

Его взгляд был полным грусти и воспоминаний, но не был злым или гневным. Лишь его голос резко вспорол завесу тишины:

— Когда мы теряем любимых, в сердце вонзается ледяная игла. Ах, лучше помолчи и не рассуждай о том, чего не знаешь! Сейчас этот обычай среди молодых темных эльфов постепенно уходит в небытие. Но все светлые эльфы, встретив свою настоящую любовь, связывали свои души навсегда. Данаари, напыщенные юнцы — они ведь не торопятся выбирать себе возлюбленную! Вместо этого они довольствуются грубым обрубком этого святого чувства, удовлетворяя свои страсти с людскими женщинами. Некоторые и того хуже — они могут таскать к себе новую хоть каждый день, а то и две. Тьфу. Но кто же захочет связать свои волосы с надменной, жестокой и скорой на расправу темной эльфийкой? Самые изощренные пытки и убийства были придуманы женщиной — это я тебе говорю, а я прожил дольше, чем все эльфы здесь. Вот уж где любовь принимает свои самые дикие и нелицеприятные формы. Наш народ теряет свое наследие, теряет свои корни и если люди не истребят нас, то мы и сами постепенно исчезнем с лица земли, дабы не поганить ее больше своими сапогами. Я уже не верю, что что-либо может спасти нас.

— А раньше Вы… верили?…

Он вдруг посмотрел на меня очень странно и к полному моему изумлению тепло улыбнулся.

— Я верил… Марта. И, наверное, надежда до сих пор не оставила меня, хотя для нее оставалось все меньше. Иди к себе и дай старику побыть теперь одному.

Меня очень тронула его нежность к той, с кем злой рок разделил его, меня поразила его любовь, что Тариэль пронес через десятки тысяч лет. И тут я поняла, что еще мне в эльфах кажется чужим, не человеческим. Это их чувства. Когда они становятся старше, взрослеют также и их чувства, и здесь я снова испытываю трудности с описанием того, что я увидела в них, очень сложно передать языком людей то, что люди никогда не испытывали. Все их эмоции кажутся как бы более яркими, незамутненными, более чистыми, даже если это негативные эмоции, такие как ярость или ненависть. Их любовь становится Любовью, ум превращается в Ум, а гнев явит себя истинным Гневом, и именно так, с большой буквы. И все их эмоции наполнены их внутренней силой, сиянием их разума.

Я размышляла об этом, когда торопилась в оранжерею, Тариэль отпустил меня пораньше, и у меня даже появилась сегодня надежда хоть раз поужинать нормально.

Глава 19 Загадочный защитник

— У меня двадцать, — я еле шевелила языком от усталости, но была довольна, что хотя бы за сегодня смогла сделать хоть одну дневную норму.

Долья даже не удосужилась взглянуть в мою сторону, увлеченная разговором с одной из женщин.

Я заметила, что сегодня все они как-то странно смотрят на меня, некоторые о чем-то шептались. Я мельком оглядела свою одежду, но ничего необычного не увидела, лишь неуютно съежилась под пристальными недобрыми взглядами. Мне показалось, что дэльши непременно найдет повод пройтись плеткой по моей спине.

— У нее ни одного, Долья! Вы можете проверить сами — западный подъем пуст, там нет ни одного цветка! — сказала, вдруг невесть откуда появившаяся Зарика с явно напускным возмущением. Ее фартук был грязным от остатков еды, что она смывала с огромных кастрюль, лицо и руки перемазаны в саже.

— Я… я и правда высадила сегодня все двадцать! Они там, клянусь вам!

Злобная улыбка не сходила с губ Зарики, кто-то захихикал, и страшное понимание вдруг озарило меня.

Долья с наигранным равнодушием лишь поискала глазами свою помощницу и нетерпеливо крикнула ей:

— Хенда, возьми ее и сходи туда, проверь.

Женщина грубо подтолкнула меня к выходу и каркнула:

— Шевелись, я сегодня хочу поужинать вовремя.

Когда я увидела абсолютно пустой коридор, я даже не удивилась, только обреченно покачала головой. Цветы были вырваны и лишь комья бурой земли, небрежно и поспешно сметенные в угол, говорили о том, что здесь кто-то хорошо поработал… чуть позже меня. Сегодня опять на угощение была только одна плетка. Хенда схватила меня за локоть и повлекла назад на склад, где с настоящим удовольствием рассказала, что там, где я должна была посадить цветы, действительно ничего нет.

— Ну, раз ты не умеешь работать, придется тебя поучить по-другому. Эй, девочки! Тащите-ка ее к столбу.

Женщины внезапно подхватили меня под руки и подтащили к толстому опорному столбу, развернув к нему лицом. Я даже не пыталась сопротивляться. Обернув вокруг него мои руки, они стянули их толстым кожаным ремнем. Старую робу разорвали на спине.

Долья обошла столб и продемонстрировала мне треххвостый хлыст, сделанный из толстых кожаных веревок, и от вида этой штуковины у меня мороз пробежал по коже. Одна из женщин ухмыляясь, поднесла ей кадку с водой и Долья на моих глазах с предвкушением смочила в ней черные хвосты. Обычная плетка только оставляла красные следы, которые впоследствии проходили бесследно, но я видела своими глазами, какие глубокие кровоточащие рубцы появляются при ударе подобным орудием. Остальные женщины собрались позади меня, и я слышала их ядовитые возгласы: